Юрий Никитин - Князь Владимир
– Могута, – сказал Владимир, – кто такой Филемут?
– Мой управляющий, – ответил Могута настороженно. – Работает как вол, имение содержит в порядке. Слуг зажал в кулак, а то больно разболтались, черти. Здесь ухо надо держать востро!.. Это у нас там все по совести, по чести, по отцовским заветам, а здесь всяк норовит обжулить, украсть… Филемут всем закрыл лазейки для воровства. Я его не раз проверял тайком! Работает на совесть. Ему просто нравится управлять людьми, гонять их как зайцев…
Владимир мерно кивал в такт словам купца. Управляющим быть неплохо, но еще больше могло понравиться завладеть этой ванной-бассейном вместе с девками, имением и прочими мелочами. А если учесть, что на Филемута работает уже почти половина работников города…
– Вода больно горячая, – сказал он предостерегающе. – Смотри, как бы не утопнуть.
Могута смотрел непонимающе, потом оскалил рот с остатками зубов.
– Я всем дал знать, что у меня три сына и две дочки. Хоть невеликое, но все же наследство!
– Если от него что-то останется, – пробормотал Владимир. Он подумал, что вряд ли купца станут топить, тогда в самом деле имение и земли ускользнут из рук Филемута. Разве что Филемут сумеет их прибрать к рукам раньше, чем Могута перекинется кверху копытами. – А на самом деле как?
Глаза Могуты погрустнели. Даже голос стал хриплым, как от старой боли:
– На самом деле… только это пусть останется в этой комнате, я живу как старый пень на ветру.
Владимир отвел глаза:
– Надеюсь, твои слуги по-росски не разумеют. Я пришел, Могута. Что ты хотел?
Могута хлопнул в ладоши. Слуги быстро внесли широкий стол, накрыли, так же быстро исчезли. Могута жестом пригласил Владимира, сам сел напротив – голый, все еще в каплях воды, прикрывшись лишь мохнатым полотенцем с петухами и синими волошками.
– Рассказов о кладах мы все наслышались, – заговорил он. – Когда люди совсем отчаятся… или же бездельники, то отправляются на поиски. Стоящие люди заняты делом. Ты тоже занят, как и я. Но с этим кладом случай особый! Я со своим другом, он был тогда другом, добыл… ну, скажем, добыл…
– Я же не спрашиваю, как добыл, – пришел на помощь Владимир, – я спрашиваю: где закопано?
Могута неспешно сдул пышную пену через край высокой чаши, отхлебнул холодного пива, зажмурился от наслаждения.
– Этого точно я не знаю, – признался он нехотя. – Мы разделились, когда за нами… погнались солдаты… спутали с кем-то, наверное… я уводил погоню, а мой соратник тем временем спрятал в скалах. Но я был удачливее от роду. Когда пришел на место встречи, он туда приполз, оставляя кровавый след… А сказать сумел только, что спрятал под сыном Описа!
Он умолк, угрюмо тянул пиво. Лицо потемнело, он заново переживал удачи, погони и внезапное поражение. Владимир выжидал, спросил:
– И это все?
– Все. Даже то, что он прошептал, булькая и захлебываясь кровью, могло быть бредом.
Владимир отодвинулся от стола:
– Тогда он мог вовсе потерять деньги?
– Нет, – покачал головой Могута. – Он спрятал! А потом уже наткнулся на солдат. Я долго ломал голову, ездил по тем местам. Какой сын Описа? Какого Описа? Я расспросил всех стариков в городе, говорил с нищими, старухами, мальцами на улице… Меня самого начали считать умалишенным! Понимаешь, меня это задело. Мне всегда все удавалось, все получалось. А тут на тебе!.. Сейчас я и без тех монет и камешков не бедняк, можно бы жить да жить… но мужчины мы аль нет? У нас своя гордость. У меня эта заноза до сих пор вот где сидит!
Владимир подумал, сказал осторожно:
– Дело не в кладе, значит?
Могута развел руками в широком жесте:
– Это сейчас не в кладе. Разве я похож на нищего? А тогда мы рисковали головой за немалые деньги. Даже сейчас за них можно было бы нанять целое войско!
Он остро взглянул на молодого парня в одежде ипасписта. Владимир ощутил дрожь. Могута знает о нем слишком многое. И что земляк, и что изгнанный князь, а теперь, оказывается, знает и о жажде вернуться и отомстить. И намекает, что с одним мечом в руке может мстить одинокий дружинник, но не князь. Знает настолько много, что начинаешь снова подумывать о длинных руках Ярополка…
– Добро, – сказал Владимир, он старался не выказать напряжения. – Что ждешь от меня?
– Что будешь удачливее меня, – ответил Могута. – Это раньше никого на свете не было удачливее… Увы, время идет. А за это получишь половину.
Владимир смотрел остро:
– Половину? Не слишком ли щедро, если клад в самом деле велик?
Могута отмахнулся:
– Если бы восхотел половину ты, я бы не дал и осьмой части. Но это предлагаю я сам, от щедрот своих. Да и, по чести говоря, очень уж хочется найти…
Он замолчал, проглотив недосказанное. Если, мол, предложить этому новгородцу с жадными глазами меньше, тот может восхотеть себе все. Владимир, однако, понял, спросил в упор:
– А как ты узнаешь, что не заберу себе все? У нас нет свидетелей, нотариусов. Только мое слово. Да и вообще я могу сказать, что ничего не нашел!
Могута натянуто усмехнулся, хотя глаза оставались тревожными:
– Если хочешь стать князем, то нельзя подличать… по мелочам. Честное имя тебе дороже, чем простолюдину. Князь нарушает слово, когда у соседа плохо лежит целое княжество, богатый город или римская корона… Ха-ха!.. Воровать надо редко и всегда по-крупному!
Владимир кивнул:
– Принимаю. Я в отчаянном положении, сам видишь. И деньги мне нужны не для пьянок с голыми девками. Где примерно он закопал ваше… награбленное?
Могута пропустил его слова мимо ушей, поднялся:
– Пойдем. В моей спальне есть карта.
– В спальне?
– На свете слишком много жаждущих не зарабатывать, а находить чужое. Потому ее никто не видел.
Владимир спросил, глядя в глаза Могуте:
– Даже Филемут?
Могута насторожился:
– А при чем тут Филемут?
– Мне показалось, что он управляет слишком многим, – ответил Владимир. – А хочет управлять еще большим.
– Ну-ну, – поторопил Могута. – Говори.
Владимир рассказал. И про стычку на постоялом дворе, и про попытку ночных воров, и про то, как Филемут от имени хозяина отказался от встречи.
– Он так и сказал?
– Вот деньги, – ответил Владимир. – Узнаешь рисунок на калитке? Или это его?
Могута надолго задумался. Владимир следил, как быстро меняется выражение лица Могуты от недоверия к сомнению, как мимолетно мелькнул гнев, сменился расчетливой осторожностью.
– Сейчас это всего лишь твое слово против его. Филемуту я тоже доверяю, он служит мне много лет. Пока что сделаем вид, что ничего не произошло. Я сам буду присматривать за ним и… своими людьми. Говоришь, они уже не мои, а его? А ты ищи сокровище. Я много слышал о тебе от новгородских купцов, даже от багдадских, от иудеев. Сказывают, ты так хитер, что в землю на сажень видишь! Если и ты не найдешь, то я даже не знаю… Тогда земля ромеев станет богаче на один клад!
– Я буду искать, – сказал Владимир твердо. – Но сейчас я должен вернуться. Мой друг Олаф, с которым я приехал, под замком в местной тюрьме…
Могута пренебрежительно махнул рукой:
– Что-нибудь серьезное? Нет? Тогда оставь это мне. Я сейчас пошлю мальчишку к префекту. Тот мой друг, мы часто играем в кости. Да и вообще мы давние друзья.
– Гм, – сказал Владимир, поднимаясь, – если вместе добывали то, что потом закапывали…
Могута засмеялся, в светлых глазах мелькнули разбойничьи огоньки:
– Чего не было, того не было, но кое-что другое было…
На этот раз он взял колотушку, звучно ударил в большой медный гонг. Через несколько мгновений дверь отворилась, ноздри Владимира жадно дрогнули под напором аппетитных запахов. Даже девушки держали перед собой подносы с жареной птицей. Следом мальчишки несли паштеты, печеную рыбу, зелень, специи. Владимир поклонился, прощаясь, но Могута удивился, указал на другой конец стола:
– Дорога тебе предстоит долгая. А набраться сил лучше всего только за столом.
– Благодарствую. Но у меня, как я уже говорил, друг в тюрьме.
Могута шепнул несколько слов девушке, она кивнула и убежала с пустым подносом.
– Не волнуйся, – бросил купец. – Он будет на свободе раньше, чем ты сядешь на коня.
– Это меня и волнует, – подхватился Владимир. – Он может натворить…
– Садись! – велел Могута властно. В глазах блистали те же насмешливые искры. – Он будет свободен, но из тюрьмы его не отпустят. Не волнуйся! Я знаю, что ты приставлен к нему нянькой. Мы, купцы, все в этом мире иудеи. Знаем, где что творится, передаем вести дальше, принимаем иной раз каких-то рваных беглых и переправляем дальше, даже не зная, кто они и зачем. Наша профессия держится больше на знании, где что происходит, чем на ценах и договорах! Так что знаем и о тебе…
Они ели в молчании. Владимир подумал, что будет вспоминать этот обед всю жизнь. Могута в молодости брал от жизни все радости – скачка на горячем коне, звон мечей, выход из гавани навстречу буре, он срывался с высоких башен, догонял и убегал, теперь же нежится как базилевс в роскошных ваннах, а за накрытый стол не зазорно сажать даже римских императоров!
