Анатолий Хлопецкий - Русский самурай. Книга 2. Возвращение самурая
Расставаясь, решили ни в коем случае не терять друг друга из виду. Тем более что Василий не утаил от Такэо своих намерений в ближайшее время попробовать перебраться в столицу. Кавасима вполне одобрил эти планы и даже обещал в случае необходимости помочь наладить в столице необходимые деловые связи.
– Переезжай, конечно, переезжай, Васири-сан, – поддержал он вновь обретенного друга. – Все настоящие дела делаются только здесь, в столице.
* * *Однако осуществить переезд удалось не сразу.
По возвращении в Кобе их ждал все тот же пансион и явно обрадованный их возвращением Акиро Итикава. Видимо, за время их отсутствия чиновник окончательно решил для себя, что общение, хотя и с иностранцем, но все-таки с бывшим однокашником, не повредит его дальнейшей карьере, и стал наведываться к Ощепковым почти ежедневно. Здесь его всегда ожидали рюмка саке и деньги, которые гостеприимный хозяин был готов дать в долг, не оговаривая сроков возврата.
Между тем назрела необходимость встретиться с представителями Центра: надо было согласовать планы дальнейшей работы. Василий (на этот раз один) выехал в Харбин, якобы для свидания с представителями кинематографического общества «Алексеев и Ко». Итикава, не забыв поинтересоваться целями новой поездки своего подопечного, заверил Василия, что под его бдительным надзором жена Васири-сан в отсутствие мужа может чувствовать себя в полнейшей безопасности: даже бабочка не заденет ее своим крылышком.
– Я буду скучать без тебя, – шепнула Маша, обнимая мужа на прощанье. Она взяла с него слово, что он непременно зайдет к ее сестре: – Скажи Даше, что у нас с тобой все хорошо. Так в точности и передай: у нас с тобой все хорошо. Она за меня волнуется.
В Харбине Василия ждала встреча с представителем разведывательного отдела штаба Сибирского военного округа Заколодкиным. Василий не мог и предположить, что именно этот напористый, категоричный человек с командными нотками в голосе будет в конце концов решать его судьбу как разведчика. Никогда не бывавший в Японии, он весьма прямолинейно представлял себе и вербовку будущих агентов, и методы дальнейшей работы с ними. Услышав от Василия, что есть возможность привлечь к сотрудничеству преподавателя Такэо Кавасиму, он сразу посоветовал:
– Ты на эти ваши бывшие связи с ним не очень-то надейся: кто с кем вместе учился – это все, брат, лирика. Ты лучше поручи достать ему какой-нибудь секретный документ, а потом и держи его этим в руках. Ну и посматривай там: любители выпить, в картишки перекинуться – это все «наш контингент», их проще зацепить на чем-нибудь, да они и сами порой предлагают сотрудничество. Так что хитрость невелика.
Василий кивнул, про себя заметив, что азартные игры в Японии запрещены, поэтому тех, кто посещает игорные притоны, чаще всего «ведет» полиция, которая не преминет отметить и подозрительные встречи с иностранцем. Завербовать такого «сотрудника» – значит поставить под удар и дело, и самого себя.
– Ты с этим своим японцем особливо не рассусоливай – Москва ждет от нас результативной работы, так что берись за него вплотную, – продолжал поучать Заколодкин.
– Я смогу с ним результативно работать, только перебравшись в Токио, – возразил Василий. – А на это нужен весомый предлог: просто так иностранцы по Японии не могут разъезжать где им вздумается.
Заколодкин нахмурился: он, видимо, не привык, чтобы ему возражали.
– Ну так ищи, ищи предлог, – недовольно сказал он на прощанье.
«Да, это не Никольский… – подумал Василий, покидая явочную квартиру. – И тем более не Геккер…»
Он решил вопрос о закупке новых фильмов и перед отъездом завернул вечером к Машиной сестре, купив для нее в местном китайском магазинчике сувениры, о которых они с Машей забыли в предотъездной суете.
Видимо, фраза, которую просила передать жена, была условленной, потому что, услышав ее, Даша перекрестилась и с облегчением сказала:
– Ну, слава Богу, слава Богу! Берегите друг друга и дай вам Бог счастья!
После этой встречи Василий невольно задумался о том, что Машина сестра искренне считает их брак законным и настоящим, а ведь они с Машей на самом деле не венчаны: есть только справка и свидетельство о венчании, добытые Никольским… И сейчас, когда Маша действительно стала его женой, это надо узаконить по-настоящему. Но как это сделать, не нарушая конспирации, не подставляя под удар всех тех, кто добыл для них поддельные документы? Вопрос этот пока казался Василию неразрешимым.
* * *Ощепковым по возвращении Василия из очередной поездки в Харбин вроде уютно жилось в Кобе: Акиро Итикава действительно оберегал их от излишнего любопытства властей; маленькая комнатка с раздвижными окнами оставалась хранителем их семейного счастья; зацвела и отцвела сакура, втянув молодоженов в круг традиционных японских весенних праздников. Все было бы хорошо, будь они в самом деле молодой парой в свадебном путешествии. Но для того дела, которое привело их сюда, надо было как можно скорее выбираться из этого приятного застоя.
Когда человек настойчиво пробивается к своей цели, рано или поздно все начинает идти ему навстречу – и люди, и обстоятельства. Летом 1925 года Василий получил предложение от германской кинематографической фирмы «Вести», у которой он закупал фильмы, предложение с сентября текущего года занять должность заведующего токийским отделением фирмы. Кроме согласия Василия требовалась еще рекомендация от известного дельца крупной надежной фирмы.
И тут обстоятельства снова сложились в его пользу: несмотря на пренебрежительный отзыв Заколодкина о пользе школьных знакомств, именно они, как ни странно, снова помогли решить возникшую было проблему. Рекомендацию согласился дать некто Клейе – управляющий англо-германской лесопромышленной компанией, с которым когда-то вместе сидели за одной партой в школе на Сахалине. Василий случайно встретился с ним в Кобе, куда тот приехал по делам своей фирмы.
Они тепло повспоминали свое сахалинское детство, и, узнав, что Василий совсем недавно оттуда, Клейе закидал его вопросами о том, как нынче жизнь на острове, что сохранилось с тех давних времен. Вечер закончили совместным ужином, по предложению Клейе выпили водочки по русскому обычаю, а от икры дружно отказались, сказав изумленному официанту, что до конца жизни наелись ею в детстве. Расспросив одноклассника о его деловых планах, Клейе одобрил намерение Василия занять предлагаемую должность в фирме «Вести» и сам предложил дать требуемую рекомендацию.
В августе Василий снова отправился в Харбин, с тяжелым сердцем предчувствуя, что придется снова выслушивать не слишком умные наставления Заколодкина. Но тот на этот раз ограничился тем, что прислал на встречу своего сотрудника – М. А. Бабичева. С этим общаться было проще: работая «под крышей» Совторгфлота, Бабичев не знал японского языка, не имел никакого опыта зарубежной работы и поэтому с полным доверием относился к тому, что предполагает делать Василий.
Под конец встречи Бабичев загадочно сказал, что с Василием очень хочет встретиться «товарищ Егор», и шепотом добавил, что тот «из органов». Это была первая встреча Василия с людьми ОГПУ – ему предложили присоединить к своим обязанностям и «политическую разведку». Не исключено, что уже тогда «органы» взяли на заметку человека, который с неподдельной искренностью признался, что совершенно ничего не смыслит в политике и от сотрудничества отказывается по причине своей полной неподготовленности.
Как ни странно, тогда это ему совершенно сошло с рук, и, вернувшись в Кобе, он весело сказал жене:
– Пакуй чемоданы, Маша: я получил добро на работу в «Вестях». Переезжаем с тобой в столицу.
Напомним читателям, что именно так назывался когда-то Токио. И наверное, в те дни, когда город еще только приподнимался из руин после недавнего катастрофического землетрясения, он больше походил именно на малоэтажное Эдо – древнюю столицу Страны восходящего солнца. Шел сентябрь 1925 года.
В тот год в Токио стояла прекрасная прозрачная осень – пора хризантем. Они пышно распускались в парках и в оранжереях. Целые холмы белых, розовых, желтых, фиолетовых хризантем громоздились в зеркальных витринах магазинов на главной торговой улице столицы – Гиндзе, заполняли корзины уличных продавщиц и прилавки цветочных киосков. И японки, как полагалось по ежегодной сезонной моде, тоже были одеты в нарядные кимоно, расшитые разноцветными хризантемами.
– Как красиво! – шепнула Маша, провожая глазами этот живой цветник, и Василий дал себе слово с первого же полученного жалованья купить ей такое «хризантемовое» кимоно.
* * *Но даже этот пряный аромат цветов, которые были, казалось, повсюду, не мог перебить тяжелых испарений кислой гари и запаха тления, которые поднимались от еще не разобранных пожарищ и руин, оставшихся после страшного землетрясения. Все, кто мог, старались покинуть столицу, переселиться в зеленые пригороды или на побережье.
