Наследство опального генерала - Лев Альтмарк
Когда я попытался ударить его по горлу своим тонким, почти игрушечным ножом, он перехватил мою руку и стал выворачивать. Но я был всё-таки моложе и крепче его. Мне удалось вырвать руку и воткнуть ножик в его шею. Нож, как ни странно, не проник глубоко, а застрял в ране, так и не сумев вспороть хрящи, но и старик сразу ослаб, руки его опустились, глаза начали стекленеть, и изо рта хлынула тонкая струйка крови.
– Не уби… вай… – по-прежнему пытался выговорить старик, но голоса у него уже не было, только какой-то едва различимый хрип.
С силой я выдернул нож, и голова старика сразу завалилась на бок, а хрип прекратился. Ноги всё ещё дёргались, но уже слабее и слабее.
– Мне не хотелось убивать тебя, старик, – медленно проговорил я, хотя и понимал, что это выглядит глупо и театрально. – Если бы ты не пошёл за мной, ничего бы этого не случилось…
Неожиданно мной овладела лютая ненависть по отношению к этому убогому и несчастному старику, который, как и арабка-аптекарша, нарушил мои планы, и я даже пнул мёртвое тело:
– Думаешь, я бы тебе не дал денег, если бы ты тогда сразу не ушёл?! Или ты думаешь, что деньги для меня сегодня что-то значат?! Плохого же ты обо мне мнения, старик!
Я высыпал на него всю мелочь, которую выгреб из кармана, вытер нож о его толстую куртку и спрятал в карман, потом перевернул табличку на двери. Пусть случайный посетитель увидит, что аптека закрыта. На всякий случай, я даже запер дверь на ключ, торчащий из замочной скважины.
С улицы ничего видно не было. Старик растянулся в углу рядом с дверью, а аптекарша вообще лежала за прилавком.
Постояв некоторое время в раздумье, я отправился внутрь аптеки, нашёл пустой пластиковый мешок и погрузил в него пакет с перчатками и упаковку лекарств. Потом распаковал первую попавшуюся коробку с какими-то витаминами и отсчитал пять таблеток. Шнура для узелков у меня с собой не было, поэтому я аккуратно положил их на лежащую под ногами аптекаршу, потом отсчитал ещё шесть и положил на куртку старика.
Теперь можно уходить. Я ещё раз огляделся вокруг, но везде было тихо и спокойно. Вернув табличку на двери в исходное положение, я вышел на улицу, аккуратно прикрыл за собой дверь и пошёл по улице. Глянув на светящиеся часы на автобусной остановке, я обратил внимание, что нет ещё и половины первого ночи. Быстро же я управился…
Сперва мне хотелось свернуть на какую-нибудь тёмную аллею, чтобы уйти по ней подальше незамеченным, потом передумал. Даже если я буду идти по освещённой и пока многолюдной в это время улице, никто из прохожих и представить не сможет, что этот благообразного вида мужчина только что зарезал двух человек в круглосуточной аптеке, расположенной почти в самом центре города. А несколько дней назад он задушил ещё четверых человек…
Я шёл и раздумывал про то, что шесть убитых – впечатляющая цифра и полный кошмар для обывателей. Мир должен просто-напросто содрогнуться от ужаса и перевернуться, но спустя какое-то время опомниться и бросить все свои силы на поимку страшного серийного изверга, то есть меня. Но… всё вокруг было по-прежнему спокойно и тихо. Где-то смеялись и громко переговаривались о каких-то пустяках ночные прохожие, из открытых дверей кафе и ресторанчиков лилась весёлая танцевальная музыка, мигали рекламы, по шоссе с шумом проносились автомобили.
Этот мир ничем невозможно поколебать и вывести из равновесия. Он не заметит даже своего судного дня, который рано или поздно наступит! Погружаться же во мрак и хаос он будет под весёлые звуки из кафе и блеск реклам…
Ничем этот мир не поколебать? А я его возьму и выведу из равновесия! Он перестанет радоваться и веселиться, захлёбываясь кровью! Он будет благодарить Всевышнего за то, что дал прожить ещё один день, ещё один час, и молиться, чтобы я не добрался до него в эту самую минуту. А я доберусь – у меня хватит фантазии и сил уйти от погони и достать своим бельевым шнуром или этим ничтожным пластиковым ножиком до каждого горла…
Слышите, господа полицейские?! Я вышел на охоту и больше не намерен скрываться, потому что игра будет отныне честной и открытой – сумеете меня перехитрить, значит, ваша взяла… Не сумеете… А вы не сумеете, я уверен!
Пудель Арти всё так же весел и игрив, и маленькие пугливые мальчуганы, лежащие ничком в траве, его больше не интересуют! Арти теперь почувствовал вкус крови – горячей, упоительной, человеческой!..
Наверное, у меня раскраснелись щёки, а глаза сверкали, как у гончей, которая взяла след. Хорошо, что прохожих вокруг меня почти не было. Я шёл, почти пританцовывая, и каждый шаг давался мне всё легче и легче.
И уже почти в самом центре города мимо меня с рёвом и завыванием сирен пронеслось несколько полицейских машин. Видно, кто-то, наконец, обнаружил ещё тёплые трупы в круглосуточной городской аптеке и позвонил в полицию…
8. Полицейский Фаркаш:
– Сколько тебе, Фаркаш, можно вбивать в мозги, что полицейский двадцать четыре часа в сутки на службе! Даже когда он, извини меня, трахает свою любимую бабу, он должен быть готов к выполнению очередного служебного задания! – орал, брызгая слюной, капитан Дрор. – Будь добр брать трубку, когда тебе звонит начальник! Ты же в полиции служишь, а не в частной лавочке! Вроде уже не мальчишка безусый, и мне стыдно тебе такие вещи разъяснять…
Очередное экстренное совещание шло в его кабинете, и весь наш убойный отдел традиционно находился на совещании в полном составе.
Дрор перевёл дыхание, видимо, почувствовав, что сильно перебирает, и продолжал в более миролюбивом тоне:
– А у тебя, Фаркаш, насколько я знаю, жены нет! Или вернулся к своей старой подруге?
– А вот это уже, господин капитан, вас не касается! – мрачно парировал я и отвернулся. – Это моя личная жизнь!
Не хватало ещё, чтобы Дрор при всех начал обсуждать мои личные дела! Ну да, он знал про каждого из нас многие вещи, которые начальству знать вроде бы уже лишне. Но он, по старой армейской привычке, очень любил докапываться до самой малейшей информации о каждом из своих подчинённых, не ограничиваясь сухими сведениями из личного дела. Может быть, солдаты его за это любили, но мы-то не солдаты. А он нам не отец-командир.
