Тень за правым плечом - Александр Львович Соболев
Оба участника не только были живы, но и не пострадали: Шленский с двустволкой в руках возвышался над обрывом, что твой Натти Бумпо, отец Максим с неожиданной прытью взбирался вверх по тропе, а вниз по течению стремительно удалялась лодка с бешено работающим веслами гребцом. Оказалось, что отец Максим, уставший бесплодно вглядываться вдаль, присел на нос докторовой лодки и глубоко задумался. Из оцепенения вывел его только легкий ритмичный звук, вмешавшийся в привычное уже журчание воды, и птичьи крики. Источником его была медленно плывущая вдоль нашего берега плоскодонка с местным рыбаком, вероятно проверявшим сети или переметы. Отец Максим вскочил и бросился к воде, размахивая руками, чтобы привлечь его внимание, но явно перестарался, поскольку рыбак, вскрикнув, стал стремительно выгребать на середину реки. «Он принял меня за черного монаха», — сокрушенно сообщил священник, и Шленский неожиданно хихикнул. Мамарина потребовала объяснений.
Выяснилось, что в Вологодской губернии среди обычных страшилок про банника, гуменника и петушиное яйцо бытует история про черного монаха. Давным-давно в одном из здешних монастырей, чуть ли не в том самом, на развалинах которого мы сейчас находились, жил некий старец, известный своим благочестием. Этим он сильно отличался от остальной братии, которая, напротив, несмотря на уединенное положение монастыря и неприветливую северную природу, умудрялась находить себе всякие развлечения, по монашескому уставу неблагословляемые, а иногда и просто воспрещенные, причем вся эта изнеженность нравов совершалась с ведома, а порой и при участии самого о. игумена. Бедный этот монашек, который по ветхости деньми не мог уже выйти из обители и удалиться куда-нибудь в уединенный скит, пытался в меру своих сил, к неудовольствию других монахов, с этими безобразиями бороться, и часто бывал за это гоним, а иногда даже и бит. Несмотря на это, регулярно во время какого-нибудь особенно скверного в нравственном смысле пиршества его темная фигура с громовым «покайтесь, порождения ехидины» выступала из дальних углов, приводя пирующую братию в замешательство, а порой присутствовавших там мирянок — в полное оцепенение. Наконец, когда Господь призвал несчастного о. Нектария к себе, другие монахи вздохнули с облегчением и, отпев его и похоронив, решили отметить долгожданное освобождение лукулло-вым пиршеством. И вот, когда все они, а также заранее приглашенные Фамари и Гомари, сидели за столом и, утолив первый голод и жажду, затянули было веселую песню, через незапертую дверь бесшумно влетела темная фигура покойного монаха в развевающейся ризе, и громовое «покайтесь» огласило каменную залу… С тех пор он так и странствует в этих краях, вступаясь за сирот и вдов, а сугубых грешников иногда строго наказывая.
— В наших местах, — заканчивал рассказ Шленский, — ему иногда, как домовому, оставляют немножко еды, чтобы задобрить, особенно на Пасху: кусочек кулича, рюмочку вина. Дикость, конечно.
Он пожал плечами.
— Из чего мы делаем вывод, что отца Максима в дежурство лучше не посылать, — сказал Рундальцов. — А палили-то вы, кстати, зачем?
— Хотел заставить его вернуться, — сокрушенно проговорил Шленский. — В азарте был.
— И что бы вы с ним делали, если бы он вернулся? Расстреляли на берегу за суеверие?
— Не знаю, Лев Львович, — неожиданно миролюбиво отвечал его собеседник. — Но готов идти на берег первым, чтобы искупить свою вину.
15
Шансов на то, что именно в светлое время суток мимо будет проходить пароход, который, завидев наших спутников, послушно остановится и вышлет шлюпку, было совсем немного, но человеку ведь вообще свойственно верить в странное. Игрок в казино раз за разом ставит на 29; молодой поэт изводит все свои скромные доходы на конверты и марки, рассылая плоды своей трепетной музы по редакциям; несчастная жертва кораблекрушения запечатывает письмо в бутылке, а перезревшая красавица изливает душу «привлекательному холостяку, предъявителю кредитного билета такого-то, желающему познакомиться с молодой девушкой без вредных привычек на предмет создания семьи». Каждого из них предшествующая жизнь приучила к здравомыслию, так что им ничего не стоит заглянуть в эпилог собственного романа: выстрел в висок на террасе казино в Монте-Карло, там, где пахнет кошками и лимоном и слышен шум прибоя, беснующегося далеко внизу; тетрадь беловиков, идущая на оклейку стен под обои; выбеленная тропическим солнцем кучка костей; растерянно-надменная морда подлого визави с гаерскими усиками, не могущего скрыть разочарования при первой и единственной встрече. Вера человека в лучшее неистребима — и, чтобы поддержать ее, специальный небесный департамент, ведающий случайностями, иногда посылает бедняжкам крошки с барского стола.
Капитан парохода «Михаил», шедшего из Котласа в Вологду, не только приказал остановиться и выслать шлюпку при виде нашей троицы мужчин, бешено размахивавшей руками, но и согласился подождать, пока вся компания переправится на борт. Правда, как и предполагалось, он решительно возражал против мертвого тела, но мы не слишком и настаивали. Не пытались мы взять с собой и лиса, который как свернулся под столом с покойным хозяином, так и перестал реагировать на внешние раздражители. Лев Львович тем же манером перенес в лодку Машу, до сих пор не пришедшую в себя. Матросы, присланные с парохода, нам почти не помогали. Капитан, как специально, отрядил, вероятно, самых тщедушных из тех, что нашлись на корабле: очень похожих друг на друга, невысоких, тощих, причем один еще и в серебряных очках, что делало его больше похожим на семинариста или студента, чем на моряка. Только потом я сообразила, что руководствовался он тем же инстинктом, который заставляет вожака волчьей стаи высылать вперед самых дряхлых и больных волков: если с ними что-нибудь случится, будет не так жалко. При виде объемистого багажа Мамариной они как-то испуганно переглянулись, но не сказали ни слова. Для женщин на пароходе спешно опростали каюту, занятую какими-то усатыми офицерами, которые, радуясь случаю продемонстрировать свою удаль, мгновенно собрали свои пожитки и вышли, звеня шпорами и оставив за собой резкий запах кельнской воды, грубого табака и конюшни. Мужчинам предложено было временно поселиться в третьем классе, но Рундальцов, незаметно принюхавшись, выбрал палубу, тем более что погода была превосходной.
Меня поразило, как
