Уинстон Грэм - Затмение
— Вон там. В самом дальнем конце Киберона. Это деревня Карнак. Нам сказали, что они готовы нас принять. Но два дня назад двух офицеров послали вперед на баркасе, всё будет зависеть от их доклада.
Росс увидел знакомую фигуру на борту «Энергичного», который подошел, чтобы встать рядом на якорь. Росс помахал рукой, и в ответ поднялся железный крюк. Лоцманы перекрикивались со стоящим на якоре флотом, два человека поднялись на борт и спустились в каюту. Там они пробыли полчаса, а потом снова появились в сопровождении худощавого и сурового полковника д'Эрвильи.
— Собирается посмотреть лично, — объяснил де Сомбрей. — Не думаю, что он лучший выбор для командования таким пестрым отрядом, но никто не оспаривает его мужество.
Они смотрели, как граф плывет на одной из лоцманских лодок и сходит на берег. Появилась пара других лодок, похожих на рыбацкие, они огибали флот. Никаких признаков враждебности. Солнце скрылось. После двух дней ветреной погоды, последовавшей за безветрием в Бресте, снова наступило спокойствие. Росс гадал, как там его сено.
После наступления темноты д'Эрвильи вернулся, и в капитанской каюте «Помоны» собрался военный совет. Росса не пригласили, но де Сомбрей ввел его в курс. Встреча прошла на повышенных тонах. В Карнаке д'Эрвильи ничего не обнаружил, только несколько офицеров-шуанов, парочку дружелюбных крестьян, готовых помочь, и никаких признаков обещанных десяти тысяч солдат, лишь заверения, что они появятся, слетятся с холмов, чтобы присоединиться к экспедиционным силам, как только те высадятся. Как только они высадятся, всё будет, так ему обещали. Но увидев всё собственными глазами, д'Эрвильи решил, что высадки не будет.
Ничто не могло изменить его мнение. Это противоречит воинской тактике, сказал он, а вдобавок — указаниям королевского двора, он не может высадить слабые войска, почти лишенные пушек, тяжелого вооружения и лошадей, на берег, где они могут вскоре натолкнуться на хорошо организованное сопротивление республиканцев. Все обещания шуанов, так настойчиво повторяемые в Лондоне, оказались нарушены. Высадившаяся армия может остаться здесь, на транспортных судах, или вернуться в Англию, но он не поведет ее на погибель на берег.
Все попытки его убедить со стороны де Пюизе и других бретонцев были тщетными. Они клялись, что половина Бретани уже подняла мятеж. Достаточно огонька, зажегшегося на Кибероне, чтобы вспыхнула вся страна.
Они спросили командующего, встретил ли он сопротивление, когда сошел на берег? Его приветствовали как друга. Тогда сэр Джон Борлэз Уоррен, до сих пор державший себя в руках, попытался воздействовать на разъяренного француза. Они собрали эти силы для вторжения, со всем вооружением и припасами, и теперь бесславно вернуться, даже не сделав попытки? Даже если после высадки всё пойдет не так, им не отрезан путь обратно. Флот останется сторожить пути к отступлению. Французский флот сильно пострадал и отошел к Бресту. На море бояться нечего. Всегда можно погрузиться на корабли.
Тогда кто-то наконец упомянул мужество, и англичанам пришлось вмешаться, чтобы предотвратить дуэль. И тут д'Эрвильи неожиданно сдался. Хорошо. Они его убедили. Высадка произойдет завтра на рассвете. Ответственность за нее ляжет на него, ответственность за принятие решения о высадке — нет. Это следует записать, тогда он согласен.
Как только де Сомбрей вышел, он тут же рассказал всё Россу.
— Пора спускать шлюпки. Солдатам выдали по тридцать патронов и по паре кремней на каждого, и провизию на четыре дня — всего один ранец. Они займут места в лодках еще ночью, а с рассветом начнут высадку. Ну вот и началось!
— Вы согласны с де Пюизе?
— Думаю, де Пюизе слишком взвинчен. Но как же иначе. И в целом он прав, я считаю. Страна восстанет, но только если сначала нас не уничтожат.
Росс поплыл на «Энергичный», с которого уже спускали шлюпки. Найдя в темноте проем между ними, он поднялся на палубу и перемолвился с каждым своим спутником. Ни они, ни другие англичане на борту не готовились к высадке. Последним Росс переговорил с Дрейком и сказал ему, почему высадятся только французы.
— Но я пока не стану объяснять, почему я привез сюда тебя и остальных.
— Не имеет значения, — ответил Дрейк. — Я хотя бы перестал обо всем этом думать.
— Что же касается моих планов, если что-то удастся предпринять, то это будет зависеть от успеха высадки. У меня нет четких планов. Возможно, нам вообще не придется ничем заниматься.
— Я не возражаю, — сказал Дрейк. — Лишь бы подальше от прошлого.
Высадка началась с первыми лучами туманной зари.
Около трех тысяч французов, которые провели большую часть ночи в маленьких лодках, болтающихся на холодном ветру, высадились на берег около Карнака. Однако их появление уже ожидали и поприветствовали ружейным залпом солдаты-республиканцы, спешившие сюда всю ночь. Несколько роялистов упали, но д'Эрвильи приказал одному из лучших подразделений высадиться в бухте позади врага, перебраться через скалы и зайти с тыла. Что они и сделали со стремительным натиском — многие солдаты не стали дожидаться, пока лодки причалят к берегу, а выпрыгивали прямо в море и плыли к берегу.
После часового сражения республиканцы, которых экспедиционный корпус превосходил числом в десять раз, побросали оружие и побежали по дороге, ведущей в город Оре. Когда солнце поднялось над клубами тумана, роялисты триумфально вошли в Карнак. Их обступили толпы крестьян с криками «Vive le Roi!» и размахивая флагами. Прибывшему д'Эрвильи пришлось продираться сквозь толпу. Теперь, когда они действительно высадились, когда армия роялистов оказалась в окружении местных, из близлежащих деревень и впрямь стали прибывать люди с криками восторга. Похоже, де Пюизе все-таки был прав. Де Пюизе же был уверен в своей правоте.
Сам он высадился в десять часов вместе со своим штабом, и его приветствовали как ангела-освободителя. Де Сомбрей находился в своем полку с рассвета, а теперь позволили высадиться и Россу, как и де Марези, и полудюжине британских морских офицеров.
Это была потрясающая сцена, потому что крестьяне принесли вино и разную снедь, чтобы угостить спасителей. Многие из наименее дисциплинированных французов не двинулись дальше пляжа, побросали оружие и уселись на ящиках в окружении восторженных шуанов, пили вино из литровых кружек, закусывали сыром, пирогами прочими яствами, которые предлагали благодарные крестьяне. Другие кутили в городке. Превосходная ситуация для контратаки, подумал Росс.
К счастью, многим пришла в голову та же мысль. Пока графа де Пюизе принимали в мэрии, как вернувшегося к жизни Людовика XVI, д'Эрвильи отдавал приказы лучшим подразделениям прочесать местность на предмет каких-либо признаков врага. Он лично повел роту гренадеров, а де Сомбрей — другую. Росс предпочел бы отправиться с ними — он чувствовал себя неловко среди этого веселья.
Он прошелся по пляжу и смотрел, как сгружают припасы. Наполненный энтузиазмом де Пюизе приказал выгрузить их и раздать шуанам, нуждающимся в оружии, но операцией никто не командовал и не отдавал указаний, как именно распределять оружие. В результате его мог взять любой. Большие ящики поставили на пляж и открыли. Некоторые были набиты ружьями, некоторые — боеприпасами, некоторые — одеждой, а другие — медикаментами.
Три офицера-шуана сделали попытку придать распределению хоть какой-то порядок, но вскоре крестьяне, не желая ждать в очереди, окружили ящики и выхватывали предметы тотчас же, стоило открыть ящик. Росс много раз видел женщин, идущих прочь с английскими ружьями, а другие хватали военные мундиры. Время от времени среди французов вспыхивали заварушки. Росс заметил, как шуаны вшестером волокут легкую пушку, перекатывая ее по мягкому песку. Он видел человека с шестью ружьями — тот чуть ли не полз на коленях, не в силах их дотащить.
Поначалу он пытался вмешаться, но все на него только огрызались.
Лейтенант Макартур, один из британских офицеров, сказал:
— Ничего вы с ними не сделаете. Оставьте их.
— Кто-то должен сказать де Пюизе, пока не станет слишком поздно.
— Думаете, он сможет их остановить?
— По крайней мере он может прекратить выгрузку припасов.
Они вместе вернулись обратно и, приложив некоторые усилия, смогли добраться до генерала. Но теперь все пребывали в эйфории. Д'Эрвильи прислал сообщение о том, что Сен-Мишель, важный форт с правого фланга, сдался без единого выстрела, а он оставил там роту из пятидесяти шуанов и выступил дальше на юг. Де Сомбрей сообщил, что деревня Плуарнель пала и бегущие республиканцы бросили много провизии и боеприпасов. Вся страна восстала, как и предсказывали. Какое имеет значение, если припасы с кораблей распределяются не так уж справедливо? Скоро всего будет в достатке.
