Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый
— Но... — попытался было возразить гигант.
— Сделай это для меня, Рагнар, — просительно произнёс Гарольд. — Только тебе я могу доверить судьбу близких мне людей.
— Хорошо, мой король, — с трудом выдавил из себя телохранитель.
— Тогда поспеши и прощай, друг... Да, чуть не забыл. Захвати с собой котёнка.
Рагнар вскочил на коня и бросил на короля озабоченный взгляд. В этот миг его гнедой стал обнюхивать Гарольда. Телохранитель в ярости огрел коня плетью.
— Зачем ты бьёшь его, Рагнар?
— Дурная примета, мой король, — ответил телохранитель.
— Чепуха, друг, — король улыбнулся. — Не верь приметам. Верь в себя, И всё будет хорошо...
* * *Рагнар повернул коня и медленно покинул поле боя. Гарольд проводил оруженосца взглядом и провёл ладонью по лицу, отгоняя грустные мысли. Оценив потери, понесённые его дружинами, он дал команду подняться выше, к последней линии ограждений. В результате порядки оборонявшихся значительно уплотнились.
Герцог неверно понял этот маневр. Он решил, что враг не выдержал обстрела и начал отступать, и в целях закрепления успеха предпринял новую атаку. Хрипло взревели рога, и рыцари, вопя и улюлюкая, понеслись к вершине холма.
Англичане, закрывавшиеся от стрел, не смогли в первый момент оказать достойного сопротивления. Норманны и французы прорвали укрепления и яростно врубились в их ряды. Они выказывали редкую отвагу и недюжинную выносливость и ломили, ломили, ломили. Казалось, ещё чуть-чуть, и островитяне будут опрокинуты, настолько могуч и неудержим был натиск завоевателей.
Спасая положение, Гарольд стянул к месту прорыва всех, кто ещё оставался в его распоряжении, и продвижение рыцарей застопорилось. Они увязли в плотном саксонском клине и превратились в мишени для секир. И тем не менее продолжали упорствовать.
— Вперёд, норманны! Вперёд, мои славные храбрецы! — подбадривал герцог.
Несколько баронов пробились было к Гарольду, но Леофвайн и таны изрубили их на куски. Однако натиск завоевателей не ослабевал — на помощь рыцарям подоспели тяжеловооружённые дружинники. Норманны поднажали и стали разрезать оборону противника.
В рядах островитян началась бестолковая сумятица, грозившая перерасти в панику. Лишь хладнокровие короля спасло положение. Гарольд что есть силы закричал:
— Эгей, сыны Вотана! Вы хотите отдать ваших жён врагу?! Я не узнаю вас, братья!
Призыв короля достиг цели. Саксы и датчане пришли в себя, собрав последние силы, они стали смыкать ряды, выдавливая прорвавшегося противника. Крестьяне и рыбаки бились не менее самозабвенно, нежели дружинники и королевские хускерлы. Они кидались на рыцарей и норманнских ратников с таким остервенением, что последние не выдерживали напряжения и обращались в бегство. Те, кто пытался упорствовать, погибали под ударами топоров и дубин.
— Проклятье! Назад, канальи! — ревел Вильгельм, отбиваясь от наседавших ополченцев. Ему на помощь подоспели епископ Одо, лорд Фитц-Осберн и Юг де Монфор. Они окружили герцога и увлекли его за собой.
— Отходим, монсеньор! — кричал лорд-сенешаль. — Иначе вас могут пленить!
Несколько саксов попытались было преградить им дорогу, но Юг де Монфор отвлёк их на себя.
* * *«Вот теперь действительно конец... — обречённо подумал Вильгельм, спускаясь с холма. — Скоро ночь. Сакс выстоял. Я же напрасно положил людей...»
— На всё воля Божья, — словно прочитав его мысли, воскликнул епископ Одо. Он тяжело обмяк в седле и устало глядел на брата.
— Да, ты прав. Неисповедимы пути Господни! — проворчал герцог, подъезжая к своему знамени.
Он спешился и окинул взглядом поле боя. Рыцари и тяжело вооружённые пехотинцы отошли почти всюду. И лишь лучники, сосредоточенные у подножия холма, продолжали стрельбу.
А там, на холме, будто вросли в землю английские дружины. Ничто в этот день не могло заставить их отступить. Вильгельму был хорошо виден король саксов, он вернулся к знамёнам и отдавал танам какие-то распоряжения.
«Погоди же, Гарольд... — подумал Вильгельм. — Рано радуешься! Веселье только начинается!»
Он опустил голову и воскликнул:
— Сивард!
— Я тут, монсеньор! — отозвался оруженосец.
— Скачи к лучникам! — приказал герцог. — Пусть бьют по тому месту... где стоит Гарольд! — закончил он, не поднимая глаз.
Оруженосец вскочил на коня и поскакал к холму. Повинуясь команде герцога, часть лучников перенесла огонь в тыл противника. Сотни стрел застучали по щитам танов, некоторые из них попадали в саксов.
Король сумрачно наблюдал за происходящим.
— Ничего страшного! — раздался за его спиной голос Леофвайна. — Рано или поздно у них кончатся стрелы. И им останется одно — швырять в нас своими крестами и молитвенниками... Мы выстояли, брат! Мы победили!
— Да, ты прав... — покачал головой Гарольд, думая о своём.
* * *Меж тем обстрел продолжался. В шеренгах ополченцев стонали раненые. Неподалёку жалобно ржала посеченная стрелами лошадь. Глядя на людей полными ужаса глазами, она тщетно пыталась подняться на ноги.
— Рагнар! — вскричал было король, но, опомнившись, приказал: — Да добейте же её кто-нибудь!
Хускерлы тотчас исполнили повеление.
— Надо потерпеть совсем немного! — подбодрил танов Гарольд. — Солнце вот-вот сядет...
— Потерпим! — откликнулись те. — Стрелы не спасут норманна! Ещё одна битва — и ему конец! Если до этого его наёмники не разбегутся!
Король обратился к Леофвайну:
— Ночью соберёшь все дротики, щиты и топоры и как следует вооружишь ополченцев.
— Будет сделано, — кивнул граф.
— Вильгельм обречён, — продолжил Гарольд. — Он вынужден нападать, а в ближнем бою его воины не могут сравниться с нашими хускерлами...
— Это точно! — согласился Леофвайн.
В этот момент рядом с ними раздался стон — стрела вонзилась в шею одному из старых соратников короля. Тан захрипел и замертво рухнул в траву.
Гарольд взглянул на труп, на остатки своего войска и, заскрипев зубами, опустил голову.
«В следующей битве я разобью Вильгельма. Но сколько людей лягут при этом костьми, — подумал он, вспомнив ночное видение, — сколько вдов и сирот останутся без кормильцев... И ради чего всё это? Ради народа?.. Вот он — лежит в крови у моих ног. Что, снова гнать на смерть тех, кто ещё дышит?..»
Какое-то время король стоял в глубокой задумчивости, затем, не поднимая головы, произнёс:
— Леофвайн.
— Слушаю, брат? — отозвался граф.
— Если со мной что-нибудь случится, ты заменишь меня...
— О чём ты?! — Леофвайн опешил.
— При следующей атаке я попробую добраться до Вильгельма, — пояснил король. — Это единственная возможность избежать новой крови...
— А предупреждение друида?! — вскричал граф. — Он ведь сказал: если ты захочешь с ним сразиться, то потеряешь всё!!
— Мне нечего терять, — улыбнулся Гарольд. — Всё, что мог, я уже потерял...
— Но это верная гибель! Тебе до него не добраться!
— Доберусь! — убеждённо произнёс король. — А уж коль суждено умереть, захвачу его с собой...
Леофвайн понял, что спорить бесполезно, и всё же решил сделать последнюю попытку. Он открыл было рот, но брат жестом остановил его и коротко приказал:
— Седрик, коня!
Не успели отзвучать эти слова, как над головами саксов поднялся птичий гвалт, то огромная стая ворон надвигалась на холм.
«Посланцы Рока», — король усмехнулся и, отодвинув рукой щит, которым прикрывал его телохранитель, взялся за луку седла. В тот же миг стрела со свистом рассекла воздух и ударила ему в глаз.
Гарольд покачнулся, левой рукой выдернул стрелу и, обливаясь кровью, упал на колени.
— Эдита... — чуть слышно прошептал он и стал заваливаться на бок.
Таны кинулись к нему со всех сторон. Они прислушались, затаив дыхание, но Гарольд молчал. Ветер шевелил его волосы, казалось, что он задремал и вот-вот проснётся. Но это была лишь иллюзия — король саксов уснул навсегда.
* * *Тяжкий стон пронёсся над английским войском. Оставшись без своего предводителя, островитяне пали духом. Ряды ополченцев расстроились, и они начали отступать. Таны попытались остановить их, в это время норманны предприняли новую атаку. Рыцари разбили английский клин на несколько разрозненных групп, и началось избиение.
— Кончено! — радостно закричал герцог. — Сейчас они побегут!
Но он в очередной раз ошибся, саксы не побежали. Леофвайн встал над телом Гарольда и что есть силы вскричал:
