Дэвид Бейкер - Путь слез
Но едва его заметили, как отмерший сук под ним громко треснул, и Карл провалился меж ветвей. Когда он падал, цепочка на шее случайно зацепилась за плотный сук, и мальчик повис, задыхаясь и хрипя. Железная цепочка больно впивалась в кожу, зажимая глотку и не давая воздуху доступа к легким. Он дико хватался за листья, окружавшие его, но все напрасно! Он мотал ногами и извивался всем телом, но железная петля затягивалась все туже и туже. Мальчик вконец обессилел.
Обезумевшие крестоносцы лежали ничком над пропастью и отчаянно кричали. Вил беспомощно взглянул на Петера в надежде, что смекалка не подведет старика и в этот раз, но тот лишь остолбенелым взглядом тупо смотрел перед собой. Однако юноша поддался чутью, и сам ринулся на другой, более пологий край откоса и спустился на спасительный пятачок земли, прямо под ногами Карла.
Руки младшего брата вяло свисали по бокам, лицо посинело и стало опухать от удушья. Он слабо судорожно дернулся и замер, слегка покачиваясь на ветру.
Дети стонали, с воем взывая ко всем ангелам о помощи, а Мария схватила Петера за подол рясы, умоляя священника спасти брата. Никто не знал что делать.
Неожиданно Георг поднялся на ноги и подошел к самому краю обрыва. Он закрыл глаза и пробормотал несколько слов, бросив короткий взгляд на Петера, который изумленно раскрыт рот. Мальчик, дрожа, улыбнулся, поцеловал свой деревянный крест и спрыгнул с обрыва.
Пораженные товарищи ахнули от неожиданности, когда Георг плотным комком розовой плоти и коричневого платья полетел вниз.
– Нет! Георг, нет!
Но всего лишь мгновенье – ужасающее, мучительно долгое мгновенье, – и тело Георга приземлилось поверх виселицы, где мучился Карл. Дерево не выдержало подобной отваги и, издав громкий треск, выронило мальчиков из своих объятий прямо на каменный пол внизу.
Затаив дыхание, дети смотрели на путаницу из ног, рук и сломанных веток, и какое-то время следили в ожидании признаков жизни. Наконец Фрида пришла в себя и закричала:
– Скорее, Вил! Скорее!
Вил почти достиг цели. Следом за ним по пятам бежали Отто с Конрадом. Петер тревожно всматривался вниз и шептал молитву. В ожидании вестей он взял Марию за руку.
Минула целая вечность, прежде чем Вил добрался до мальчиков и принялся яростно сдирать с них цепкие ветви.
– Карл, Карл! – звал он сквозь слезы. – Георг! Карл! Это я, Вил, я здесь!
Первым он вытащил Карла и вырвал его из хватки опавших обломков. Он быстро положил его на спину и стал дергать за цепочку, пока не сорвал ее с окровавленной шеи брата. Покончив с ней, он наклонился и беспомощно посмотрел в лицо бездыханному брату. Вил застонал и прижал мальчика к себе. Фрида, подбежав, упала рядом с ними.
Неожиданно Карл зашевелился. Он икал и слабо кашлял, затем вывернулся из рук брата и перекатился на живот, хватая ртом воздух и рыдая. Вил вытер глаза и засмеялся от радости и облегчения.
В это время Отто с Конрадом прошмыгнули мимо, чтобы высвободить Георга. Крепыш лежал лицом вниз, скрючившись под огромным упавшим суком. Мальчики отпихнули тяжелую ветку и легонько тронули Георга. Он не шелохнулся, и они толкнули его сильнее.
– Георг, Георг… ты слышишь нас?
Отто беспокойно посмотрел на Конрада.
– Что нам делать? – спросил он.
– М-может перевернуть его?
Они со стоном, осторожно перевернули Георга на спину.
Мальчик поддался, и когда он оказался лицом кверху, товарищ закричали:
– О, Боже! О, Боже, нет!
Вил подскочил к несчастному Георгу и уложил его болтающуюся голову себе на колени. Встретившись с глазами мальчика. Вил на миг застыл, окаменев от ужаса, потом зарыл лицо в потрепанную грудь Георга и зарыдал.
– Георг, Георг. Как же так, Георг, – стонал он. – Как же так От падения шея Георга переломилась как та ветка, что не выдержала его веса. Юный лорд неподвижно и безжизненно лежал на одинокой горе, весь в грязи и липких влажных листьях. Но кто бы усомнился, что душа его воспарила, обласканная и благословенная слезами ангелов, которые были посланы воздать ему честь и проводить на небеса?
Дрожащий Карл подполз к Георгу и крепко прижал его к себе.
– Мой милый друг, – всхлипывал он. – Ах, Георг, мне так… очень… жаль.
Он закрыл глаза и зарыдал.
Вил крикнул остальным детям, оставшимся наверху.
– Георг погиб… Мы сейчас спустимся… там… внизу, на росчисти.
Крестоносцы молчаливо кивнули и послушно выстроились в колонну, чтобы идти за Петером, куда велено.
Вил, Отто и Конрад напружились и подняли тело Георга с камня. Спотыкаясь и поскальзываясь на мокрой земле, тяжело сопя, они старались нести Георга с достоинством, полагающемся его жертвенному поступку.
Фрида утешала Карла, который страдал от боли телесной и душевной.
– Осторожней, Карл, потихоньку. И… вытри глаза, чтобы невзначай не спотыкнуться. Вот так, – ласково говорила она.
– Бедный Георг. Я… я…
Девочка положила руку ему на дрожащие плечи. Она выглядела очень женственной: сильной, заботливой, мудрой и великодушной.
– Мужайся, Карл. Твой друг любил тебя и знал, что ты также любишь его. Вот, возьми его крест.
Окровавленными руками Карл взял деревянный крест Георга и поцеловал его. Слова были излишни. Он просто оперся на руку надежной Фриды, и они пошли за остальными.
Никто потом не помнил, как они спустились. Все происходило как в забытьи или в смутном сне. Только когда они, рыдая, встретились внизу с товарищами, пришло осознание, что все это наяву и что во все дни жизни они не забудут того, что произошло. Вил с Отто положили тело Георга посреди поляны, а крестоносцы окружили их плотным кольцом, держась за. руки. Спустя некоторое время Вил срывающимся голосом велел вырыть яму – тут же, под широкой приветливой кроной древнего дуба.
– Так, вот здесь, достойное место.
И правда: старый дуб словно стоял на посту. Отсюда долина внизу раскрывалась как на ладони. В сердце роскошных земель восседало оно, сильное дерево, с крепкими дюжими корнями, раскидистое и решительное – под стать самому Георгу.
Петер, Фрида, Мария и Гертруда омыли костенеющее тело водой из луж, пока остальные рыли могилу, голыми руками вычерпывая грязь. Петер опустил Георговы веки и сложил его руки на груди. Девочки пригладили ему волосы и поправили истрепанные тунику и гамаши.
Когда все было готово, Вил, Ион и Отто отнесли Георга к могиле и бережно положили его в нее – ногами на восток, в ожидании Воскресения.
– Да, так хорошо, так солнышко будет пригревать его, – всхлипнула Мария.
Дети по очереди стали закрывать могилу камнями, пока не выложили настоящий курган. Карл воткнул в изголовье свой крест, а Мария положила букет полевых цветов над сердцем мальчика. Петер всхлипывал и давился слезами. Душераздирающая молитва лишила его сил. Язык не желал слушаться, и он с большим усилием выговорил в конце привычное: «In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti…».
Священник запнулся и вновь поднял руки к небесам:
– Господи небесный, неисповедимы пути Твои. Твои промыслы тайны для нас. Прими же сейчас Своего доброго слугу, прекрасного юного лорда, в Свои объятья. Пусть Твои ангелы отнесут его к Твоему столу, где бы он пиршествовал в присутствии своего Спасителя. Облачи его в наипрекраснейшие Твои одежды. Да воздадут ему почести, достойные его. Пусть он веселится в сиянии света Твоего, наслаждается в садах славы Твоей, во веки и веки веков. Аминь.
По щекам старика потекли слезы, когда он снова достал свой драгоценный свиток. Медленно развернув одну из страниц он промолвил:
– Дети, дети мои, драгоценные агнцы. Невзгоды, которые мы с вами пережили, не поддаются моему уразумению.
Но, думается, смерть Георга зовет нас взглянуть далее той боли, которую мы переносим на пути. В своей смерти мальчик подарил нам то, что он дарил и при жизни – драгоценность сокровище от самого Бога, – то, что зовут Любовью.
И смотрите, у нас появилась надежда. Надежда, что Любовь восторжествует над невзгодами. Верно, память о нашем милом Георге всегда будет напоминать нам, что где любовь – там надежда, и вместе они победят тьму.
Я и прежде читал вам сей отрывок, и снова прочту, ибо святые слова надобно произносить в часы, подобные этому. Слушайте – и вы увидите в словах доброе сердце нашего Георга.
Петер медленно вытер глаза рукавом и задержал взгляд на Марии, которая нежными пальцами бережно положила цветы поверх могилы. Затем, словно сами небеса засвидетельствовали о правоте слов священника, сквозь бегущие облака на землю упали длинные ясные лучи солнца и бриллиантами света осыпали потрепанный отряд детей, понуро опустивших головы.
Петер взял лист дрожащими руками, но его голос не проявил ни малейшего намека на трепет или сомнение. Он говорил с такой уверенностью, что собравшимся почудилось, как долина, лежавшая под ними, внезапно притихла, отдавая наибольшую дань почести – своему Всевышнему.
