Империя - Конн Иггульден
Грек оторвался от гнавшихся за ним на довольно значительное расстояние, когда персы остановились. Мгновение Кимону казалось, что его разведчику удастся вырваться за пределы досягаемости. Из греческих рядов юношу подбадривали криками, предостерегали, но тот считал, что уже оказался в безопасности. Он достиг первого ряда греков, и тут стрела вонзилась ему между лопатками. Разведчик споткнулся и с изумленным лицом упал на колени. Воины взревели, проходя мимо, и фаланга поглотила его.
У Кимона защипало глаза от струящегося по лбу пота. Он повернулся к ближайшему из стратегов:
– Сколько мы выслали разведчиков?
– Двенадцать, куриос, – ответил тот.
Кимон выругался себе под нос. Двое персов решили не встречаться с гоплитами, которые двигались на них, подняв копья. Они развернулись и потрусили вверх по холму, но своего-то добились: какие бы сведения ни удалось собрать разведчику, они утрачены.
Вдруг Кимона пробрал страх: его люди и он вместе с ними двигались вглубь острова вслепую. Пусть он привел на Кипр сильное и многочисленное войско, они все равно выглядели карликами на фоне просторов острова.
Греки высадились неподалеку от того места, где десятки лет назад персы построили крепость. Вероятно, здесь самое сердце их позиций, подумал Кимон. Однако вместе со своими людьми он шагал мимо разрушенных стен и покинутых дворов, оставляя все это за спиной. Кимон дал приказ всем быть настороже, но в развалинах никто не прятался. А позади них синее море начинало отливать серебром. Еще час они все время шли вверх, и Кимон начал размышлять, не пересекут ли они весь остров, так и не встретив врага.
В передних рядах поднялась суматоха. Прибытия второго разведчика Кимон не видел, но его сразу пропустили назад: двое гоплитов положили руки мужчины себе на плечи и потащили его к наварху с такой скоростью, что у того ноги едва касались земли.
Кимон увидел, что этот человек тоже ранен: на его тунике были пятна крови, и он тяжело дышал открытым ртом. Подняв руку, Кимон дал команду всем остановиться. Войско Союза, шагнув три раза, сминая ряды, встало. Сотни людей воспользовались остановкой, чтобы поправить какую-то часть снаряжения, которая натирала. Другие быстро отхлебывали воды из кожаных фляг или совали за щеку кусок сушеного мяса, чтоб размягчить его и потом съесть для подкрепления сил.
– Докладывай! – рыкнул на разведчика ближайший стратег.
Времени заниматься его ранами не было.
– Их лагерь примерно в часе ходьбы впереди, куриос. У них есть лучники, всадники, копья и доспехи, – произнес разведчик.
Кимон видел, что временами он теряет сознание. Ему хотелось схватить этого бедолагу и вытрясти из него слова, чтобы те посыпались, как сухой горох из горшка.
– Сколько? – спросил Кимон.
Все в ряду вытянули шею, чтобы услышать ответ – слова, которые будут означать, жить им или умереть и будут ли они вообще сражаться.
– Куриос… столько же, сколько нас, с тысячей лучников и примерно тысячей лошадей.
Кимон сглотнул. Разведчиков учили определять такие вещи на глаз. Однако, если этот человек прав, вероятно, наилучший выход – вернуться к кораблям, снарядить в бой гребцов и остальных гоплитов. Если, конечно, это не отвлекающий маневр. Пока остальные ждали, Кимон дал себе время обдумать ситуацию. Если он оставит корабли без защиты, то будет крайне уязвим: десяток персидских военных кораблей смогут, отойдя от побережья, вырвать сердце Союза.
Кимон чувствовал, что на него устремлено множество глаз, и старался сохранять строгое лицо, пока думал. Все ждали от него готового ответа, им нужно знать, что делать. Эта тяжкая ноша была хорошо знакома его отцу, жизнь которого закончилась бесславной гибелью и позором.
Идти вперед или повернуть назад? Чего проще. Решайся! Тем не менее Кимон чувствовал, что сердце у него колотится, а дыхание стало частым и поверхностным. Он кивнул ближайшему к нему человеку и вспомнил: «Данаос из Аргоса. Никогда не жалуется. Отличный парень».
– Наварх? – обратился к нему аргосский стратег.
– Вперед! – ответил Кимон, и это было правильно; его окатило волной облегчения. – Я пришел сюда сразиться с персидским войском, и мы его нашли. Вышлите вперед новых разведчиков.
* * *
– Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, что сделал твой сын?! – прокричал Перикл. – С моим именем в этом городе?
Его бывшая жена была бледна и встревожена. Еще бы! Ко всему прочему он еще и находился в старом городском доме отца в центре города. Когда-то, до развода, Перикл называл это место своим домом. Куда ни глянь, здесь всюду таились воспоминания, которые отправляли его мысли в прошлые, более счастливые времена.
Перикл явился сюда, будто вторгся на чужую территорию, отпихнул с дороги открывшего дверь слугу, кликнул Фетиду и Ксантиппа, чтобы вышли к нему. Ни одного из его сыновей дома не оказалось. И наверное, к лучшему, так как Перикл был готов задушить старшего.
– Он и твой сын тоже, Перикл, – холодно ответила Фетида. – И нет, я не знаю, что ты имеешь в виду и почему явился сюда. Это мой дом, не твой! Ты не имеешь права врываться в него. Мне позвать на помощь? Как это скажется на твоем драгоценном имени, если я так сделаю? Или ты сядешь и перестанешь скалить зубы, как холощеный пес?
Угрозы, что Фетида высунется в окно и начнет вопить о помощи, хватило, чтобы немного остудить гнев Перикла. Обидное сравнение он проигнорировал. Фетида умела отпускать колкие замечания, сыпала ими то тут, то там, словно вонзала в него осиные жала, когда они ругались. Раны несмертельные, но как их нанести, она знала. Перикл сел в прихожей у двери, ему вдруг расхотелось заходить дальше в этот дом, который он когда-то так любил.
– Ксантипп под мое имя взял в долг талант серебра. Целый талант! Полагаю, я так ничего и не узнал бы, если бы он не отправился в эту глупую экспедицию со своими приятелями. Первый день квартала прошел три дня назад, Ксантиппа тут нет, и, разумеется, ростовщик явился ко мне.
Фетида пожала плечами, хотя лицо ее покраснело. Перикл не был уверен, известно ли ей обо всем этом, но она вскинула подбородок, готовая защищать сына в любом случае.
– И что такого? – с вызовом спросила она. – Ты давал нам столько
