Мирмухсин Мирсаидов - Зодчий
— А я тогда за твое плечо держался. И когда бог сказал: «Выкладывай свое желание», — я ответил: «Дай мне умишка хоть чуть больше, чем вот этому». Вот теперь я тебя и выручаю.
— Ну ладно, ладно, я же сказал, что ты победил. Давай лучше о делах поговорим. Что это Талаба в нашу лавку не заглядывает? Снова пойдем в медресе?
— А чего нам спешить?
— Я прямо тебе скажу, увижу Сулейманбека, так сердце и захолонет, покоя лишаюсь. И сдается мне, уж не пора ли освободить этого подлеца от лишнего бремени, от собственной башки?
— Ну ладно, пойдем в медресе завтра!
На следующий день на Кандахарском базаре появился Талаба. Ему, видите ли, срочно сапоги понадобились. Он зашел в лавку Фармон-каля и уселся на стульчик. После взаимных приветствий Фармон-каль сразу же перешел к делу и поделился своими планами с Талабой!.
— Мы не можем дать на это свое согласие, — негромко сказал Талаба. — Такого же мнения придерживается и сам Предводитель. Пусть люди видят, сколь жалка участь гнусных предателей. Прикончить его — значит избавить его от мук. Пусть он, как паршивая кошка, нигде не находит себе пристанища, пусть люди видят, что им все брезгуют, это весьма поучительно. Оставим его в покое, он и сам скоро подохнет. Еще много есть вельмож, которых неизбежно постигнет та же участь. А если через года два он еще не подохнет, тогда можно и посоветоваться, и разделаться с ним, — вполголоса промолвил Талаба.
— Верно, верно, — согласился Фармон-каль.
— Проказа — страшная болезнь. И хорошего человека может она поразить. Но такая проказа — наихудшая из проказ. Ее не излечить, и пусть все относятся к нему с брезгливостью, как к отмеченному страшным недугом.
— Верно, верно, — снова согласился Фармон-каль.
— Нет, мастер, слишком дорогие у вас сапоги, — вдруг полным голосом произнес Талаба. — Не по карману они мне. Где же нам, учащимся, такие деньги взять?
— Загляните в другой раз, мулла, может, подберем что-нибудь подешевле.
— Если бог будет милостив, конечно, — в тон ему ответил Талаба. Он простился и вышел из лавки.
Неспешно и мирно несла свои воды река Герируд, опоясывающая Герат. Казалось, не всплеснет, не прожурчит. Лишь изредка пробежит по ее зеркальной глади мерцающая рябь. И снова все тихо. Но под этой хрустальной гладью неудержимые течения рвались к северу, к Мургабу. И сторонний наблюдатель, глядя на спокойный бег воды, никогда бы не догадался о том, что творится там, в глубине. Но сами хорасанцы не только знали, но и чувствовали эту глубинную силу и мощь.
Глава XXXII
Обиталище чули-бобо
После вынужденной долгой стоянки в Талимарджане и Даште три арбы двинулись по хорошо укатанной дороге по направлению к Карши. На дне третьей арбы жалобно позвякивало все незатейливое имущество зодчего, пощаженное халачским бураном: кетмени, лопаты, мастерки, тазы для раствора ганча, большие сита для просеивания песка — словом, весь инструмент зодчего. На лошади сидел Гаввас Мухаммад. Табиб со своими неразлучными двумя хурджунами, набитыми целебными травами, трясся на смиренной своей кобылке рядом с первой арбой и беседовал с зодчим. После двухдневного пути они наконец увидели караван-сарай Карши. Уже при въезде в город на мосту их встретили люди бека, специально высланные навстречу знаменитому табибу в сопровождении которых табиб и поехал в усадьбу. Еще в пути табиб сообщил зодчему, что тяжко болен один из сыновей бека и что он обещал в среду навестить больного. Табиб также пообещал новым своим друзьям, что он устроит их в караван-сарае, а когда они хорошенько отдохнут ночью, он сам на рассвете прибудет в караван-сарай и проводит их немного по бухарской дороге. И зодчий и Харунбек горячо поблагодарили табиба. С этими словами табиб пересел на посланную за ним арбу и покатил в город. А к вечеру явились двое юношей и принесли от бека огромный дастархан с лепешками и сладостями, а также кувшин с кислым молоком. Они передали дары бека зодчему и сказали, что табиб велел пациенту непременно выпить все молоко на ночь, накрошив туда предварительно зеленого луку.
А наутро явился сам табиб вместе с младшим сыном бека и передал приглашение хозяина явиться к нему на завтрак. Когда подросток разговорился с Харунбеком, табиб отвел зодчего в сторону и сказал:
— В сущности, бек человек неплохой, прослышав о вашем приезде, он хочет устроить для вас торжественный завтрак.
— Что ж, мы охотно принимаем его приглашение, — ответил зодчий. — Тем паче сделаем это ради вас.
Итак, ранним утром отправился в путь наш маленький караван во главе с зодчим и табибом и, попетляв по улицам города, добрался до дворца бека. У самой калитки бек встретил дорогих гостей и поздоровался за руку с зодчим. Был он чернобородый, кругленький, лет за пятьдесят. Бадию и Масуму-бека пригласили во внутренний двор. Харунбек, ученики и братишка больного разместились на айване, а табиб, зодчий, сам хозяин и еще какой-то почтенный старец уселись вокруг дастархана в гостиной, все стены которой были изукрашены тонкой искусной резьбой. Бек, ничего не знавший ни о тех причинах, которые вынудили зодчего покинуть Герат, ни о его душевных муках, улыбаясь, сказал, что больной его сын сегодня впервые открыл глаза и посветлел лицом, узнав, что их дом посетили такие высокоуважаемые и высокоученые мужи, и что теперь он, наверное, выздоровеет. И еще сказал хозяин дома: великий Улугбек — прославленный во всем мире астроном, он берет под свое крыло людей науки. И, слушая его речи, не трудно было догадаться, что если остальные правители и беки будут всячески покровительствовать поэтам, каллиграфам, строителям и зодчим, то, несомненно, удостоятся одобрения Улугбека. И разумеется, гостеприимный хозяин старался не отстать от покровителей науки и искусства. Слушая разглагольствования бека, зодчий сразу понял, что хозяин дома в медресе не учился, что, в сущности, человек он малообразованный, хотя и ценит, правда, по-своему ценит, ученых и их труды. Догадался зодчий и о том, что почтенный старец, сидящий рядом с ним, — имам Джаме-мечети. Гости от всей души пожелали скорейшего исцеления болящему сыну бека. Беседа продолжалась. Хоть сам он и не был в Герате, сказал бек, но много наслышан о редкостной красоте Мусалло, Джаме-мечети и других величественных зданий, украшающих столицу. Табиб вовремя вспомнил предупреждение Харунбека и промолчал об истинных причинах, вынудивших зодчего покинуть насиженное гнездо. За завтраком хозяин дома обратился к зодчему.
— Не могли бы вы, уважаемый зодчий, остаться здесь у нас на месяц-другой? Простите меня за нескромность, но у нас есть к вам большая просьба.
— Я направляюсь по срочному делу в Бухару, — решив, что бек затеял отроить здесь у себя мечеть — недаром же он пригласил к завтраку имама, — ответил зодчий. — К тому же, ваша милость, я еще не совсем оправился от тяжкой болезни, что хорошо известно моему другу Ходже Абдуласаду. Иначе я с удовольствием выполнил бы вашу просьбу. Да и сейчас я охотно задержусь на два-три дня, чтобы помочь вашим мастерам разработать план строительства, если есть в этом необходимость.
— Тут двумя-тремя днями не обойдешься. Мы заплатим вам хорошую сумму. Дадим в ваше распоряжение столько людей, сколько потребуется. Вчера, как только мы прослышали о вашем приезде, я тут же об этом подумал. Я уже собрался было послать по этому делу доверенного человека, но из-за болезни сына нам было не до того.
~ — Какое же это дело? — спросил зодчий.
— Есть у нас такое место, называемое Ходжа Муборак. Там пасутся огромные отары овец и стада коров. Так вот чабаны и гуртоправы давно твердят, что там пора построить вблизи от дороги Сардоба — искусственный водоем. А если вы увидите избранное ими место, то сами не захотите оттуда уехать. Несколько сот лет назад жил там один святой Ялангач-авлиё, что значит «Голый святой», и завещал он потомкам построить в Ходжа Мубораке Сардоба. Не скрою, и мне это принесет немалые выгоды: каждый чабан посулил дать мне за это по сотне овец. Таким образом, через год-другой у нас будет около ста тысяч голов. Да и его высочество Улугбек-мирза повелел амирам и бекам возводить мосты, строить бани, рыть Сардоба.
— Благое дело, — промолвил зодчий.
— Конечно, если вы смогли бы построить у нас Сардоба, то это дело доброе. Но нам не следует забывать о здоровье и желании самого зодчего. Впрочем, ваш путь и так лежит через Ходжа Муборак. Если вы посетите и эти места и погостите у чабанов, то вам от этого будет только польза, ведь вам, уважаемый зодчий, прописано.
— Раз уж мы, уважаемый бек, будем проезжать через, те края, — сказал зодчий, — я на месте ознакомлюсь с положением дел, а главное, посоветуюсь со своими спутниками. И только тогда я смогу сообщить вам свое мнение. Для Сардоба средних размеров потребуется около ста пятидесяти тысяч плоских квадратных кирпичей, а для фундамента нужна специальная смесь золы с песком, так называемый кир, и еще много всего другого.
