Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый
Отдохнув и погуляв в Новгороде, путешественники отправились дальше. Их конечной целью был Переяславль, куда с западной границы уже спешил жених. Последнюю часть пути до Переяславля свадебный кортеж проделал посуху. Принцесса и её служанки ехали в двух специально сработанных для них крытых повозках, отдалённо напоминавших кареты. Русские и английские дружинники сопровождали их на лошадях.
Для встречи с женихом Гиту нарядили на русский манер. На ней было лазоревое парчовое платье, отделанное шёлковыми вставками и расшитое золотой нитью. На шее блистали золотые мониста и жемчужные бусы, на руках сияли узорчатые браслеты. Голову венчала расшитая жемчугом и подбитая мехом парчовая шапка, с которой на плечи спадали золотые цепи с причудливыми колтами.
В этом наряде Гите было жарко и неудобно. Но что поделаешь, приходилось терпеть, тем более что неудобства одежды скрашивались красотой окружающей природы. Цветущие луга, тенистые дубравы, светло-прозрачные берёзовые рощи — всем этим можно было любоваться с утра до вечера. Не подвела и погода. На редкость тёплая и ясная, она встречала путников лёгким ветерком и утренними росами, а провожала тихими закатами. Дурманящий запах трав убаюкивал, навевая мечты и грёзы, а песни иволги по утрам отгоняли тревожные мысли.
— Как велика и прекрасна эта страна! — не переставала восхищаться Гита.
— Да, моя госпожа, — вторил ей Соломон. — Она удивительно хороша. Вы полюбите её. Её нельзя не полюбить.
Однажды утром принцесса попросила сделать остановку у придорожной берёзы. Выйдя из повозки, она подошла к дереву, погладила его рукой и чуть слышно произнесла:
— Здравствуй, моя хорошая. До чего ж ты светла и прекрасна. Позволь мне немного подержаться за тебя...
Вдруг дикий визг нарушил эту идиллическую сцену, это отряд степняков вылетел из расположенной неподалёку рощи. Стремительно приближаясь, кочевники раскинулись лавой, охватывая наших путешественников с флангов.
— О Господи, кто это? — встревоженно спросила Хильда.
— Половцы! — воскликнул Соломон.
Ратибор обернулся к Рагнару и спросил по-варяжски:
— Что будем делать?
— Драться! — ответил сакс.
— Но ведь их слишком много!
— Ничего! Бог поможет!
Русские и английские дружинники, руководимые воеводой и телохранителем, стянулись к головной повозке и выстроились перед ней полукольцом. Закончив приготовления, Рагнар отступил назад и сменил меч на топор. Соломон вооружился мечом и встал подле него.
— А не попробовать ли увезти Гиту? — предложил еврей.
— От них не уйти, — возразил Рагнар. — Их кони слишком быстры!
— Тогда прощай, друг, — грустно произнёс Соломон. — Нам осталось одно — умереть за принцессу.
— Будем биться, а не умирать! — возразил Рагнар. — Госпожу я этим псам не отдам!
Степняки были совсем близко. Их вой и визг лез в уши, а пущенные стрелы уже вовсю стучали по щитам дружинников.
— Тьфу, нечисть! И откуда вас принесло на нашу голову! — ругался Ратибор.
Русы и саксы напряглись, готовясь достойно встретить противника, а принцесса затаила дыхание, прижав к груди маленький кинжал. В этот момент из-за соседней рощи показался второй отряд всадников.
— Боже! Сколько же их? — ахнула Хильда.
— Пропали мы, братцы, — пронеслось в рядах дружинников.
— А ну не скулить! — прикрикнул воевода.
Однако вновь появившиеся всадники повели себя странно: они поскакали наперерез своим соплеменникам. Первым мчался высокий витязь в золочёном шлеме.
Ратибор вгляделся из-под руки и радостно вскричал:
— Да это ж Владимир! На конь, братцы! Подсобим князю!
Дружинники весело разобрали лошадей и вслед за воеводой поскакали на врага. Однако половцы не приняли боя. Их лава в мгновение ока рассыпалась, и степняки стремительно понеслись прочь.
Князь не стал их преследовать. Он подскакал к путешественникам и одним махом спрыгнул с седла. Подойдя к головной повозке, Владимир пристально взглянул на бледную худенькую девушку, вставшую ему навстречу.
Гита смело встретила его взгляд. Что-то хорошее и родное исходило от юноши. Его мужественное и в то же время доброе лицо странным образом напомнило девушке лицо отца. В груди у неё потеплело, и она впервые за много лет широко улыбнулась, сразу удивительно похорошев. Владимир улыбнулся ей в ответ.
— Слава те, Господи, сладится дело, — ухмыльнулся в бороду Ратибор. Рагнар лишь тяжело вздохнул и устало прислонился спиной к огромному колесу повозки.
Две ласточки кружились над головами молодых людей. Мельком глянув на них, Владимир перевёл взгляд на невесту и тихо произнёс на понятной принцессе латыни:
— Здравствуй, милая.
— Здравствуй, Вольдемар, — ответила девушка по-русски.
— Испугалась?
— Немного.
— Больше тебя никто не посмеет пугать. Уж я позабочусь об этом! — торжественно пообещал юный князь.
ЭПИЛОГ
Детский крик разорвал тревожную тишину княжеского терема. Владимир облегчённо вздохнул и утёр ладонью потный лоб. В этот момент отворилась дверь, и из опочивальни выглянула разгорячённая девка.
— Мальчик, князь батюшка! — весело закричала она.
— А можно к ней?.. — спросил Владимир, поднимаясь с лавки.
— Надобно погодить чуток! — ответила девка и захлопнула дверь перед его носом.
Владимир крякнул и вышел из терема.
— Эгей, люди! У меня сын родился!!
Со всех концов двора к нему уже сбегались дружинники и смерды. Они смеялись и с поклонами поздравляли своего князя.
На крыльце появилась Хильда.
— Теперь можно, князь-батюшка, — по-русски сказала она.
Владимир вихрем влетел в хоромы, отворил дверь опочивальни и замер у порога. Гита улыбнулась ему навстречу и, с трудом шевеля запёкшимися губами, тихо произнесла:
— С сыном вас, Владимир Всеволодович.
Подле неё копошилось и пищало нечто сморщенное и красное. Подойдя к постели, молодой князь с замиранием сердца взял в руки маленький, трепещущий свёрток и, неожиданно для себя, встретился с осмысленным строгим взглядом.
— Ишь ты каков! — удивился Владимир.
— Весь в батюшку! — засмеялись вокруг.
Князь несколько секунд подержал сына, затем бережно положил его на место. С любовью взглянув на жену, он нежно коснулся губами её щёки и ласково произнёс:
— Спасибо, родная.
* * *Незаметно, словно струи быстрой реки, пробежали семнадцать лет. Нежная и хрупкая Гита стала для Владимира верным и надёжным другом. Она словно растворилась в нём, отдала всю себя, помогая ему в нелёгкой доле. И ни разу не услышал он от неё ни жалобы, ни упрёка. Имея такую поддержку, Владимир стал поистине великим князем. Он сплотил Русь, одержал победы в десятках сражений, усмирил половцев. А впереди его ждал киевский стол. Пока же Владимир правил своим уделом.
* * *Однажды тёплым летним днём на княжий двор неспешно вышли два старика. Один из них — седой великан — тяжело опустился на лавку. Второй — маленький и худенький — примостился рядом.
— Погреем косточки, старина? — спросил Рагнар.
— Погреем, — отозвался Соломон.
Они умолкли, подставив бороды тёплым лучам солнца. Лёгкий ветерок обдувал их лица, буйные ароматы трав веселили сердца.
— Хорошо, — вздохнул лекарь.
— Да уж, — согласился его друг.
— Ты как спал сегодня?
— Да вроде ничего.
— А у меня всю ночь спину ломило, — с усмешкой пожаловался еврей. — Думал — к дождю. Ан нет. Солнышко.
— Постарели мы с тобой. Вот и ломит то там, то сям.
— Не то слово.
Они помолчали, думая каждый о своём. Минут через пять Рагнар почесал затылок и хотел было что-то сказать, но в этот момент Соломон усмехнулся.
— Ты чего?
— Представил, каково сейчас Вильгельму, — ответил лекарь. — Поди, ярится в аду... Двадцать лет старался, покорял Англию. И что? Не успел помереть — всё пошло прахом!
— И не говори... — кивнул Рагнар. — Один сын погиб на охоте... от случайной стрелы... Другой томится в темнице... Третий потерял наследника в кораблекрушении.
— Они претерпели всё то, что претерпел наш славный Гарольд, — поднял палец Соломон. — И поделом! С Богом нельзя играть! Вильгельм этого не понимал.
— Зато его сыновья познали на своей шкуре!
— Это точно!
Старики вновь умолкли.
