Вандалы - Вольфганг Викторович Акунов
В обмен на признание суверенитета от Гейзериха потребовалось сделать нечто, не ослабившее его власти, хотя и уязвившее его гордость. Он обязался дозволить своим кафолическим подданным свободно исповедовать свою православную веру и отправлять свой православный культ. Но это было еще полбеды, ведь старого арианина не слишком-то заботили проблемы подвластных ему православных. Но недовольные его правлением епископы-кафолики, сосланные Гейзерихом на мавританскую границу, где он предоставил им возможность заниматься своей миссионерской деятельностью, подальше от его вандалов и аланов, стремились вернуться назад, в свои приморские епархии, в древние афроримские области высокой культуры и комфортабельной жизни. Поскольку же они, все как один, очень много писали и поддерживали тесные и прочные, явные и тайные, связи с Новым Римом, Север привез в своем «досье» немало жалоб этих епископов на притеснения, которым их подверг вандальский царь. И Гейзерих был вынужден позволить всем епископам-изгнанникам вернуться.
Это далось ему очень нелегко. Ибо именно православные преосвященства принадлежали к самым опасным его супротивникам. Охваченные священным рвением, они неустанно плели нити заговоров против вандалов, против арианства и против царской власти. И все же Гейзерих вернул их из изгнания, коль скоро оно препятствовало заключению мира с «Ромейской базилией». Видимо, он утешал себя мыслью, что раз уж ему удалось справиться с этими смутьянами, пускавшими в ход против него, в конце-то концов, не мечи и копья, а всего лишь перья и пергамен, то справятся с ними как-нибудь и его преемники на вандальском престоле. Лишь в самом Карфагене, так сказать, у подножия своего престола и под носом у своего правительства (исповедовавшего, как и сам Гейзерих, арианскую веру), он не желал видеть епископа-кафолика. Так что даже суровому Северу не удалось добиться восстановления в Карфагене православной епископской кафедры.
В вопросе освобождения рабов Гейзерих, напротив, проявил великодушие и щедрость. Зная, что его пиратские флоты все еще крейсируют в «маре нострум» и, несомненно, привезут немало пленных, захваченных на островах лазурной Эгеиды, он приказал освободить без выкупа своих личных рабов, исповедовавших православие, сделав тем самым как бы подарок римскому патрицию, ведшему с ним переговоры, завершившиеся ко взаимному удовлетворению сторон. Надо думать, вид этих благочестивых и незлобивых тихонь, шнырявших по дворцу с постными минами, типичными для грешников, желающих сотворить достойный плод покаяния, успели ему порядком поднадоесть. Что же касалось остальных рабов, содержавшихся в прочих городах царства вандалов, то их Гейзерих дозволил выкупать (если вандальские семьи, владевшие этими рабами, были согласны с суммой предложенного им за невольников выкупа). Это дозволение, на первый взгляд, также достаточно щедрое, практически ничего не значило. Ибо рабов и без того как покупали, так и продавали. После всякого успешного морского рейда захваченный в его ходе «двуногий скот» продавали на невольничьих рынках (как делалось в Алжире и Тунисе через четырнадцать веков после Гейзериха), и тому, кто платил больше, доставался раб (или рабыня). Если цена выкупа, посильная для «ромеев», оказывалась недостаточной с точки зрения вандальских рабовладельцев, те лишь пожимали плечами и владели рабами по-прежнему.
В силу всего вышесказанного годы с 474 по 476 были особой вехой в жизни (и дело всей жизни) вандальского царя, военачальника и флотоводца. Правда, как всегда в подобных случаях, он и в эти годы, так сказать, ходил по краю. Ведь Гейзерих желал для своего государства и народа немалого, и, не рискуя до последнего момента, он не смог бы этого добиться. Не зря говорят, что «риск – благородное дело»…
Всего через несколько месяцев после заключения последнего в жизни царя вандалов и аланов соглашения, партнером по которому был правитель Италии гунно-скир Одоакр, Гейзерих навеки смежил очи в своем карфагенском дворце. Историки долго спорили (и спорят до сих пор) о точной дате его смерти, ибо с момента ухода в вечность Аттилы не умирал в V в. более великий государь, и поскольку смерть Гейзериха изменила мир не меньше, чем смерть «Бича Божьего». Не подлежат сомнению, однако, год и месяц смерти Гейзериха – конец января 477 г. Действительно ли он перешел в мир иной 25 января, днем ранее или днем позднее, пусть решают специалисты в области календарной арифметики. Не будем также уточнять, дожил ли «колченогий евразиец» до семидесяти девяти, восьмидесяти восьми лет или девяносто одного года. Это представляется автору менее важным, чем тот несомненный факт, что «Зинзирих» до самой смерти оставался бодрым, бдительным и умным, несмотря на свой почтенный возраст.
Приложение
Михаил Леонович Гаспаров о поздней Римской империи
Поздняя Римская империя – государство с властью централизованной и сакрализованной (не без влияния являвшихся в течение столетий ее главными внешними противниками на Востоке иранских великих держав – Парфянского царства Аршакидов и пришедшего ему на смену Персидского царства Сасанидов. – В.А.). Император (по-гречески – автократор. – В.А.) был самодержавен и считался священным: сам он носил титул «августа» (по-гречески – «себаста», или «севаста». – В.А.), соправитель (наследник) его – титул «цезаря» («цесаря», по-гречески – «кайсара», «кесаря». – ВА.), к нему обращались «ваша святость» и «ваша вечность», перед ним преклоняли колени, его церемониальный выход в диадеме (короне. – В.А.) и пурпуре (порфире. – В.А.) обставлялся с театральной пышностью. Все службы, связанные с императором, назывались «священными» <…>. Двор императора образовывали его «спутники» (комиты, или комесы. – В.А.) – одновременно и «друзья» (поэтому они именовались в совокупности «дружиной», по-латыни – «комитатом», по-гречески – «гетерией», или «этерией». – Примеч. авт.), и чиновники, и слуги. Избранные из этих «спутников» составляли императорский совет (консисторий), главным лицом в котором был «начальник ведомств» («магистер оффициорум», «магистр оффиций». – Примеч. авт.), нечто вроде первого министра (премьер-министра. – В.А.). Сами «ведомства» («оффиции». – Примеч. авт.) были организованы на военный лад, чиновники («официалы», или, говоря по-современному, буквально «офицеры». – Примеч. авт.) делились на «когорты» (этим словом в военной сфере обозначалась часть римского легиона. – В.А.), подробнейшая табель о рангах различала чины «знатнейшие», «сиятельные»,
