Юрий Никитин - Князь Владимир
Олаф отшвырнул меч, сел на ложе и закрыл лицо ладонями. Владимир покачал головой:
– Ладно. Посиди здесь, а я пойду попробую уладить. Не показывайся только из комнаты.
– Не сдвинусь с места, – клятвенно заверил Олаф.
– И не пей, – предупредил Владимир.
Олаф, как ядовитую змею, ногой отшвырнул пустой кувшин.
Внизу двое из городской стражи разговаривали с хозяином постоялого двора. Увидев Владимира, тот просиял и с готовностью ткнул в его сторону пальцем:
– Вот! Спросите у него самого.
Старший повернулся к Владимиру. Это был немолодой воин, битый жизнью и повидавший ее со всех сторон. На Владимира посмотрел недружелюбно, как всегда смотрят на этериотов простые воины, мол, все им достается самое сладкое: жалованье высокое, а работы никакой! Но неприязни не показал, голос держал ровным:
– Из вашего окна ночью выбросили обезглавленный труп. Отпираться бесполезно, это видели трое граждан, которым здесь доверяют.
Владимир лихорадочно думал, наконец выпалил горячо:
– Что вы, кто станет отпираться? Наоборот, у нас в комнате вы найдете еще один труп!
Стражи насторожились, зашли с двух сторон. Старший смотрел пристально:
– Я обязан вас арестовать в любом случае до выяснения. Но вы можете помочь признанием. За это вас повесят на самом высоком дереве.
– Вот спасибо, – пробормотал Владимир. – А если не признаемся?
– Тогда на низком, – пояснил страж любезно, – чтобы скрести землю ногами долго!
– Признаюсь, – воскликнул Владимир. – Двое грабителей влезли ночью и пытались нас зарезать! Мы едва сумели спасти свою жизнь…
– Лишив жизни их самих, – кивнул страж. – Но здесь что-то не вяжется. На этом постоялом дворе есть богатые торговцы, знатные люди. Этериоты все ж не настолько богаты, чтобы так рисковать. А защищаются они лучше купцов…
Он кивнул одному из стражей. Тот исчез, вскоре вернулся с расстроенным Олафом.
– Все верно, – подтвердил страж. – Там еще один труп и голова того, что выпал из их окна.
Их крепко подхватили под локти. Владимир кивнул Олафу, чтобы не противился. Под взглядами зевак их препроводили в городскую тюрьму. Олаф зябко передергивал плечами. Глядя на его лицо, Владимир подумал, что отважного викинга волнует не столько тюрьма, сколько внезапный провал в памяти.
Их привели прямо к префекту городка. Тот выслушал стража, сказал, пристально глядя на ипаспистов:
– Как вы объясните, что напали именно на вас? Других не тронули! Там были и побогаче. Намного богаче.
Владимир сказал лицемерно:
– Напились, наверное. Здесь жрут вино как свиньи, от вина все беды. Зря здесь не приняли веру Мухаммеда. Вот и перепутали окна.
Олаф съежился, выглядел совсем несчастным. Префект кивнул:
– Перепутали окна? Но рядом богатых купцов не было. Разве что на другой стороне дома!
– Когда человек пьян, – возразил Владимир, он бросил взгляд на жалобного друга, – то с ним и не то еще может случиться! Верно, Олаф?
Олаф вздрогнул, сказал жалким голосом:
– Да-да, всякое…
Префект хлопнул ладонью по столу:
– К сожалению, я должен вас арестовать. До выяснения всех обстоятельств. Возможно, это были в самом деле неопытные грабители. Но здесь могло быть нечто иное… Вплоть до заговора против Божественной особы базилевса!
Олаф сидел, свесив голову едва ли не до коленей. Владимир сказал быстро:
– Вы правы. Все надо выяснить. Я хочу помочь вам узнать как можно быстрее. Вы оставьте здесь моего друга, в залог, а я пойду в город и попытаюсь тоже что-то узнать. Получится у меня или не получится, к вечеру я вернусь.
Префект смотрел пристально, в голосе было недоверие:
– А откуда я знаю, что ты не сбежишь?
Владимир сделал вид, что обиделся:
– И оставлю друга? Не говоря уже о том, что ипасписты так не поступают, но он все равно отсюда вскоре выйдет… и что тогда мне скажет?
Префект подумал, кивнул:
– Последнее меня убеждает больше, чем уверения в благородстве наемных воинов. Я позволю тебе отлучиться до захода солнца. Если не вернешься, то… это будет признанием вины. И тогда я брошу твоего друга в самый жуткий застенок!
Олаф позеленел, пробормотал:
– А может быть, лучше посидишь ты, а я до вечера…
– Разоришь владельцев винных подвалов? – закончил за него Владимир.
Префект посмотрел на них внимательно, сказал со вздохом:
– Иди ты, черный… Сойдешь за грека. Да и яда в тебе больше. И хитрости.
– Это точно, – согласился Олаф, – и свинства! А уж коварства…
Владимир отступил, поднял руку в прощании, предупредил:
– Лучше бы отпустить и его! Он жрет как крокодил. Он разорит империю!
Олафа уже уводили два тюремщика. Один оглядел крупного викинга с головы до ног:
– Гм… Ну, разве что свиней нашего хозяина…
Олаф простонал, лицо его позеленело. Владимир крикнул вдогонку:
– И старайся не храпеть, как ты умеешь. Стены здесь ветхие.
– Я буду тыкать его копьем под ребра, – вызвался тюремщик услужливо. – Я ему вовсе не дам спать.
Глава 41
Он спросил у крестьян, собирающих плоды с деревьев, чей этот роскошный сад. Ему ответили, что это владения Могуты. Потом он встретил стадо коров, затем дорогу перегородило море овец – и опять же это все принадлежало Могуте. А когда вдали появился и начал увеличиваться в размерах роскошный и огромный дом, Владимир уже не сомневался, кто его владелец.
Роскошная вилла Могуты была обнесена невысоким забором. С седла был виден богатый сад. Широкие аллеи к дому были усажены по бокам цветами. Виднелся даже небольшой фонтан, вода из него бежала в овальный прудик, по краям выложенный мраморными плитами.
Владимир, не слезая с седла, постучал рукоятью меча в ворота. Ему пришлось стучать трижды, прежде чем послышались шаркающие шаги. Однако в окошке показался не старик, а молодой крепкий парень, но с ленивым грубым лицом.
– Чего лупишь, как баран в забор? – сказал он раздраженно.
– Мне нужен Могута, – ответил Владимир.
– Мало ли кому нужен, – проворчал парень. – Он никого не принимает.
– Сейчас?
– И сейчас, и вообще.
Он сделал движение закрыть окошко, но Владимир молниеносно просунул руку, схватил за горло, с силой ударил лицом о ворота. Тот отшатнулся и упал, а Владимир, торопливо пошарив в поисках засова, нащупал продолговатую железку, потащил в сторону. Звякнуло, он послал коня корпусом вперед, створки распахнулись.
Парень уже поднимался с земли. Он был еще крепче, чем Владимир определил через окошко, в глазах было обещание скорой смерти. Его рука метнулась к левому боку, к сабле. Владимир соскочил на землю, его кулак послал невежу снова на землю.
Тот пытался подняться, Владимир ударил сапогом в лицо. Тот падал и снова делал попытки встать, но тяжелые сапоги били, переворачивали в сухую горячую пыль, опрокидывали снова и снова, пока тот не завалился навзничь и не остался так, разбросав руки. Кровь текла изо рта, ноздрей и даже из ушей.
Владимир удовлетворенно бросил поводья на шею мраморной статуи, взбежал на крыльцо и ногой распахнул дверь. В коридоре попались служанки, с визгом разбежались. Он пошел быстро во внутренние покои. Из дверей по коридору выглядывали испуганные лица.
Дальняя дверь была роскошнее других. Он отпихнул еще одного, дурень сунулся с вопросами, ногой распахнул дверь.
В большой зале было влажно, в дальнем углу в полу был небольшой бассейн. Крупный мужчина возлежал на волнах лениво, забросив руки на мраморные края. Обнаженная юная девушка разминала ему голени, еще одна торопливо растирала в медной ступке ароматические зерна.
На грохот двери оглянулись в испуге. Мужчина повернул голову, лицо было грозное, свирепое, раскрасневшееся от горячей воды. Лев и в старости лев, а шакал и в молодости шакал, подумал Владимир невольно. Могута стал ромеем больше, чем настоящие ромеи. Даже не ромеи, а римляне, что обожали возлежать на пирах и в римских банях в окружении толпы рабов и рабынь.
– Кто таков? – спросил Могута люто. Голос его был под стать имени, в нем не осталось и следа от славянского выговора.
– Владимир, ипаспист, – ответил Владимир холодно, – а кто ты, позволивший рабам решать за тебя, что тебе делать?
Могута смерил его все еще свирепым взглядом, но лицо смягчилось. Жестом отослал женщин, медленно поднялся из воды. Был он могуч, но живот отвисал уже чуть ли не до коленей. Поймав насмешливый взор молодого воина, скривился: поживи с мое. Пузо будет поболее. Ежели вообще доживешь!
Владимир швырнул ему полотенце. Могута небрежно вытерся.
– Как прошел? Почему эти лодыри не предупредили?
– Они не лодыри, – возразил Владимир. – Они очень старались меня не допустить.
Могута вскинул брови:
– В самом деле? Но я сказал, что жду тебя с особым нетерпением.
– Они и ждали.
– Вот как?
– Могута, – сказал Владимир, – кто такой Филемут?
