Избранник вечности - Анатолий Гаврилович Ильяхов
«Лето. До Евфрата три тысячи стадий. Идём пустыней. Воды на всех не хватает…
Земля от жары рассохлась и стала похожей на высохшую старую верблюжью шкуру…
Небо раскалилось добела. Продвигаемся медленно, на рассвете и в сумерках. Днём идти невозможно…
Через пятьдесят и ещё один день увидели Евфрат»…
МЕЖДУ ТИГРОМ И ЕВФРАТОМ
Македонский царь имел неплохое представление о местности, где проходила армия. Его воины испытывали те же трудности, что и греки афинского военачальника Ксенофонта семьдесят лет назад, описанные в «Анабасисе». По пути Каллисфен записал в дневники:
«Нам предстоит пересечь реки Ферат (Евфрат), что с языка персов означает «Плавный поток», и Хиддекель (Тигр) — «Быстрый, как стрела». Обе реки начинаются в горах Армении, в долине соединяются каналами, вырытыми крестьянами, чтобы осушать болота и орошать поля. Если этого не делать, поля превратятся в бесплодную пустыню, поскольку солнце иссушает землю до твёрдости камня, их присыпают пески из близлежащих пустынь во время сильных ветров. Периодически в реки во время приливов из Персидского залива заходит морская вода. Они делают пригодную к питью и для полива воду горько-соленой, застойной, отчего в воздухе появляются нездоровые запахи…»
Без смертей не обошлось. Опытным воинам удавалось сохранять жизнестойкость, а несколько новичков, обессиленных испытаниями, останавливались, чтобы набраться сил и догнать товарищей. Сразу засыпали, чтобы не проснуться. Многие получили ожоги от прямых солнечных лучей, падали от тепловых ударов. Некоторые впадали в безрассудство и уходили, в надежде найти в стороне успокоение. Их больше не видели…
Первой из знатных пленников заболела жена Дария тридцатилетняя Статира. Царица-мать Сисигамбис кричала, взывала о помощи, но лекари из персов и греков не смогли помочь. В по-следнии момент она велела евнуху Тириоту позвать македонского царя, но он отсутствовал и застал жену Дария мёртвой. Сочувствуя Сисигамбис, Александр приобнял её, как родную мать и произнёс с искренностью:
— Царица, я разделяю твоё горе. Я испытываю боль от утраты Статиры.
Сисигамбис неожиданно отпрянула от него и вскрикнула:
— Не верю!
Прикрыв своё лицо руками, произнесла вперемешку с рыданиями:
— Ты хочешь убить моего сына, а мне говоришь, что оплакиваешь смерть его жены!
Раздосадованный, Александр ничего не сказал; вышел из шатра и по пути отдал приказ Пармениону:
— Устрой похороны, достойные царицы.
— Это как?
— По персидским обычаям!
Птолемей поспешил на выручку Пармениону:
— У персов не принято хоронить покойников. По их верованию, этим оскверняется земля, родительница-мать. И сжигать трупы нельзя, как делают эллины. Персы поклоняются огню, а пепел оскверняет воздух.
— Тогда как поступить с покойной?
— Персы помещают умерших в каменных башнях; чем выше башня, тем ближе к богам. Почётнее всего, когда хоронят на вершинах гор. Вот почему для царей персы возводят усыпальницы в горах. Внутри башни сооружается колодец. Покойника полностью обнажают и так оставляют на верхней площадке, чтобы птицы клевали тело. Проходит время, появляются родственники, собирают кости и сбрасывают их в колодец. На этом всё заканчивается.
Александр зло сплюнул.
— Всё, как у варваров!
Армия македонского царя подошла к Халпе (Алеппо); в его окрестностях издавна добывали медь — «халп», что дало имя городу. На одном из восьми холмов, окружающих Халпе, соорудили Башню молчания, где упокоилась жена царя персов Дария. Отдавая дань традиции, Александр отказался принимать пищу; не пил вино и воду, как делали персы, чем снова озаботил свое
окружение.
На следующий день Сисигамбис поручила евнуху Тириоту скрытно покинуть лагерь и пробраться к Дарию, чтобы известить о смерти любимой жены.
— О, горе мне! — возопил царь персов, стонал и бил себя кулаками по голове. — Мало того, что дорогая жена оказалась в плену у врага! Она ещё упокоилась в жалком положении и не получила последних почестей, на что могла рассчитывать!
Тириот бросился к ногам повелителя, поспешно целуя его драгоценные туфли.
— Клянусь, о светоч глаз моих, македонский царь достоин добрых слов хотя бы за то, что его уважение к персидским женщинам оказалось равно его храбрости перед лицом персидских мужчин.
— Не верю! — вскричал Дарий.
— Мой повелитель! Великий царь! Клянусь всеми богами, что Александр не лишал царицу ни одного из преимуществ её положения, кроме света присутствия своего супруга.
Увидев изумление на лице Дария, поспешил добавить:
— Наша любимая царица Статира похоронена по персидским обычаям с уважением, какого достойна! Когда она завершила жизненный путь, предопределённый богами, македонский царь пролил реки слёз, соболезновал тебе и твоей матери и присутствовал во время исполнения погребального обряда. Верь мне, царица Сисигамбис свидетельница слов моих.
Дарий с подозрением спросил:
— Ты заверяешь меня, что Македонянин обращался со Статирой по-доброму. Но она жена его врага! Не могу поверить, что делал он это бескорыстно, а не для моего бесчестия!
Дарий схватил евнуха за халат и угрожающе крикнул:
— Сознайся, раб, что Александр принудил Статиру к сожительству с ним! Она жила с ним наложницей?
Тириот снова припал к ногам повелителя, торопливо целуя землю.
— Великий царь, клянусь богами, если бы так случилось, твоя жена не пережила бы срама, убила бы себя!
Дарий сразу остыл.
— Вот сейчас я поверил.
Он обвёл взглядом приближённых — сатрапов, военачальников и советников, и, возвысив голос, поднял руки к небу.
— Призываю в свидетели всех, кто видит и кто слышит меня!
Накрыл свою голову плащом, как делают все персы, когда обращаются к богам, и воскликнул:
— О, Ахурамазда, Ахурамазда, и вы, Семь Князей Света, заклинаю вас, верните мне моё царство, чтобы я достойно заплатил врагу своему за добрый поступок по отношению к моей любимой супруге! А если приговор мне уже произнесён вами, сделайте, чтобы в Азии не было другого царя, кроме столь справедливого врага и столь великодушного властителя, который носит имя Александр!
* * *
Александр шёл впереди войска в боевом снаряжении наравне с пехотинцами. С юности он подвергал себя силовым упражнениям и физическим испытаниям, закалившим не только тело, но и характер. Оттого неутомим, подавая пример тем, кто готов упасть духом, уступить трудностям перехода.
Евфрат встретил их невозмутимым видом, величаво пронося воды с дальних гор к дальнему морю. Дозорные исследовали оба берега, нашли их безлюдными. Персов не увидели. Пастухи рассказали, что здесь стоял большой отряд царского сатрапа Мазея. Наверное, персы устрашились огромных клубов пыли, сопровождавших армию Александра; ушли за Тигр.
Воины, изнемогающие от усталости и жары, восприняли передышку, как дар богов. Побросали оружие, сбросили одежды и с радостными вскриками окунались в прохладные струи; ныряли и
