Проспер Мериме - Варфоломеевская ночь
Филипп встревожился еще больше.
Площадь перед ратушей была слабо освещена несколькими факелами и большим фонарем, висевшим перед гостиницей. Света, однако, было достаточно, чтобы видеть огромную толпу народа на площади и красноватые отблески огней на шлемах, копьях и секирах.
— Что вы теперь скажете, сударь? Тут собралось до десяти тысяч человек; кажется, все городское войско, со всеми офицерами.
Когда они остановились, к ним почтительно подошел офицер.
— Все в порядке, ваше сиятельство, — доложил он Филиппу. — Все люди на своих местах. Полагаю, приказ не будет отменен?
— Нет, — ответил коротко Филипп, видя, что его принимают за кого-то другого.
— И набат будет сигналом начинать?
— О сигнале вы узнаете потом, — сказал Филипп. — Я пришел только узнать, все ли готово.
— Все исполнено, как приказано вашим сиятельством. Ворота заперты и будут открыты только королевскому гонцу, когда он покажет королевскую печать. Все лодки и суда уведены от набережной далеко. Ни один еретик не спасется.
Филипп с трудом подавил в себе сильное желание приколоть этого человека на месте, но, овладев собой, сказал только:
— Хорошо. Ваше усердие не будет забыто.
Он повернулся и пошел поспешно обратно; но не успели они пройти несколько шагов, как за ними раздался пистолетный выстрел.
— Слишком поздно! — воскликнул с горечью Филипп. — Скорее, Пьер!
И они бросились бежать. Из соседних улиц то и дело выбегали вооруженные группы людей, чтобы задержать их, но Филипп повелительно кричал им:
— Дорогу! Я спешу по важному поручению герцога Анжуйского и Гизов!
При этих словах все расступались и давали ему дорогу.
— Прежде всего поспешим к адмиралу! — сказал Филипп Пьеру.
Но когда они подбежали к дому адмирала, то увидели множество людей, выбегавших из дома адмирала с факелами и обнаженными мечами. Филипп узнал среди них Генриха Гиза и Генриха Валуа с их свитами и солдатами.
— Мы опоздали, Пьер. Адмирал уже убит.
Действительно, Колиньи уже был мертв. В эту роковую ночь в доме его находился только его духовник Мерлин, королевский хирург, трое дворян и несколько слуг, а во дворе стояли на страже пять швейцарских гвардейцев короля Наваррского. Возраставший на улице шум разбудил адмирала, а затем он услышал стук в ворота и требование отворить двери именем короля. Адмирал послал одного из дворян, ле Бонна, отворить их, но едва тот сделал это, как во двор ворвался Коссэйнс, офицер стражи принца Анжуйского, с пятьюдесятью солдатами и заколол ле Бонна на месте. Верные швейцарцы защищали внутреннюю дверь, а когда их оттеснили от нее — наскоро устроили на лестнице баррикаду и защищались за ней.
Один из гугенотов-дворян вбежал в комнату известить адмирала о грозящей ему опасности, но адмирал спокойно ответил:
— Я уже давно приготовился к смерти. Спасайтесь сами, если можете. Меня вы все равно не спасете.
По его приказанию все находившиеся при нем, исключая немецкого переводчика, убежали на крышу и спрятались. Баррикада была разрушена и один из свиты герцога Гиза ворвался в комнату, где адмирал спокойно сидел в кресле.
Убийца нанес ему два удара мечом.
Гиз ждал во дворе. Когда ему доложили, что адмирал убит, он приказал выкинуть его тело в окно и с ненавистью толкнул его ногой, а один из его свиты отрубил адмиралу голову.
Затем Гиз позвал солдат и сказал им:
— Начало сделано; теперь к другим — это приказ короля!
Когда Филипп подходил к дому адмирала, на колокольне церкви Сен-Жермен л’Оксерруа зазвонили в набат, и вслед за тем со всех сторон поднялись оглушительные крики: «Смерть гугенотам!»
На улице, где он жил, Филипп увидел множество солдат, с криком разбивавших двери в домах; кругом валялись трупы убитых гугенотов.
Филипп прошел спокойно мимо них и его не тронули. Пройдя мимо своей двери, он направился к дому графа де Валькур. Там он увидел де Паскаля, храбро защищавшегося против толпы врагов. С мечом в руках бросился он к нему на помощь, но раздался выстрел и де Паскаль упал, сраженный насмерть. Филипп поспешно удалился.
— Домой, Пьер, — сказал он своему слуге, все время следовавшему за ним, — здесь нам делать нечего.
Около их дома не было никого. Они незаметно вошли в дом, поднялись наверх и затем по крышам добрались до дома де Валькура.
Войдя через окно в дом, они сбежали вниз по лестнице. Из одной двери падал свет. Филипп вбежал туда. Клара де Валькур стояла там, опираясь рукой о стол, бледная, но спокойная.
— Где ваш отец? — спросил Филипп.
— Он внизу со слугами защищает лестницу.
— Я пойду к нему, — сказал Филипп. — Пьер позаботится о вас, он знает, что делать. Мы с вашим отцом последуем за вами. Скорее, ради спасения вас и вашего отца.
— Я не могу оставить его.
— Вы ему не поможете, а промедление может стоить всем нам жизни. Послушайтесь моего совета, иначе я должен буду унести вас.
— Хорошо, я пойду, — согласилась она. — Вы однажды уже спасли меня и я доверяюсь вам.
— Доверьтесь Пьеру, как вы доверились бы мне, — сказал Филипп.
Снизу раздавались крики и ругательства вместе со звоном мечей, и Филипп бросился туда. На нижней площадке граф и четверо слуг защищались от нападения толпы вооруженных солдат и черни.
— А, это вы, сэр Флетчер, — сказал граф, когда Филипп подбежал к нему и одним ударом поразил солдата, ожесточенно нападавшего на графа.
— Я, граф. Наш дом не потревожили, и я отослал туда по крышам вашу дочь с моим слугой. Мы последуем за ними, как только прогоним этих негодяев.
— Скоро должны прибыть королевские войска, — сказал граф.
— Вы ошибаетесь, граф, ведь это и есть королевские солдаты, которые нападают на нас, — сказал Филипп. — Весь Париж вооружился против нас, и адмирал убит.
Граф дико вскрикнул и бросился с ожесточением на нападавших. Его товарищи последовали его примеру и минут через пять толпу оттеснили на несколько ступенек вниз.
Тогда из толпы раздались крики: «Стреляйте в них!» и через несколько мгновений грянули три-четыре выстрела, поразившие графа и его двух слуг. Толпа торжествующе заревела и стала подниматься наверх. Некоторое время Филипп отчаянно бился, но раздался снова выстрел, и он почувствовал острую боль в щеке. Убедившись, что ему не справиться с разъяренной толпой, он повернулся и в несколько прыжков очутился наверху. Там он остановился на мгновение, выстрелил в предводителя нападавших и побежал на чердак, всюду запирая за собою двери. Оттуда он быстро добрался по крышам до своего дома, где у себя в комнате застал Клару и Пьера. Увидев, что Филипп возвращается один, она вскрикнула от недоброго предчувствия.
— Мой отец? — прошептала она.
— Он перешел в лучший мир, подобно многим другим, которых постигла та же участь. Он умер без страданий, от выстрела в упор.
Клара опустилась на стул и закрыла лицо руками.
— Да будет воля Твоя! — сказала она после минутного молчания тихим, но твердым голосом, открыв лицо. — Мы все в руках Творца, умрем за Него! Скоро ли явятся наши палачи?
— Надеюсь, что не скоро! — ответил Филипп. — Они пойдут следом за нами по крышам, но вряд ли узнают, в какой дом мы вошли.
— Я останусь здесь, — сказала она.
— Тогда вы пожертвуете не только своей, но и нашей жизнью, потому что мы не оставим вас.
— Что надо делать? — после долгой паузы спросила Клара.
Пьер подал Филиппу узел с платьем.
— Вот костюм, — сказал Филипп. — Умоляю вас сейчас же надеть его. Мы тоже переоденемся.
Глава XXI
Спасение
— Ужасно, ужасно! — повторял Филипп, поспешно переодеваясь кузнецом.
На улице действительно происходило что-то ужасное.
С громкими звуками набата сливались шум битвы, удары молотов и топоров в двери домов, ружейные и пистолетные выстрелы, крики мужчин, вопли женщин и детей. Пьер выглянул в окно. К солдатам теперь присоединилась толпа черни, появившаяся как бы по волшебству, в надежде участвовать в грабеже.
— Как ты думаешь, Пьер, сможем ли мы выйти? — спросил Филипп, когда Пьер отошел от окна.
— Я посмотрю, сударь. Тут стояла стража, но солдаты, наверно, ушли грабить. Вы в таком наряде настоящий кузнец, но только вам нужно выпачкать себе лицо и руки.
Когда Филипп вошел к Кларе, она вскочила.
— Идемте, идемте! — поторопила она. — Лучше умереть, чем слышать эти ужасные крики.
Пьер, скоро вернулся и доложил, что выйти можно.
— Одну минуту, сэр Флетчер, — сказала Клара, — помолимся сначала.
И она опустилась на колени.
— Я готова, — сказала она, окончив молитву.
— Вам так идти нельзя, сударыня, — заметил почтительно Пьер. — Ваше лицо выдаст вас тотчас даже на темной улице. Растреплите волосы и закройтесь капюшоном как можно плотнее.
