Это застряло в памяти - Ольга Львовна Никулина
Мы сидим с глупыми лицами, уставившись в чашки.
На вечерний поезд идёт много народа. Молодые, работающие, уезжают в город, старики и дети сопровождают их до перрона. Олька с братиком провожают маму, тут и Ника со своими, и мы с тётей. Я верчусь, высматриваю велосипедистов. Это хорошее, доброе время под вечер. Отбывающие уже поглощены заботами грядущего дня, они спешат в суету городской жизни. Впереди неделя работы и хлопот. А старики рады отдохнуть от гостей, вернуться к привычной жизни дачных будней. И так до следующей субботы, когда они с детьми снова выйдут после обеда под вечер к поезду с нетерпением встречать усталых тружеников с продуктами и свежими журналами и газетами.
Со станции идём не спеша, все вместе. Тётя повеселела, балагурит. А на повороте к нашей улице на пеньке нас ждёт Валька. Сидит как в воду опущенная. Взрослые проходят вперёд, а мы задерживаемся.
– Они до сих пор там, – почти шепчет Валька. – Я домой сегодня не пойду, вот увидите. Она обещала взять меня с собой в лес, где они с отцом гуляли, и не взяла. И побила, а потом эти приехали… – Валька дрожит, того гляди расплачется.
И тут тётя Магда поворачивается и говорит:
– Знаете что, давайте зайдём к нам, попьём чаю. У нас ещё хворост остался, бабушка печёт замечательный хворост! Валечка, возможно, твоя бабушка заинтересуется рецептом его приготовления.
– Вот и будет, чем помянуть твоего героя, – радуется дедушка.
Когда темнеет, мы расстаёмся за калиткой. Все живём рядом, на одной улице, только Олька с Никой напротив, через дорогу. Олька вдруг говорит:
– А я чего придумала! Давайте воздвигнем, то есть установим огромный обелиск, то есть памятник, Валькиному папе, как полагается героям войны, с красной звездой, и напишем, как его звали, когда родился, когда погиб и что памятник поставлен в год пятилетия со дня его героической гибели… и всё такое.
– Здорово! А где мы его поставим? – кричит Валька.
– Прямо напротив твоей калитки!
– Ура! – хором кричим мы с Никой. Ну и Олька! Ну и башка у неё! Отличница, не то что мы с сестрой.
– Валентина! Валюха! – призывает из сада Роза Марковна. Гости её недавно уехали.
Утром нам не терпится начать работу, но у тёти так просто не отвертишься. Приходится решать задачки, затем следует урок труда – мы чистим картошку по всем правилам, терпеливо выковыривая глазки.
* * *
Сегодня мы с девчонками сбегаемся раньше обычного, на зелёной площадке перед Валькиным участком. Место намечено сбоку от тропинки, ведущей прямо к калитке. Тут просторно, а вокруг кусты, можно даже цветы посадить, и будет красиво. Валька приносит лопаты, потому что ведь памятник должен быть врыт в землю, чтобы не упал. Мы по очереди копаем, но уже не так уверенно.
– Слушайте, а из чего мы будем его делать? – спрашивает Саня. Двоечница, а иногда соображает.
– Из глины, а сверху покрасим, – бойко отвечает Валька.
– Не годится, он от дождей расползётся, – замечает Олька.
– Тогда из досок. Только где их взять? – размышляю я.
– Без взрослых не обойтись, – Ника рассудительнее всех.
– Пойдёмте к дедушке и Степану Палычу, – предлагаем мы с сестрой. – Они мастера, что-нибудь придумают.
Старики греются на солнце на пороге сарая, покуривают и, как всегда, вспоминают прошлое. Тётя сидит рядом, читает газету и прислушивается к тому, о чём они говорят. Бабушке сегодня хуже, она полёживает на террасе. Дед увлечённо рассказывает, он даже немецкие слова помнит, и сколько у него таких рассказов!
– Сидим в окопах, холод, дождь, грязь. Так – окопы немца, а так – наши. – Дед чертит палочкой на земле. – Перестреливаемся. То они каску на штык поднимут, мы по ней – пух! То мы. Ни наше, ни их командование не знают, что дальше делать, как действовать. Им там тепло, в штабах, а мы гниём в окопах. И вдруг – солнце, теплынь, всё вмиг просыхает. Слышим, немец кричит: «Иван, война капут! Мир!» – и белый лоскут выбрасывает, а мы им тоже подштанники на штыке показываем. И что тут начинается! Высыпают все из окопов, бегут к речке, моются, плескаются, стирают исподнее, на траве сушат, друг у друга вшей ловят, табачком меняются, все вперемешку, где наши, где немец, а ведь если так подумать – враг! Так или не так? – Дедушка мотает головой, будто сам себе не верит, и вздыхает, не спеша сворачивая самокрутку с махоркой.
– В этой войне такого быть не могло, – задумчиво говорит Степан Палыч. – Уж больно лют был фашист. Их Гитлер накачал – озверела нация. Да.
Старики смотрят на нас и улыбаются.
– Только бы на их век этакой напасти не случилось! – говорит дедушка. – Всё может быть, – бурчит тётя Магда из-за газеты.
Олька, самая толковая, берётся изложить нашу просьбу. Она говорит:
– Степан Палыч, дедушка Ваня, мы хотим Валиному папке сделать памятник вон там, на опушке. Только не знаем из чего, у нас нет строительных материалов, а яму мы почти выкопали. Нам бы досок, что ли…
– Вон что! – старики переглядываются и задумываются.
– Надо бы сходить посмотреть, – решает Степан Палыч.
– Да, душенька, Степан Палыч, помогите им, пожалуйста, – хлопочет тётя.
Мы стоим вокруг расковыренной ямы и ждём решения. Старики мнутся, не хотят отказать, а задача не из простых.
– Кто же памятник из досок делает? Из камня, мрамора, гранита, никак не меньше, можно из бетона. Фундамент у памятника должен быть, – говорит Степан Палыч. – Не годится памятник герою из досок делать. А покрасить – облезет. Ну какой это памятник?
Зачем мы его только позвали, лучше бы одного дедушку. Дед предлагает:
– А если доску мемориальную справить, на дом приделать? Из хорошего дерева, и камня не надо! Вырезать звезду и надпись, покрасить, отполировать, покрыть лаком, фотографию приклеить, взять под стекло…
Как всё не просто у этих взрослых! Валька, похоже, совсем приуныла.
– Вообще-то нам доску сельсовет обещал повесить, да мамка сначала хочет дом отремонтировать.
– У твоего отца есть же где-то памятник, где он воевал, так зачем его и здесь ставить? – говорит справедливый Степан Палыч и не понимает, что не надо этого говорить. – Да тут, поди, в каждом втором доме кого-нибудь не досчитались. А вообще это хорошо, что ты отца помнишь. Умница.
– Мы, может быть, придумаем что-нибудь со Степаном Палычем. Железо под каркас где-нибудь сыщем. Или лист, обшить им фанерку, отполировать, покрасить, другой краской звезду и надпись, к доскам прибить, края подровнять… – упавшим голосом обнадёживает дед. – Не унывай, детка.
– «Доблестному авиатору…» – с ходу начинает сочинять
