Светлана Бестужева-Лада - В тени двуглавого орла, или жизнь и смерть Екатерины III
— Для меня главное — это создание королевства Нидерланды, — сказала она своей сестре во время прогулки по парку в Веймаре. — Теперь можно всерьез заняться устройством брака Аннет.
— Главное — это то, что наконец-то наступил мир в Европе, — возразила ей Мария Павловна. — А за кого выйдет замуж Аннет, в конечном итоге, не так уж и важно. Лишь бы ее будущий муж был порядочным и любящим человеком. Остальное приложится.
Екатерина Павловна подавила невольную усмешку. Ее старшая сестра вот уже пятнадцать лет была замужем за безусловно порядочным человеком — наследным принцем Карлом-Фридрихом Саксен-Веймарским. Но порядочность, пожалуй, была его единственным достоинством: супруг Марии Павловны, с точки зрения большинства его современников, был полным ничтожеством. Тем не менее, супруги жили в полном согласии, во всяком случае — внешнем.
И окружение Марии Павловны соответствовало исключительно ее духовным запросам: наследному принцу все тонкости литературы, поэзии, музыки и философии были чужды и даже недоступны. При Веймарском дворе блистали Гете и Шиллер, позднее давал концерты знаменитый уже Ференц Лист. В Веймаре был даже настоящий театр. Екатерина Павловна многое почерпнула из своих визитов ко двору сестры.
Но в данный момент она думала о том, каково это — иметь своим мужем абсолютное интеллектуальное ничтожество, с которым не о чем и просто невозможно говорить, и который даже не задумывается о том, что со временем станет великим герцогом Веймарским и полноправным государем пусть и маленькой, но своей родной страны. За него, похоже, думала супруга.
«Смогла ли бы я так? — думала Екатерина Павловна, тщетно пытаясь уснуть. — Жить с человеком, с которым не о чем говорить? Не думаю. Хотя… Я ведь мечтала выйти за австрийского императора, а он, кажется, еще менее интересен, чем мой зять. Если такое, конечно, возможно».
Внезапно висок пронзила резкая боль. Такая резкая и внезапная, что великая княгиня не удержалась и вскрикнула. Последнее время голова у нее болела довольно часто, но приступа такой силы еще ни разу не было.
Она хотела позвонить в колокольчик, но ослабевшая вдруг рука не смогла его удержать и колокольчик упал на пол, устланный пушистым ковром. О том, чтобы встать самой, и речи быть не могло: казалось, что раскаленная игла медленно поворачивается в голове, расплавляя мозг и лишая великую княгиню речи и зрения одновременно.
— Мария, — хотела она позвать, но губы лишь беззвучно пошевелились.
И уже с меркнущим сознанием Екатерина Павловна почувствовала, как ее осторожно приподнимают вместе с подушкой, к губам подносят стакан с восхитительно прохладной водой. Из последних сил она сделала глоток и почувствовала, что в воде была одна из тех крохотных пилюль, которыми Мария уже не раз спасала ее от приступов головной боли…
Когда великая княгиня открыла глаза, уже брезжил рассвет. Голова была тяжелой, но не болела. Екатерина Павловна пошевелила одной рукой, потом другой. Все нормально: она четко видела окружающие предметы, могла двигаться. И тут же на ее лоб легла прохладная рука. Мария! Значит, приступ был, ей не померещилось, и ее верный ангел-хранитель оказался на месте.
— Как вы себя чувствуете, ваше высочество? — услышала она знакомый голос.
— Нормально, — ответила Екатерина Павловна. — Но только что у меня был такой приступ головной боли, что я думала — умру. Как ты догадалась прийти?
— Услышала, как звякнул колокольчик, — спокойно ответила Мария. — Вы же знаете, я сплю мало и чутко, да и дверь в мою комнату всегда чуть приоткрыта. Сейчас я приготовлю кофе, ваше высочество, а потом нужно будет снова принять лекарство. И на вашем месте сегодняшний день я бы провела в постели.
— Исключено! — отрезала Екатерина Павловна, к которой постепенно возвращались силы и ясность ума. — Сегодня я обещала мальчикам прогулку в коляске. Я не могу ее отменить.
По лицу Марии скользнула легкая тень, но тут же исчезла.
— Ну, до прогулки у вас еще есть время. Тогда разрешите мне сделать вам массаж. Это помогает, вы знаете.
Да, это помогало почти всегда. Во время приступов мигрени, которым была подвержена великая княгиня, Мария порой часами водила щеткой для волос по вискам и голове своей госпожи. Но даже самая сильная мигрень не шла ни в какое сравнение с той болью, которую ночью испытала Екатерина Павловна.
Она хотела рассказать об этом Марии, но та словно прочла ее мысли.
— Был очень сильный приступ, да? — осведомилась она, беря с подзеркальника серебряную щетку. — Вы даже говорить не могли и почти ничего не видели?
— Откуда ты знаешь? — поразилась великая княгиня.
— Врач, который помогал мне готовить пилюли для вашего высочества, предупреждал, что подобные приступы возможны. Главное — вовремя выпить лекарство.
— Иначе я умру? — осведомилась Екатерина Павловна.
— О нет! Просто вы страдали бы гораздо дольше, а это плохо для ваших нервов. От мигрени еще никто не умирал, ваше высочество.
— Может быть, я буду первая? — уже с усмешкой предположила Екатерина Павловна.
— На все воля божия, — серьезно ответила Мария. — Но вы умрете королевой, я вам это уже говорила. Пока же вы — великая княгиня российская и вдовствующая герцогиня Ольденбургская. Примите лекарство, ваше высочество и выбросите из головы дурные мысли. Просто сегодня на ночь я приготовлю вам травяной отвар, и вы проспите до утра, как младенец. Думаю, вы переутомились на этом самом конгрессе.
— Возможно, — ответила Екатерина Павловна, которой с каждой минутой делалось лучше. — Очень может быть. После прогулки я хотела бы повидаться с лейб-медиком моей сестры.
— Я передам, ваше высочество, — отозвалась Мария.
Лейб-медик великой герцогини Веймарской и личный врач самой Екатерины Павловны, Федор Федорович Бах, были единодушны: переутомление и жаркая погода. Великой княгине было бы весьма полезно поехать на лечение в Висбаден. Тамошние целебные воды, бесспорно, вернут ей силы и восстановят здоровье.
В июле 1815 года Екатерина Павловна прибыла в Висбаден с весьма скромной свитой и без всякой помпы. Два месяца уединенной жизни, долгие прогулки по паркам в сопровождении Марии и, разумеется, целебные воды пошли ей на пользу сверх всяких ожиданий. Давно уже великая княгиня не ощущала себя такой энергичной и одновременно умиротворенной. Судя по всему, здоровье ее окончательно восстановилось.
И здесь ее ожидал хотя и ожидаемый, но все-таки сюрприз. В один прекрасный день великой княгине доложили о том, что принц Вильгельм Вюртембергский просит принять его.
В отличие от того, памятного ей визита английского принца-регента, Екатерина Павловна была готова в считанные минуты. Пусть прическа была повседневной, а платье — достаточно скромным. Блеск глаз, свежий цвет лица, летящая походка — вот что превратило великую княгиню в настоящую красавицу.
— Вы все хорошеете, кузина, — произнес принц, склоняясь к ее руке.
— Не лукавьте, кузен, — отозвалась Екатерина Павловна. — В мои годы женщины уже не могут хорошеть.
— Значит, над вами годы не властны. Хотя… вы еще так молоды! И полны жизни.
— Какой счастливый случай привел вас сюда, кузен? Дела? Или, сохрани Бог, здоровье?
— Ни то, ни другое. Я приехал… Я взял на себя смелость…
Великая княгиня молча ждала, пока ее кузен справиться с приступом внезапной застенчивости. Хотя она с первой же минуты догадалась о цели его визита.
— Я приехал просить вас оказать мне честь и стать моей супругой, — не обманул ее ожиданий принц Вильгельм. — Вы знаете мои чувства к вам…
— Я разделяю их, кузен, — с хорошо отмеренной долей застенчивости отозвалась Екатерина Павловна. — Но…
— Вы отказываете мне? — порывисто спросил принц.
— Я не отказываю вам, но и не могу принять ваше предложение. Дорогой кузен, вам следует просить моей руки у императрицы-матери Марии Федоровны. Если она даст свое согласие…
— Помилуйте, кузина, но вы — самостоятельная женщина, вдова…
— Я прежде всего — великая княгиня российская, — немного высокомерно ответила Екатерина Павловна. — И не могу свободно распоряжаться своей судьбой, как бы мне этого ни хотелось. Если матушка и, конечно, мой августейший брат сочтут, что наш с вами брак пойдет во благо России, тогда я с радостью стану вашей супругой. И еще…
— Что же еще? — уже с улыбкой спросил принц.
— Ваш брак с принцессой Баварской, дорогой кузен. Я понимаю, что это формальное препятствие, но…
— Но его больше не существует. Мой брак с Каролиной Баварской две недели тому назад расторгнут по обоюдному согласию. Неужели вы думаете, что я осмелился бы просить вашей руки, не освободившись от прежних брачных уз?
Великая княгиня с нежной улыбкой покачала головой:
