Серо Ханзадян - Царица Армянская
встретили престолонаследника и своего нового родоначальника еще на
подступах к крепости.
— Люди Авдза вместе со своими жрецами не дали нам уничтожить чужого
идола, как было приказано. Жрецы закидали нас камнями и выдворили из
крепости.
И тогда Каранни отдал приказ разрушить самому крепость Авдз, а жрецов
и всех, кто там с ними есть, сжечь на костре и прах их развеять по ветру,
чтобы никто из смутьянов не обрел упокоения в земле.
Дочь Миная попробовала было смягчить его гнев, но как унять ураган?..
От крепости Авдз остались только руины и следы пожарища. Узнав обо
всем там случившемся, обитатели крепости Мцур, вопреки их сопротивляющимся
жрецам, поспешили разрушить все, что связано с чужими богами, — и идолищ,
и храм. Ветер донес к ним пепел Авдза. Так поступили с чужими богами и в
крепости Вогакан, узаконив впредь только культ своего бога — прародителя
Гайка.
Вот такая буря пробушевала над Таврубераном.
Верховный военачальник тем временем торопил Каранни:
— Надо отправляться в путь, божественный. Дорога у нас долгая.
— Ну что ж, действительно пора, — решил наконец Каранни. — И возьмем
с собой Урси Айрука и всех примкнувших ко мне родоначальников и старшин с
их воинскими соединениями и вошедшими в возраст сыновьями.
Родоначальник Тавруберана вдруг спросил:
— А кто же будет оборонять наши дома, наши владения, наших людей?
Ведь мы окружены врагами, божественный? Мурсилис, стоит ему прознать, что
мы беззащитны, тут же обрушит свои войска на нас.
— Не беспокойся, родоначальник. Отныне и твои владения и твоих людей
будет защищать наше объединенное войско. Как только появится хоть малейшая
угроза твоему роду, я сам приду к тебе на помощь со своим войском. Такова
воля богов, чтобы каждый род, каждое племя Армении — все были объединены.
Урси Айрук вспомнил смерть отца. Их верховный жрец вчера намекнул
ему, что отца убил Каранни. Страшно стало при этом воспоминании. «Жрец
может разнести это повсюду. Надо удавить его» — так думал Урси Айрук, а
вслух стал угодливо восхвалять престолонаследника.
— Сам бог Ванатру послал тебя нам, мудрый царь, отважный Каранни! Ты
говоришь его устами, и я согласен с тобой. Если ты того пожелаешь, я с
радостью предпочту ночную тьму дневному свету. В тебе воплощен сам
Мажан-Арамазд, мой повелитель! Как же мне не поклоняться тебе, когда я
понял, что без тебя я — ничто!..
За завтраком Каранни сказал Урси Айруку:
— Доведи численность своего войска до тысячи человек.
Урси Айрук хотел было что-то ответить, но Каранни знаком велел ему
молчать.
— Оплата войска, оружия и снаряжения — все за счет царской казны.
Каждому, кто пойдет в ратники, я дам надел земли и трех рабов в придачу. И
воду получат из рек моего отца.
Такое расточительство престолонаследника было не очень-то по душе
верховному военачальнику, но вслух он не высказался, догадался о главной
задумке своего господина: надо лишить родоначальников права над воинством,
объединив его под единым государевым знаменем. «А ты мудр, Каранни!..»
На рассвете следующего дня Каранни отдал приказ выступать по
направлению к Васпуракану. В это время ему доложили, что прибыл посол царя
Мурсилиса и просит принять его. Престолонаследник про себя возрадовался,
но постарался скрыть это от окружающих. «Ага, туго тебе приходится,
Мурсилис? Извиваешься?» Хотел спросить у жрецов-провозвестников, каково
будет указание небес, но потом сам решил:
— Пусть послы Мурсилиса подождут!
И остался доволен своим решением. Он примет послов Мурсилиса, но
только в поле. Пусть увидят, какое он сколачивает войско, какую обретает
силищу.
* * *
Только через три дня, когда царские полки и объединившиеся с ними
воинские соединения родоначальников племен раскинули в горной долине
лагерь для отправления обрядов, Каранни вспомнил о Мурсилисовом
посольстве.
— Где люди Мурсилиса? — спросил он.
— Следуют за нами.
— Привести их!
Каранни приготовился принять послов под палящим солнцем перед строем
своего войска. По обе стороны от себя он поставил главу рода Ангех Баз
Артита, родоначальника Даранага Мариша, арташашского и других
родоначальников, по степени старшинства и значимости.
Воинских жрецов Каранни на прием послов не пригласил, уж очень они
ему неприятны в своих бабьих хламидах. В раздражении царевич ни с того ни
с сего вдруг обрушился на Баз Артита:
— Что ты стоишь расслабленный, как курица с обвислыми крыльями! Будь
мужчиной, покажи свою мощь, перед тобой послы из страны хеттов!
Урси Айрук тем временем привел старшего из хеттских послов, за
которым следовали и все прибывшие с ним люди. Лицо посла выражало
подчеркнутое недовольство тем, что престолонаследник заставил его столь
долго дожидаться приема. Он почтительно, но с явно подчеркнутым чувством
собственного достоинства опустился на колено, а его люди подобострастно
распластались на земле, чуть поодаль за ним.
Не дожидаясь слов приветствия от посла, Каранни накинулся на него:
— Почему вы явились не к моему царствующему отцу?
— Мы явились к царю, отцу твоему, — поспешил оправдаться посол. — Но
он сказал, что всеми делами страны теперь управляешь ты, о божественный и
достославный Каранни. А ты в Дзюнкерте нас не принял.
— Я постился! — сурово сказал Каранни. — Сорок дней молился богу
Ангеха Торку. Всяк, кто помешает молящемуся, прогневит богов. Ну, так
говори, посол, что просит у меня мой брат царь Мурсилис?
Хетты сочли себя оскорбленными тем, что совсем еще юный армянский
престолонаследник именует царя Мурсилиса братом, а не отцом, как это
принято. Но недовольство свое посол скрыл за вымученной улыбкой. Заговорил
он с подчеркнутой почтительностью:
— В начале года из нашей страны несколько тысяч человек перебежали в
пределы твоей земли, божественный. Наше солнце, наш царь Мурсилис и
прислал меня сказать, чтобы ты вернул его людей.
Каранни громко засмеялся, оттягивая время и обдумывая, как лучше
ответить. Вторя ему, залились смехом и родоначальники. Только Каш Бихуни
сидел на земле хмурый, с высоко поднятой головой.
Каранни вдруг посерьезнел и в упор уставился на посла. Действительно,
из страны хеттов бежит много мастерового люда и рабов тоже. Все они
находят приют в Армении. И еще его отец царь Уганна приказал, чтобы все
родоначальники и старшины принимали беженцев и помогали им устраиваться на
новом месте. Каранни все это знал. Но, притворившись несведущим, он,
мрачно насупясь, сказал:
— Я только недавно молился, досточтимый посол, как же можно совершить
неугодное богам? Возвращайся домой и скажи моему брату Мурсилису, что если
люди бегут из вашей страны, значит, им плохо. Изгнать нашедшего прибежище
в нашей стране было бы действием, противным воле богов. Вот если беглец
сам пожелает вернуться к твоему царю, препятствовать ему не стану. А
насильно никого выдворять ни в коем случае не буду. Так и передай своему
царю.
Посол решительно всадил в землю золоченый трезубец своего посоха.
— Мы не уедем отсюда ни с чем, божественный. Наше солнце царь
Мурсилис обращается к тебе с миром. Неужто не соизволишь и ты откликнуться
миром?
— А разве я не с миром откликнулся? — гневно спросил Каранни.
Посол протянул ему три глиняные таблички, на которых была начертана
грамота Мурсилиса. Каранни передал таблички военачальнику Каш Бихуни.
— Прочти! — приказал он.
Каш Бихуни проверил подлинность царевых печатей, удостоверился, что
все в порядке, прокашлялся и начал читать:
— «Одиннадцать лет, как царствую я, царь-солнце Мурсилис! Я властелин
четырех частей света, иду покорять город Тибиа, а посему приветствую царя
хайасов Уганну! И пишу тебе, мой брат Уганна, вот о чем: когда я находился
в городе Митанни, в пределы твоей страны бежало множество моих подданных и
рабов, будь они прокляты! Я пишу тебе, чтобы ты вернул мне их. И если ты,
