Мухосранские саги и другие дурацкие истории - Николай Соболев
И все время потом обходил Алика по стеночке, повторяя «Это было не смешно. Это было не смешно».
И правильно — от дураков надо держаться подальше.
САГА О КАРАТЕЛЬНОЙ КУЛИНАРИИ
Когда я только-только огляделся в Америке, повез меня Брат Леонтий из Нью-Йорка в Пеннсильванию. Дорога долгая, посередине Леонтий принялся исполнять одну из своих знаменитых арий «Я жрать хочу, я умираю!», а потом предложил — тут по дороге есть настоящий дайнер, заедем.
Дайнер реально классический, образца 40−50х годов, весь в хроме и с красными диванчиками, прям как в голливудских фильмах показывают, так и ждешь стайку подростков с высоченными стаканами молочных коктейлей.
— Вот, — говорит Леонтий и сует мне меню, — заказывай.
Завтрак давно прошел, второй завтрак мы сами пропустили, то есть самое время для обеда и я, ничтоже сумняшеся, перелистал книжку размером с «Войну и мир», да заказал салат, суп и второе. И ошибся.
Ясно это стало уже когда принесли салат в двуспальной миске горкой сантиметров пятнадцать. Такой порцией я бы мог питаться сутки, а то и полтора.
Но я же воспитанный мальчик, меня же учили, что еду оставлять нельзя! Вот я и натягивался, как удав, на салат, тарелищу супа и чего-то там жареное размером с половину меня. Антоний, наконец, сжалился, и объяснил, что все есть не обязательно, а можно попросить упаковать с собой в doggy bag. Типа собачке, эвфемизм такой.
Жрал я это все еще дня два, а потом мы тронулись в обратную дорогу в Нью-Йорк. И посредь дороги остановились в том же самом дайнере. Но я уже был умный и от трех блюд отказался, решив ограничится чаем и десертиком и заказал кусочек бананового торта. И опять ошибся.
Клин размером 20×20×20 см и весом, наверное, в полкило, я жрал еще два дня.
САГА О ЖИВЫХ И МЕРТВЫХ
Году так в 93 м наша Фирма решила обзавестись филиалом в Праге. Ну, просто некоторые очень полезные вещи Америка в Россию не продавала, а в Чехию — запросто, вот и.
Контактов у личного состава Фирмы было завались и вскоре во главе тамошнего офиса встал Гонза (так-то Ян, но его все звали Гонзой). Обычный такой чех, законопослушный, умеренный, совсем не Швейк.
А у нас, напоминаю, время суровое — девяностые, героическая эпоха ударного строительства капитализма. Поднять человека в три часа ночи — как здрасьте, про выход на работы в воскресенье и разговора нет. Надо — значит надо, но платили честно. И Шеф, сильно похожий на страшных «новых русских» — крупный, напористый, кашемировое пальто, все дела.
И вот Гонза решил заболеть. Как добропорядочный сотрудник, еще не отвыкший от ужасов социализма, он уведомил Шефа — так мол и так, вырубаюсь на 2–3 дня, бюллетень, все оформлено законным порядком. После чего немедленно вернулся к работе, уж больно его впечатлил ответ Шефа:
— У нас нет больных сотрудников. У нас сотрудники или здоровые, или мертвые.
Мухосранские саги — В сетях шпионажа
САГА О ДЕЗЕРТИРЕ
Наш мириканьский товарищ Леня, по прозвищу Брат Леонтий, был типичным жовиальным одесситом — крупным, чернявым, говорливым, искрометным, прохиндеистым и т.п. Убыл он на ПМЖ в Соединенные Штаты где-то в конце 70х, причем убыл весьма своеобразно: семья ожидала разрешения на выезд, но тут Леню призвали, видимо, с целью морально-психологического давления на жалких трусов и отщепенцев. Ленин папа, мужчина весьма решительный (если не ошибаюсь, три боевых ордена за Войну), к тому же, бывший тогда крупным цеховиком, немедленно устроил так, что Леонтия отправили служить в спортроту при команде «Черноморец». Выездное дело форсировали, кого надо подмазали, начальнику ОВИРа так вообще задарили «Жигули» и все бумажки были готовы к пятому дню службы в ВС СССР. Опять же, по устроенной папой договоренности, Леонтия выпустили на субботу и воскресенье домой в увольнение. И семья тут же, похватав собранные баулы, метнулась в аэропорт и к тому моменту, когда тщи командиры забеспокоились о невернувшемся из увольнения бойце, была уже в Вене.
То есть, был наш Леонтий формальным дезертиром (хотя присягу и не успел принять) и числился за ним не отданный Родине должок. По этому поводу Леонтий очень не любил, когда наши его приглашали приехать в Москву — побаивался. Но прошел 92-й год, потом 93-й, отгремел октябрь, завершился и 94-й с 95-м, а за ними и 96-й… И стало совсем ясно, что СССР уже точно кончился и обратно начинаться не будет. Вот и сподобился Леонтий в 1997 году поехать в Москву.
Надо ли говорить, что мы не упустили возможности для организации цирка.
По прилету потеющий от страха Леонтий вполне успешно прошел погранконтроль, уже менее нервно — таможню и совсем веселый вышел в зал прилета Шереметьево-2, разыскивая глазами в толпе встречающие лица. Тут-то его и взяли под локотки два крепких молодых человека в одинаковых костюмах-галстуках:
— Веткин, Леонид Сергеевич?
— Ы… ыыааа…
— Вы задержаны за уклонение от службы в рядах ВС СССР. В связи с тем, что вы призывались в г. Одесса, мы обязаны препроводить вас на украинскую границу и передать украинской военной юстиции.
— И что со мной будет? — в ужасе спросил Леонтий.
— Вашу дальнейшую судьбу определит военный трибунал Одесского военного округа.
Тут у Леонтия ноги подогнулись, а у наблюдавших издалека лопнуло терпение.
Леонтий долго обижался, но с чего он решил, что дезертиром быть легко? Как было сказано по другому случаю — «мы все знаем, мы все помним».
САГА О ТОТАЛЬНОМ ПРОСЛУШИВАНИИ
Приходит как-то раз в нашу контору весьма ухоженная дама пенсионного возраста, по виду — жена большого начальника или что-то в этом духе. Требует снабдить ее средствами подавления радиоконтроля. Мы с напарником, вестимо, интересуемся, чем вызвана такая острая необходимость, дама отвечает, что ее постоянно прослушивают. Штош, бывает такое, начинает мой напарник наводящие вопросы задавать — а почему вы так решили, кто может быть заинтересован, есть ли предположения о способе прослушивания, какая вообще симптоматика. Дама на все вопросы отвечает четко, уверенно, видно приличное образование. По всем столбам вырисовывается, что кое-какой информацией она таки да, обладает и что вполне может быть объектом разработки — если не как основной фигурант, то как член семьи запросто. Но
