Поле мечей. Боги войны - Конн Иггульден
– Мы с Крассом решили, что беседа без свидетелей, до того как сенаторы соберутся на заседание, пойдет нам всем на пользу, – заговорил Помпей. Он поднялся и начал мерить шагами пространство. – Сбережем для публики цветистые фразы и признаем открыто, что отношения между нами трудно назвать дружескими. Надеюсь, можно говорить об уважении, но никак не о симпатии. – Консул замолчал, и Красс пожал плечами. Юлий сидел неподвижно. – Если мы не достигнем договоренности относительно грядущего года, – продолжил Помпей, – то, полагаю, он окажется потерянным для Рима. От вас, конечно, не укрылось то влияние, которое Светоний оказывает на Бибула. А сенату уже просто надоело из года в год выслушивать его жалобы на тебя, Цезарь. Так что вдвоем они умудрятся заблокировать любое из твоих начинаний – настолько, что нельзя будет предпринять ровным счетом ничего. Такое правление не пойдет городу во благо.
Юлий внимательно слушал Помпея и вспоминал первую встречу в этом самом зале. Консул, конечно, был прекрасным тактиком – и на поле брани, и в сенате, однако и ему самому, и Крассу предстояло пережить утрату столь дорогой сердцу власти. А потеря власти неизбежно повлечет за собой и потерю уважения. Именно это, а вовсе не забота о благополучии Рима побудило обоих привезти сюда нового консула. Что и говорить, сделка могла бы оказаться возможной – притом, что условия ее будут выгодными для всех.
– Я уже думал об этом, – наконец произнес Юлий.
Светоний оставил лошадь в небольшой конюшне той гостиницы, в которой снял комнату на день выборов. Отец не желал с ним разговаривать, а когда он выразил сочувствие по поводу поражения на выборах, тот едва кивнул в ответ. Сенатор Пранд быстро пообедал и отправился наверх, в свой номер, оставив сына в одиночестве – топить в дешевом вине горечь поражения.
Дверь в таверну открылась, и Светоний поднял голову, надеясь увидеть Бибула. Да нет, тот, скорее всего, уже в своем мраморном дворце в самом центре города – наслаждается обществом юных рабов и не думает ровным счетом ни о чем. Светоний еще не осознал в полной мере, что именно означает консульство Бибула. Первой в голову пришла паническая мысль: консульская неприкосновенность отнимет у него ту власть над толстяком, которой он так умело жонглировал. Однако подобные опасения интриган отмел без малейших колебаний. Неприкосновенность сама по себе, но Бибул все равно будет бояться, что его пристрастия окажутся известны всему городу. Так что, возможно, новое положение толстяка имеет и свои плюсы. Конечно, это совсем не то, что он, Светоний, планировал, но иметь собственного, карманного консула – такое что-нибудь да значит. Молодой человек решил навестить друга и напомнить ему об обязательствах.
Вошедший в таверну человек оказался чужим, и Светоний не обратил на него никакого внимания. Выпил он уже немало, а потому даже не испугался, когда вошедший откашлялся и заговорил:
– Господин, мальчишка из конюшни просил передать, что с твоей лошадью что-то неладно. Кажется, она серьезно поранила ногу.
– Если это так, ему не поздоровится, – выпалил в ответ Светоний, чересчур поспешно вскакивая с места.
Он едва заметил, что ему положили руку на плечо и таким образом вывели из таверны в темный двор.
Свежий ночной воздух немного рассеял застилавший голову плотный винный туман, и, войдя в тесную конюшню, Светоний сбросил с плеча чужую руку. Народу во дворе собралось много – слишком много, чтобы ухаживать за лошадьми. И все они улыбались вошедшему. Светония охватил холодный страх.
– Что вам всем нужно? И кто вы такие? – попытался он взять инициативу в свои руки.
Предводитель бандитов выступил из тени, и выражение его лица повергло Светония в откровенный ужас.
– Для меня это всего лишь работа, хотя я и стараюсь выполнять ее с душой, – произнес он, направляясь к молодому римлянину.
Светония схватили за обе руки и крепко зажали ему рот. Невозможно было ни пошевелиться, ни закричать.
Вожак с угрожающим видом размял кулаки.
– Гаси свет, ребята. Для этого мне лампы не нужны, – коротко распорядился он, и в полной тьме раздались глухие частые удары.
Цезарь пожалел о том, что накануне провел бессонную ночь. Усталость давила тяжким бременем, а именно сейчас, при заключении сделки с консулами, требовалась вся острота ума.
– Вместе вы сможете получить в сенате поддержку, вполне достаточную для того, чтобы осуществить любой замысел, – заметил он.
– Только в том случае, если замысел не наткнется на консульское вето, – парировал Помпей.
Юлий пожал плечами:
– Об этом не беспокойтесь. Как только придет время, я разберусь с Бибулом. – Помпей с удивлением уставился на молодого человека, а Цезарь продолжал: – Если не учитывать право вето, то ваша фракция в сенате окажется вполне действенной. Вопрос лишь в том, что я должен дать в обмен на поддержку с ее стороны.
– Не думаю… – неуверенно начал Красс, но Помпей тут же прервал его предостерегающим жестом:
– Пусть говорит, Красс. Мы с тобой уже достаточно долго обсуждали этот вопрос, однако так и не пришли к общему решению. Мне хочется услышать, что у него на уме.
Юлий усмехнулся: подобному энтузиазму можно лишь позавидовать.
– Крассу нужна возможность торговать. Мы вдвоем, Помпей, способны предоставить ему абсолютную монополию во всех римских землях. Скажем, лицензию на два года. Он зажмет в кулаке каждую монетку в доминионах, и все же я не сомневаюсь, что общее богатство при этом возрастет. Насколько я знаю Красса, при его активном содействии казна Рима меньше чем за год наполнится до отказа.
Красс улыбнулся комплименту, однако, судя по всему, слова его не слишком тронули. Юлий надеялся, что одной лишь лицензии окажется достаточно, чтобы заручиться поддержкой Красса, но на деле все оказалось иначе. Сделка должна была устраивать всех целиком и полностью, иначе она развалилась бы при первом же осложнении.
– Но, может быть, этого недостаточно? – уточнил он, внимательно глядя на собеседников.
Помпей казался заинтересованным, а Красс погрузился в глубокие размышления. Идея полного контроля над сферой торговли казалась ему поистине вдохновляющей – он куда лучше Юлия знал, чего сможет достичь, обладая подобной властью. Конкуренты будут сметены одним мановением руки, их дома и рабы пойдут с молотка. За короткое время он смог бы втрое увеличить свои земли и создать огромный торговый флот – самый большой в мире. Смог бы презреть грозные штормы и
