Юзеф Крашевский - Два света
— Президент? — спросил Карлинский с выражением беспокойства…
Не говоря друг другу ни слова, они вышли в сад. Юлиан хотел вести ее в знакомую беседку, но сирота боялась этого места, столь сладкого воспоминаниями…
— Нет, останемся здесь, — сказала она решительным тоном, — мы должны сказать друг другу только несколько слов.
— Поля! Заклинаю тебя Богом, всем на свете, объясни мне, что все это значит? Что случилось с тобою? В самом ли деле ты любишь Юстина и отталкиваешь меня, или это не более, как одно жестокое испытание?..
— Я сама не знаю, кого люблю и что делаю! — проговорила девушка слабым голосом. — Наше счастье было похоже на каплю росы, она упала и навсегда впилась в землю… не станем искать его… оно не воротится.
— Но я люблю тебя, люблю до гроба! Я всем готов пожертвовать для тебя! — с жаром воскликнул Юлиан, подходя к ней.
Девушка вздрогнула и остановила его рукою.
— Я говорила тебе, что наш брак невозможен, потому что мы далеко стоим друг от друга… Любовь связала нас… судьба разделит… не сегодня, так завтра… расстанемся, пока можем сделать это без упреков и презрения друг к другу…
Всегда спокойный и кроткий Юлиан теперь первый раз вышел из себя и воскликнул с горечью:
— Да скажи же мне наконец, что ты такое? Неужели ты развратная женщина, которая едва насладилась страстью одного любовника и уже ищешь другого?.. Ты привлекаешь, привязываешь к себе и, подобно злодею, ограбив, бросаешь жертву посреди дороги, на милость и сострадание прохожих… Я был покоен! Я любил тебя, но победил бы любовь, убежал бы от нее, преодолел бы себя, если бы ты не очаровала меня своими объятиями. По какому праву, отравив мне жизнь, ты сама не хочешь пить из чаши, налитой твоею рукою?.. Ты не имеешь на это право! Ты моя!
— Я свободна! — возразила Поля. — Вспомни, Юлиан, я никогда не обещала пожертвовать тебе моей гордостью… ни разу не говорила: хочу быть твоею пред алтарем и людьми. А когда ты сам обещал жениться на мне, я смеялась над тобою… потому что этого не может быть…
— Это должно быть!..
— Нет!
— Стало быть, ты уже не любишь меня? — вскричал Юлиан.
Поля потупила глаза и молчала…
— Да, не любишь, — прибавил Юлиан. — Я был обманут… но этого не может быть, я не могу жить без тебя!..
Один только Бог знает, что происходило в сердце бедной девушки. Она хотела бежать, она чувствовала, что скажет Юлиану всю правду, — так сильно страсть и мучение давили грудь ее, но она уже не могла владеть собою, слабела… К счастью, пораженный отчаянием Юлиан вместо того, чтобы успокоить Полю, начал смеяться над нею:
— Ты никогда и любить-то не умела… я всегда был жертвой… Ты хотела испытать на мне чувства, которые предназначила другим… Теперь явился другой, потом явится третий, десятый… Ты чудовище — не женщина! Ты холодное творение, без сердца…
Поля не могла дольше переносить упреки, зашаталась, задрожала, собрала последние силы и убежала… раздраженный Юлиан возвратился в свою комнату, но одиночество томило его, и он побежал к Алексею.
Бедный Дробицкий сразу увидел по лицу Юлиана, что происходило в душе его. Подобно всем слабохарактерным людям, Карлинский переживал решительный кризис, истощая весь свой запас энергии на короткое отчаяние.
— Что с тобою? — с беспокойством спросил Алексей.
— Я умираю! — восклицал Карлинский. — Поля… Поля убила меня!.. Я готов был всем пожертвовать для нее… она не любит меня… отталкивает… Помоги мне, спаси меня!..
— Милый Юлиан! — произнес Алексей, глядя на него с глубоким состраданием. — Давно я хотел тебе дать совет, да ты не принимал его, потом я сам сказал себе, что воротиться уже поздно… Признаюсь, я видел опасность твоего положения, но мог ли я что-нибудь сделать? Ты упал в пропасть, в бесконечный лабиринт, и теперь я даже не могу предвидеть, каким образом ты выйдешь оттуда здрав и невредим… Пожалуйста, не мешай меня в это дело…
— Как? Ты покидаешь друга в опасности? Алексей, я не узнаю тебя!
— Послушай, — возразил Дробицкий, — я понимаю любовь или святую, тайную, холодную и безнадежную, или идущую прямо к цели, то есть к алтарю. Ты говорил, что хочешь жениться на ней… Женись! Больше ничего тебе не остается…
— Но она сама отвергает меня…
— Тут уж я не знаю, что делать…
— И я тоже… Пожалуйста, расспроси ее… тут что-нибудь да кроется, я предчувствую измену… интригу… обман…
Алексей молчал, но, спустя минуту, отозвался:
— Употребляя меня в посредники, ты нисколько не поправишь дела… скорее, ты сам можешь узнать от нее всю правду. Во всяком другом случае я охотно готов оказать тебе помощь. Не буду скрывать, что, решась жениться на Поле, ты встретишь противников не только в матери и президенте, но и в пане Атаназии, в панне Анне, во всей родне своей, которая погубит скорей несчастную Полю, нежели позволит тебе на ней жениться… Собери же свои силы и готовься к борьбе, к уединенной жизни, к трудам и бедности…
— С нас двоих будет очень довольно Карлина…
— Нет, — перебил Алексей, — рассчитывай не на весь Карлин, как привык ты думать, а на часть, которая достанется тебе за выделом Эмилия и Анны, они имеют в нем равную с тобою долю… На этой третьей части у тебя останутся еще долги…
Юлиан взглянул на него сверкающими глазами…
— Бедности я не боюсь, — сказал он.
— Вспомни, что до сих пор все тебя ласкают, а тогда ты будешь отвержен всеми…
— И Анной? Этого быть не может…
— Я уверен в панне Анне, у нее ангельское сердце… но предсказываю, что она не поймет любви твоей… Она сама никогда не любила…
— Что будет, то будет… только ты помоги мне! Я сам расспрошу Полю… Не понимаю, почему прибытие этого безумца Юстина вскружило ей голову: он совершенно отуманил ее своею поэзией… или она хочет только возбудить во мне ревность? Необходимо кончить это дело!.. Я готов на все! Уговорим ксендза, обвенчаемся тайно, потом я откроюсь маменьке и дядьям… они должны будут согласиться.
— Но ты говорил, что Поля отказывается…
— Не думаю, чтобы она говорила правду… она должна согласиться, она любила и любит меня, а я схожу по ней с ума… я умру без нее!..
И бедный Юлиан зарыдал, бросившись в кресло.
Поля в своей комнате лежала лицом к подушке и также обливалась горькими слезами, проведя один невыразимо тяжелый день, она должна была готовиться на следующие, чтобы испытывать двойные мучения. Впрочем, она играла свою роль с каким-то лихорадочным одушевлением, даже холодный президент глубоко тронут был геройским самоотвержением девушки.
Мечтатель Юстин, который носил в душе своей только идеальное понятие о любви, сначала с недоверчивостью глядел на Полю, боялся насмешки, подозревал ее, но когда заметил в ее глазах блеск какого-то дикого огня, когда наконец уже не мог обманываться в словах девушки, то почувствовал в себе как бы новую силу, — последняя завеса упала с глаз его и открыла ему действительный мир…
Поля с трепетом и состраданием заметила любовь, рождавшуюся в сердце поэта, и обмерла от страха. До сих пор она обманывала себя надеждой, что сама падет жертвой. В первые дни Юстин спешил возвратиться домой, тосковал о своем уединении и тишине, потом охотно остался в Карлине, начал искать Полю, глядеть на нее, улыбаться ей. Любовь поэта была так же проста и наивна, как он сам. Он вовсе не скрывал своих чувств, не стыдился, не преувеличивал и прямо обнаруживал их, так что постепенно развивавшуюся любовь легко можно было читать на устах и во взглядах молодого человека.
Юлиан видел все, но, связанный присутствием президента, преследовал Полю упреками и с завистью глядел на поэта… Сколько раз ни покушался он подойти к девушке, Поля избегала его, садилась близ Юстина, начинала с ним странный разговор о поэзии и прошедшем, восхищалась своим возлюбленным, а последний в огне блуждающих глаз ее черпал неведомую до сих пор силу, рвался из спокойной сферы, в которой жил доселе, и летел в другую — высшую и более лучезарную. Он занимал девушку рассказами, читал ей, открывал свои мечты и самые сокровенные мысли. Поля сидела, точно на горячих угольях, слезы и улыбка светились на ее лице. В девственном сердце поэта любовь была искрою на сухом костре, предвестницей пожара, и одно дуновение разожгло ее. Юстин был в горячке и не узнавал себя.
Несколько подобных дней, которых невозможно описать в подробности, наконец обратили на себя внимание равнодушной Анны, не замешанной и не умевшей участвовать в драме, которая совершалась вокруг нее. Необыкновенное состояние Юлиана, раздражительность Поли, восторги Юстина, неусыпная наблюдательность президента — все это начало беспокоить и эту холодную девушку.
— Что значит все это? — подумала она. — Бедный Юлиан страдает… Что же случилось с ним?
Она сочла самым лучшим спросить об этом Алексея, но Дробицкий не умел и не мог объяснить ей настоящего положения дела.
