Светлана Бестужева-Лада - В тени двуглавого орла, или жизнь и смерть Екатерины III
Великая княгиня с нежной улыбкой покачала головой:
— Нет, я так не думаю. Бедняжка Каролина! Она наверняка не понимает, от чего отказалась.
— О, не беспокойтесь о Каролине, кузина, — с легким раздражением ответил принц. — Моя экс-супруга исключительно практичная дама, и я совершенно спокоен за ее будущее. Уверен, она устроит его наилучшим образом.
— Что ж, тогда все к лучшему. Думаю, что мы встретимся с вами уже в Петербурге, дорогой кузен. Я собираюсь туда через пару недель.
— Я могу рассчитывать на совместную прогулку сегодня или завтра?
— Завтра, — снова улыбнулась великая княгиня. — Завтра в полдень, кузен, я буду рада совершить с вами прогулку по местным чудесным окрестностям.
— Вы ничего не имеете против конной прогулки?
— Напротив, буду рада еще больше. Мне редко удается поездить верхом, а я так люблю лошадей.
— И тут наши вкусы совпадают, — заметил принц Вильгельм. — Если Богу будет угодно соединить наши судьбы, обещаю вам…
Екатерина Павловна очаровательно-грациозным жестом приложила руку к его губам.
— Не спешите давать обещания, кузен. И вообще — не спешите. Все придет тогда, когда для этого настанет время…
Великая княгиня была бы, пожалуй, гораздо менее счастлива в этот день своей негласной помолвки, если бы могла заглянуть на год вперед. Принцесса Каролина-Августа, разведясь с принцем Вюртембергским, действительно неплохо устроила свою судьбу. Она стала австрийской императрицей — четвертой по счету женой императора Франца, который в очередной раз овдовел в 1816году.
Судьба словно насмехалась над Екатериной Павловной за ее слишком большие претензии к жизни. Этой честолюбивой женщине, неудовлетворенной положением всего лишь великой княгини, пришлось разыгрывать в провинциальной Твери роль королевы, заменять возможность влиять на так и не полученного мужа-императора влиянием на брата-императора и упиваться этим влиянием.
И вот теперь ей приходилось довольствоваться тем, от чего отказалась другая женщина, не столь одаренная и блестящая, но получившая без всяких усилий тот трон, который оказался недоступным для Екатерины Павловны, несмотря на хлопоты послов, матери и ее самой.
Впрочем… Жизнь научила ее довольствоваться тем, что имеешь и благодарить за то, что получаешь. Она собиралась замуж почти по любви, и если ее второй брак также не будет осенен блеском императорской короны, что ж…
С Богом, как известно, судиться не будешь.
Глава десятая
И все-таки кузен…
— Итак, Венский конгресс состоялся. Теперь все эти короли и герцоги, и их новоиспеченные коллеги будут долго приходить в себя и привыкать к мирной жизни.
— Да, Наполеон напоследок показал им, насколько призрачно все это величие и какая хрупкая штука — стабильность.
— К тому же большинству из них еще предстоит пройти через революционные потрясения… По-моему, гора родила мышь, коллега. Появилась пара-тройка более крупных, чем прежде, государств, а остальное, в общем-то, мало отличается от прежнего.
— Не согласен, коллега. Создан прецедент регулярного созыва международных конференций великих держав, в ходе которых великие державы получили возможность обсуждать и находить решения международных проблем.
— ООН в миниатюре?
— Ну, примерно. Не забудьте, что конгресс дал толчок развитию международного права, о котором раньше и не слышали. Кроме того, расширилась практика международных контактов на высшем уровне. Ведь раньше встреча даже двух монархов была из ряда вон выходящим событием. Разве что по случаю очередного династического бракосочетания.
— Не забудьте про создание Священного союза.
— О, это лишнее подтверждение того, что умом Россию никогда нельзя было понять. Император Александр, за спиной у которого сговаривались между собой спасенные им от Наполеона державы, в это самое время вынашивал мистическую декларацию всех — заметьте, всех! — государств, согласно которой правители впредь должны были руководствоваться в своих действиях исключительно христианскими заповедями любви, правды и мира. Они должны были, подписав эту декларацию, смотреть на себя по отношению к подданным как на отцов семейства, видеть в руководимых ими народах только членов единого народа христианского, управлять ими сообразно с учением Христа и заботиться о том, чтобы и подданные прониклись теми же стремлениями, что и государи.
— Умница Меттерних охарактеризовал эту декларацию, как «пустой и звонкий документ».
А другой, не менее умный политик, Тайлеран в своем отчете об итогах Венского конгресса написал:
«Начала легитимности власти должны быть освящены прежде всего в интересах народов, так как лишь одни легитимные правительства прочны, а остальные, опираясь только на силу, падают сами, как только лишаются этой поддержки, и ввергают таким образом народы в ряд революций, конец которых невозможно предвидеть… конгресс увенчает свои труды и заменит мимолетные союзы, плод преходящих потребностей и расчетов, постоянной системой совместных гарантий и общего равновесия… Восстановленный в Европе порядок был бы поставлен под защиту всех заинтересованных стран, которые могли бы… совместными усилиями задушить при самом их зародыше все попытки его нарушения».
— Красиво. Но все-таки «Священный союз» прекратил свое существование вскоре после Венского конгресса, не добившись своих целей, а именно, подавления европейской революции.
— Вы правы. Союз потерпел крах, но его принципы живы до сих пор. Точнее, живо стремление вести политику по этим принципам.
— Тем не менее, сам русский император последующие десять лет не слишком-то обременял себя государственными делами. Даже не удосужился обнародовать отречение от престолонаследия своего брата Константина.
— Вот как раз этим вопросом сейчас и занимается Мария. Правда, ее подопечная сейчас озабочена устройством своей личной жизни, а также браком младшей сестры, но в будущем…
— Не забудьте, что влияние Екатерины Павловны на брата значительно ослабело. Он устал от ее амбиций…
— Он вообще устал. Но все-таки Марии следует приложить максимум усилий, чтобы отречение Константина было обнародовано. Тем более, что это окончательно успокоит вдовствующую императрицу.
— И немного успокоит нас.
— Не знаю. Радует только то, что после свадьбы Екатерина Павловна уедет из России на родину своего супруга-кузена.
— И, возможно, с помощью Марии раскроет тайну смерти его матери.
— Не исключено. Ее свекор должен многое знать об этой темной истории. А Екатерина Павловна всегда была пытлива и любознательна.
— Что с ее здоровьем?
— Мария говорит, что в последнее время приступов почти не было. Можно надеяться, что это были явления чисто нервного порядка. Когда наладится личная жизнь — окончательно поправится и здоровье.
— Будем надеяться.
— Будем, конечно. Что нам еще остается?
В ноябре 1815 года Петербург торжественно встречал свою блудную дочь: после трех лет отсутствия Екатерина Павловна вернулась домой. Хотя сама она так не считала: с ее точки зрения, она вернулась на родину, где у нее когда-то был собственный дом. Но вот туда она возвращаться вовсе не собиралась.
— Ваше высочество собирается навестить Тверь? — осведомилась Мария, когда карета великой княгини пересекла границу России.
Екатерина Павловна покачала головой:
— Мне это было бы слишком больно. Там я была счастлива, там мы жили с Жоржем… Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, Мари. Вы это знаете не хуже меня.
— Но если вы выйдете замуж за вашего кузена, то вряд ли сможете остаться в России. Он ведь наследный принц, его ждут в будущем королевство и корона.
— Что ж, значит, сбудутся ваши предсказания, — лукаво улыбнулась великая княгиня. — Вы же всегда прочили мне корону. А они все ускользали и ускользали от меня. Теперь я хочу быть просто женой и матерью и… жить подальше от России.
— Не понимаю… — медленно произнесла Мария.
— Не лукавьте, Мари, вы все прекрасно понимаете. Я хочу быть спокойной за жизнь моих сыновей и… и других детей, если Бог пошлет мне их. Корона Российской империи никому еще не принесла счастья. Теперь я это вижу.
— Что ж, — отозвалась Мария после довольно продолжительного молчания, — тогда я просто рада за вас. Жаль только, что ваш августейший брат стал от вас отдаляться.
— Не могу осуждать его за это, Мари. По-моему, он смертельно устал от своей ноши. И от незаслуженных оскорблений, которые вдруг пришли на смену чрезмерным почестям. Люди несправедливы, Мари. Мой брат печется об их благе, а они считают его тираном и деспотом. Он выполняет любое пожелание матушки, а она откровенно ждет его смерти или отречения от трона.
