Саймон Скэрроу - Добыча золотого орла
– Есть, командир.
– Там с ними оптион, Кордом кличут, из центурии Феликса. Парень хороший, можешь на него положиться. Приказ ясен?
– Так точно, командир.
Максимий помедлил, пристально глядя на Макрона.
– Когда вернешься, доложишь обо всем!
– Я все понял, командир, – ответил Макрон и отдал честь.
– Тогда желаю удачи.
В полдень Макрон приказал патрулю сделать привал. Были выставлены часовые, а остальные бойцы устало опустились на землю и потянулись за флягами. Небо сияло голубизной, и лишь кое-где по нему медленно плыли, удаляясь через топи на юг, пушистые облака. Макрон истосковался по тени и с тоской провожал их взглядом. Солнце палило нещадно, над болотом стояла влажная духота, и все бойцы патруля исходили потом. Подшлемник Макрона промок насквозь, и он чувствовал, как крупные капли пота катятся по его лбу и стекают на щеки. Жара была изнуряющей, и солдаты ворчали по этому поводу все утро, пока Макрон не потерял терпение и не приказал им заткнуться. После этого они шли молча, но по мере того, как проводник вел их все дальше по узким тропкам, пролегавшим сквозь заросли, или через отмели, покрытые стоячей, дурно пахнущей водой, и легионеры не видели никаких признаков человеческого жилья, вид у них становился все более угрюмым.
– Корд! – Макрон помахал рукой, подзывая оптиона. – Спроси у него, долго нам еще тащиться?
Оптион кивнул и направился к туземному проводнику, лохматому коротышке в грубой шерстяной тунике и штанах в обтяжку. Ни обуви, ни шапки на нем не было. Его вели на кожаном поводке, и ошейник до красноты натер ему толстую шею. Проводник был кузнецом, отличался благодаря своему ремеслу силой рук, а отнюдь не ног, и за время похода через болото настрадался даже больше, чем облаченные в доспехи легионеры. Хоть он и утверждал, что ему известно местонахождение хуторов, Макрон подозревал, что малый сбился с пути. Конечно, тот факт, что его семья была взята в заложники и сейчас содержалась в римском лагере, в тесной клетке, был достаточным мотивом для того, чтобы побудить варвара как можно скорее найти правильную дорогу. Но сейчас он выглядел вконец обессиленным: сидел на корточках, тяжело дыша, и с тоской посматривал на флягу в руках караулившего его легионера. Когда Корд пнул туземца носком сапога, тот испуганно вскрикнул и с затравленным видом оглянулся на оптиона. Корд, дернув за поводок, поднял его на ноги.
Корд заговорил с ним на ломаном кельтском, который усвоил в Камулодунуме, где прошлой зимой был расквартирован Второй легион. Из-за сильного акцента Корда и разницы между тамошним и здешним диалектами туземцу потребовалось время, чтобы понять вопрос. Потом он указал на дорогу и затараторил что-то на своем наречии, пока Корд не прервал поток слов, раздраженно дернув за поводок. Затем, позволив кельту вновь усесться на землю, он вернул поводок дежурному легионеру и направился обратно к Макрону.
– Ну?
– По его прикидкам, мы будем там через час.
– Проклятье…
Макрон наморщил лоб, мысленно производя расчет времени. Час на дорогу, часа два уйдет на осмотр этих хуторов или усадеб и шесть часов на возвращение в лагерь. Вернутся они уже в сумерках, да и то если повезет, а блуждать по болотам в темноте и врагу не пожелаешь. Отпив глоток из своей фляги, Макрон устало поднялся на ноги.
– Поднимай их, оптион. Пора снова в дорогу.
Послышались стоны и недовольный ропот.
– А ну заткнуть свои вонючие пасти! – рявкнул Корд. – Еще кто вякнет, я ему так зубы в глотку вобью, что они в задницу провалятся. Шевелитесь! Живо!
Макрон с одобрением смотрел, как оптион, отвешивая тумаки и пинки тем, кто мешкал, живо побудил солдат построиться на дороге. Корд относился как раз к тому типу младших командиров, который центуриону нравился. Может, он и не такой смышленый, как Катон, но человек твердых правил, ревнитель строгой дисциплины, умеющий заставить солдат выполнять, что требуется.
Мысль о Катоне, однако, напомнила Макрону о цели этого патруля. Он поджал губы, постукивая своим командирским жезлом по утоптанной тропе.
Если бы они нашли Катона и остальных, что дальше? Полученный приказ требовал брать беглецов живыми, если удастся. Но, захваченные живыми, они представляли собой смертельную угрозу для Макрона. Он не мог не думать о том, что кто-то из этих легионеров наверняка попытается выторговать себе смягчение наказания, назвав имя организатора побега. Найдется проклятый болван, который попробует договориться, а Максимий наверняка за это ухватится. Или наобещает чего угодно, а потом откажется от своих слов или просто прикажет вырвать правду у пленника под пыткой, благо деваться тому некуда.
С другой стороны, если Макрон отдаст приказ разделаться с ними прямо здесь, на болоте, это неизбежно породит вопросы, ответы на которые будут напрашиваться сами собой. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: за таким решением стояло желание побыстрее и навсегда заткнуть им рты. Кроме того, у Макрона вовсе не было уверенности в том, что он сможет убить Катона с Фигулом, окажись они в его руках. Ситуация была сложная, а необходимость вдобавок выполнять деликатное поручение Максимия усложняла ее и того больше.
Когда патруль двинулся по тропе за коренастым проводником, Макрон поравнялся с Кордом.
– Жарко приходится, а?
Оптион поднял брови.
– По возвращении надо бы искупаться, – задумчиво промолвил Макрон, заставив оптиона задуматься: что это – просто констатация факта или предложение?
– Искупаться… да, командир, это было бы то, что нужно.
Макрон кивнул.
– Особенно когда отмахаешь целый день по тропе через дерьмовое болото. Если мы вообще найдем этих ублюдков, я заставлю их пожалеть о том, что им вообще пришла в голову мысль о побеге.
– Да, командир, – с готовностью поддержал его Корд и плюнул на землю. – И им мало не покажется, а в первую очередь – тому ублюдку, который устроил этот побег.
Макрон бросил на него быстрый взгляд.
– Кем бы он ни был.
– Так точно, командир. Ему придется за все ответить. – Корд отмахнулся от назойливо жужжавшей у самого его носа большущей осы. – Да, он должен ответить.
Макрон помолчал, потом добавил:
– Думаю, ты понимаешь, почему командующий принял такое решение? Я насчет приказа о децимации.
Корд нахмурился, как будто задумавшись, а спустя момент пожал плечами:
– Может, и понимаю. Но все-таки не слишком ли это было сурово?
– Ты так думаешь?
Корд поджал губы и кивнул:
– Да уж конечно, командир. Мы ведь как дрались на реке: зубами и ногтями. Но их было слишком много, вот они нас и оттеснили. Иначе и быть не могло. Бывают сражения, в которых невозможно победить. Как же можно взять и вот так вот обречь на смерть сорок человек, чтобы наказать когорту только за то, что она не смогла совершить невозможное? Это просто безумие, вот что я скажу.
– Может быть. Но это ведь не оправдывает того, кто взял да и освободил их, не так ли?
– Нет, не оправдывает. Но позволяет его понять. – Корд взглянул Макрону прямо в глаза. – А ты не согласен с этим, командир?
– Думаю, ты прав. А сам бы ты мог это сделать?
Корд отвел глаза.
– Почем мне знать, что бы я мог, чего бы не мог… Я бы на сей счет об заклад биться не стал. А как насчет тебя, командир?
Макрон помедлил, прежде чем ответить:
– Для центуриона выбора тут нет. Это наша работа: укреплять дисциплину, даже если порой приходится совершать несправедливость.
– А если бы ты не был центурионом, командир?
– Не знаю, – ответил Макрон с виноватым, уязвленным видом. – И говорить об этом не хочу.
Корд бросил на него быстрый взгляд и из уважения к его рангу сбавил шаг и отстал. Патруль продолжал устало брести по дороге, а Макрон на ходу размышлял об отношении Корда к беглецам. Если уж суровый, с огрубевшим сердцем оптион сочувствует приговоренным, то сколько же найдется в когорте людей, испытывающих те же чувства? И ведь Корд не просто относился к ним с состраданием. Оптион намекнул на то, что и сам был бы не прочь помочь им спастись. И если такое отношение к этим событиям распространено среди личного состава достаточно широко, у Макрона есть надежда затеряться среди этого множества. Это облегчило бы для него бремя участия в побеге, по крайней мере временно. До тех пор, пока не выследили беглецов.
– Это здесь?
Макрон кивнул вперед, в направлении круглых хижин. Из-за жары над дорогой висело дрожащее марево, отчего казалось, будто ближайшая из хижин в полной тишине скользит по водной поверхности.
– Да! – энергично закивал проводник.
Двое мужчин лежали на земле, осторожно выглядывая из густой травы, росшей по обе стороны дороги. Впереди них дорога выходила к широкому участку, возвышавшемуся над уровнем окружающего болота. Большую его часть занимали ячменные поля с загонами, где, найдя хоть какую-нибудь тень, лежали утомленные жарой овцы. Их толстые бока поднимались и опадали. Макрону подумалось, что это удачное место для поселения, укрытое от всего мира и от глаз безжалостных грабителей из враждебных племен. В случае необходимости узкую дорогу, ведущую к сельским угодьям, легко перекрыть, чтобы отвадить любителей поживиться чужим добром. Однако за дорогой никто не наблюдал, да и рядом с хижинами не замечалось никаких признаков жизни.
