Мирмухсин Мирсаидов - Зодчий
— А в каком месте намечали строить водоем?
— Да вот здесь как раз, где мы стоим. Место это будто предназначено для водоема, да и вообще удобно во всех отношениях. Взгляните-ка сами. Мне приходилось видеть водоемы под Гузаром, Файзабадом, но такого места для сооружения водоема, пожалуй, нигде нет.
Степной мягкий ветерок и вечерняя прохлада располагали к задушевной беседе, но зодчий был сдержан и сосредоточен. Он обошел, внимательно разглядывая «благодатное, райское», по словам Чули-бобо, место для водоема и даже несколько раз измерил его шагами. Чули-бобо следил за каждым шагом зодчего, за выражением его лица: он понимал, что этот человек серьезно относится к делу и не напрасно он задает столько вопросов. Недаром же и сам он твердил, что, если бы вот здесь, на этом самом месте, возвышался бы купол, это было бы великое, богоугодное дело.
Харунбек, издали наблюдавший за двумя старцами, меряющими пространство около колодца и заинтересованно беседующими, привязал лошадей к колесам арбы, задал им корма и, подойдя поближе, прислушался к их разговору.
— Харунбек, братец, — вдруг позвал его зодчий, — это и есть то самое место, о котором мы говорили вчера. А вот этот пересохший арык образован из горных ручейков. Летом он пересыхает. Конечно, здесь нужен водоем. А как вы думаете?
— По-моему, вы правы, — ответил Харунбек.
— Тут и раньше приходили люди, осматривали, измеряли, как вы, — вмешался в разговор Чули-бобо, — а потом уходили, и все оставалось по-прежнему. А купол здесь просто необходим. За сотню верст до самого Каравулбазара, да и в противоположную сторону, до Камаши и Бешкента, нет ни одного настоящего водоема. Благое дело совершили бы!
— Если бы вы спросили моего совета, я бы сказал: вам незачем особенно спешить в Бухару, — заметил Харунбек.
— Почему это? — удивился зодчий.
— Да хотя бы потому, что вы, зодчий, никогда не отказывались совершить доброе дело ради людского блага. А сооружение водоема и есть весьма и весьма доброе дело.
— Да я и не отказываюсь, — тихо проговорил зодчий, — но как же я могу решать такие вопросы самолично. Не могу же я задерживать вас и ваши арбы. Сначала нужно расплатиться и отпустить вас. Я не отказываюсь строить водоем, тем более что он не для государя и его вельмож, а для бедного люда.
Увидав, что Чули-бобо направился к месту стоянки, где расстилали войлок, Харунбек шепнул:
— Отсюда до Бухары всего день пути. Я собирался рассказать вам всю правду, доставив вас до места. Но раз уж так случилось и мы с вами сейчас вдвоём, скажу сейчас. Сколько времени займет у вас эта работа?
.— Ну, месяц-полтора, — ответил зодчий.
— Если мы приедем в Бухару на полтора месяца позднее, тем лучше. Так оно будет куда безопаснее. Можно, конечно, ехать и сейчас, но я думаю, чем позже мы туда прибудем, тем лучше. Пусть сначала улягутся страсти. Тем паче, что табиб велел вам пить побольше молока и находиться на воздухе, что необходимо для вашего здоровья. А если уж быть совсем откровенным, то господин Талаба и мои друзья поручили мне доставить вас в Бухару в добром здравии. Так что я остаюсь с вами, а лошади и арбы в полном вашем распоряжении. Когда я доставлю вас в Бухару, я доложу по возращении господину Талабе, что исполнил порученное мне дело. И еще хочу сказать: один из убитых нами в Андхуде в песках — это Караилан.
— А кто же вы? — спросил зодчий.
— Я друг вашего сына Низамеддина. Меня называют Харуном-ткачом. И мне дали поручение — благополучно доставить вас с семьей в Бухару.
— Кто вам поручил это?
— Хуруфиты.
— Так вы и есть Харун-ткач из Майманы? Да, столько едем вместе, а я и не догадался.
— Мне было разрешено в случае необходимости сообщить вам об этом. Вот я и сообщил. Однако больше ни одна душа не должна знать об этом.
— Конечно, конечно, — поспешил уверить его зодчий.
— Так как же, решаем остаться?
— Остаемся!
— Тогда утром оповестим бека через его брата и скажем Чули-бобо. А до утра хорошенько отдохнем.
И Харунбек отправился поглядеть на лошадей.
В ту ночь юноши спали в степи. Зодчий с женой и дочерью разместились в доме Чули-бобо. А утром, за трапезой на открытом воздухе, зодчий сообщил ученикам о своем решении и попросил их совета. Ученики с радостью согласились, и в тот же день брат бека выехал домой — ему дали поручение сообщить его высочеству беку о решении строить водоем и обратиться к нему с просьбой как можно скорее доставить все необходимые материалы и людей. Пусть уста Абид и уста Худайберган тоже прибудут сюда, а людям пусть выдадут кетмени, лопаты, носилки и весь прочий инвентарь.
После трапезы брат бека со своими друзьями срочно отправился в путь, а Чули-бобо на радостях, созвав сыновей, зарезал лучшего барана, чтобы угостить дорогих гостей. Ученики, не мешкая, принялись за дело: они-то понимали, сколь ответственно дело, за которое они берутся; один засел за бумаги и чертежи, другой отправился знакомиться с местностью, третий взял на себя измерение пространства водоема.
Обескураженная Бадия, которой не терпелось поскорее добраться до Бухары, грустно глядела на отца.
— Вы это твердо решили, отец? — осмелилась она спросить.
— Да, дочка, решил твердо. Иначе нельзя. Это богоугодное дело.
— Но ведь вы же нездоровы!
— А без работы мне еще хуже. Излечусь здесь на воздухе.
— А как же быть с арбакешей?
— Он согласен. Я договорился с ним. А ты ведь моя дочь, и я подумал, что ты тоже согласишься.
Бадия промолчала. Чувствовалось, что она отнюдь не в восторге от отцовской затеи. Но что поделаешь со своенравным и упрямым стариком, который считал свою работу важнее всего на свете.
Огорчило решение зодчего и Зульфикара. Он мечтал поскорее попасть домой, обнять отца и мать, надеялся, что родители с почестями встретят зодчего. Никто, думалось ему, не станет теперь чинить препятствий, он устроит свадьбу и женится на Бадие.
— Отец хочет остаться здесь, — обратилась Бадия к Харунбеку. — Надумал строить водоем. Как вы к этому относитесь?
— Ваш отец благороднейший человек и бесценный мастер. Всю свою жизнь он трудился, делал все, что мог, для людей. Верен он себе и сейчас. Ведь не каждому по плечу такая работа, за которую он взялся.
Бадия промолчала.
— А вы уедете, покинете нас?
— Нет, не уеду. И вас не покину.
— Спасибо за вашу преданность, — шепнула Бадия, поняв, что вопросов больше задавать не следует.
А Зульфикар, ничего не знавший о разговоре Бадии с Харунбеком, в свою очередь обратился к нему:
— Наш устад хочет задержаться здесь на месяц-другой. Вы, конечно, покинете нас?
— Уважаемый господин Шаши, свое мнение я уже высказал вашей невесте, госпоже Бадие.
— Рыть землю предоставьте вот этим молодцам, — предложил молодой чабан, указывая на братьев — в этом деле нет им равных. А кто, вы думаете, вырыл этот колодец? Они!
. — Если дать им волю, так они здесь всю землю переворошат, — с улыбкой сказал Чули-бобо. — Даже сусликам и кротам за ними не угнаться.
— Что верно, то верно, — засмеялся один из братьев, которого прозвали «кротом», так как от рождения один глаз был у него прищурен. — Но есть и такие, которые и по нужде побегут к колодцу, — добавил он.
— Полегче, полегче, — строго заметил Чули-бобо.
— Да что говорить, — продолжал шутник, — страда ем мы одним недугом — справляемся вдесятером с четырьмястами баранами, а вот поладить между собой не можем. Наше счастье, что живет среди нас Чули-бобо.
— А вы полегче насчет слепых кротов, — сказал Зульфикар. — Такие шуточки могут и нас задеть.
Заврак Нишапури взглянул на Зульфикара и перевел взгляд на улыбающуюся Бадию.
— И мы от вас не отстанем, — сказал он, — на восемнадцать присутствующих здесь не хватает только полтора глаза да половинки ума.
Все весело рассмеялись.
— Да это не мои слова, — заметил Заврак и кивнул на Зульфикара. — Их провозгласил «глашатай Бухары».
Снова раздался взрыв смеха — «глашатаями Бухары» обыкновенно называли особенно крикливых ослов, — Вы, оказывается, тоже шутник, — сказал Чули-бобо. — А я-то думал, только наши чабаны дерзки на язык, если к слову придется, родного отца не пощадят.
Зодчий, долго хранивший молчание, взглянул на Чули-бобо:
— А где будем брать песок?
— Да ведь кругом пески.
— Этот как раз и не годится.
— Почему?
— Нужен речной песок.
— Будем возить из Касана и Кашкадарьи, — А дожди еще не скоро начнутся?
— Эге, время еще есть. Здесь у нас не то что в Самарканде, дождей выпадает мало…
— Ну ладно, утром, благословясь, начнем…
— Дай вам бог здоровья, — сказал Чули-бобо, и глаза его заблестели от радости. — А от бека не будем ждать вестей?
