Дэвид Бейкер - Путь слез
– Господин, – с сарказмом сказал он, – мне кажется сей путь суров и опасен.
– Нет, старик. Ты свободен идти любым путем, а мы полезем наверх.
Верные подопечные лишь что-то слабо проворчали и последовали за предводителем, хватаясь и цепляясь за камни и корни деревьев. Они карабкались все выше и выше, пока не вышли из соснового леса. Добравшись до небольшого голого участка на склоне утеса, они расположились и немного отдохнули, прежде чем направиться к вершине. К вечеру они, наконец, собрались вокруг скромного очага и уснули на прохладном горном ветру. Следующее утро встретило заспанных крестоносцев жестким ветром и ливнем. Вил тревожно смотрел на ненадежный спуск, ведущий вниз, и тонкий туман, клубившийся в узкой долине у них под ногами.
– Петер, – прокричал он, перекрывая свист ветра, – нам лучше пойти на юг этой долиной, а… оттуда… к подножью вон той туманной вершины!
Петер с опаской взглянул на размокшую тропу, которая резко спускалась в глубокое ущелье. Он ничего не ответил, а только поднял глаза к низким небесам и попросил ангелов бережно спустить их вниз.
Когда отряд начал спускаться ко дну долины, дождь усилился и больно хлестал по лицам, а ветер перешел в настоящий ураган. Маленькие ноги осторожно ступали по безжалостному горному откосу, ибо каждый шаг грозил обернуться жестоким падением на острые камни и выступы. Крестоносцы медленно спускались вниз под сомнительное убежище малорослых сосен, и, наконец, столпились под низким игловатым пологом, который протекал дождем, чтобы наспех подкрепиться сушеными яблоками и сухарями.
Передышка была короткой, и вскоре продрогшие крестоносцы продолжили спуск, боязливо перебегая от дерева к дереву, пока не вышли к небольшой расселине, где они остановились и осмотрели местность. Далеко внизу под ними лежала тесная додана, зеленая и пышная, по которой были рассеяны срубные дома крошечных селений. На расстоянии от них высился бурый каменный замок, который примостился на самом краю соседнего утеса и нависал над его обрывистым откосом. Несмотря на зловещие скалы вокруг, низовье манило детей. Быть может их привлекла мягкость тумана, который окутывал верхушки деревьев, или мощь отвесных сероватых гор, охранявших долину со всех сторон. По неизвестным причинам всем показалось, что окрестность перед ними – место благоприятное.
Вил убрал с глаз намокшую прядь и посмотрел на небо. Дождь умерился и потеплел, но тучи по-прежнему висели угрожающе низко над головой, словно едва-едва сдерживая в себе обилие вод. И не успели дети снова выйти на тропинку, как тучи не выдержали и обрушили на гору целый ливень. Шквал неистовых водяных потоков пригибал детей к земле, но они покорно следовали за Вилом, поскальзываясь, цепляясь за древесную кору и ветки, корни или камни – все, что попадалось под руку на этом скользком горном спуске. Наконец Вил приказал отряду укрыться в скоплении нескольких глыб, и промокшие воины устроились посреди недоброжелательных каменных стражей.
А Карл держался в стороне от спутников и отошел к древней сосне неподалеку. Он натянул капюшон на насквозь промокшие волосы и присел передохнуть. Затем вытащил из-за пазухи материнскую цепочку и с нежностью провел по ней огрубевшими пальцами. В памяти всплыли воспоминания о матери: теплый обед у горящего очага, скорый звук метелки, которой она выметала сор с порога и с тропинки, ведущей к дому. Он закрыл глаза и вдруг увидел, как она лежит на постели, – бледная, с кровью, которая сочится меж губ. На него пусто смотрели ее безжизненные глаза. Карл закрыл лицо кулаками.
– Прочь от меня, прочь, видения!
Но подобные картины редко подчиняются людским приказаниям, и несчастный Карл предстал перед мысленным образом матери: как ее обернутое саваном тело везут к простой земляной могиле-яме. Он видел, как мельник, ткач, красильщик и даже убогий дядя Арнольд, неуклюже покачиваясь, несут ее к мрачной и глубокой земляной дыре. Мальчик замотал головой из под сжатых век полились слезы.
Карл метался между влажными деревьями, скрипя зубами и стеная над самой пропастью, отважно противостоя ее манящему притяжению и страшному желанию души броситься вниз. Устав бороться с самим собой, он упал на бревно и издал громкий плач.
– Все кончено, мать умерла.
Гул дождя и ветра перекрывал повелительный голос Вила но предводителю удалось-таки собрать крестоносцев и повести их дальше. Карл нехотя побрел к хвосту колонны и стал спускаться со всеми. В конце концов, отряд достиг дна ущелья и дети с облегчением вздохнули, ибо теперь их путь лежал по более проходимым местам.
Почувствовав себя в безопасности меж задумчивыми утесами, поднимавшимися с обеих сторон, паломники прибавили шагу. Идти было весело, пока дорога не вывела их к подножью следующего восхождения. Веселость как рукой сняло: им предстояло взбираться по крутым скалам и расселинам сурового перевала Брюнинг.
Вил благоразумно объявил о стоянке, и крестоносцы, забыв на время о трудностях, засуетились по своим обязанностям. Дети надрали сухой коры с упавших деревьев и растопили чадящий, но вполне пригодный костер. Если бы не изнеможение, крестоносцы едва ли так скоро заснули бы под студеным дождем, но сейчас тяжелые веки закрывались сами собой.
Многим казалось, что они не успели положить головы на сосновые постели, как забрезжил моросящий рассвет. На завтрак – холодная похлебка с дождевой водой, но крестоносцы не жаловались. Они поели и собрались привычным строем, чтобы идти за Вилом. Брюзжащий дождь вскоре снова перешел на ливень.
Поднимаясь по трудному откосу, Петер с тревогой взял Вила за плечо.
– Смотри внимательней, юноша. У меня душа холодеет от ужаса, что может статься в этих горах. Думай над каждым шагом, ибо небеса нынче немилостивы к нам.
Почти все утро напролет крестоносцы взбирались к перевалу под дождем. Воздух напитался влагой и запахами смолистых сосен и елей и стал тяжелым, а тропу непроходимо развезло Только собравшись остановить отряд для передышки, Вил поскользнулся на шатком камне. Он грузно рухнул на живот и стал беспомощно скатываться назад, мимо изумленных спутников. Fro стремительно увлекало к пока невидимому обрыву внизу. Он напряженно хватался за камни и кустарники, которые проносились мимо, но в руках оставались лишь комья грязи да рваные корни. Затем, словно ангелы почуяли отчаянные крики Петера, Вил ногой зацепился за ствол крепкого куста и запустил пепкие пальцы в сильную ветвистую крону. Все задержали дыхание, пока он так висел. Потом, собравшись с силами, парень рывком поднялся на ноги. Дети облегченно вздохнули. Вил посмотрел на обрыв, который был всего в нескольких шагах от него, и прикрыл глаза.
Подниматься обратно к ликующим собратьям Вил помогал себе руками, и, выдохшись, повалился на траву рядом с ними.
– Уф, – с одышкой заговорил он. – Как славно остаться в живых!
После короткого привала он велел снова идти.
– Осторожней там, – со смешком добавил он. – Эта гора точь-в-точь лицо моего дядюшки Зигмунда – сплошь дыры, шрамы, бородавки и наросты. Вот уж никому не советую встретиться с ним лицом к лицу!
Утомленные пилигримы ползли до самого верха и к концу дня взобрались на вершину. Там, после короткого отдыха, они начали томительный спуск, надеясь, что им посчастливится найти подходящее место для лагеря еще до темноты. Дети боязливо смотрели на тропу, резко обрывающуюся книзу между острых горных выступов. Опасность не давала их чувствам задремать, но силы уже исчерпали свое.
Неожиданно Карл потерял опору под ногами и, с криками, кувырком покатился прочь с узкой тропы. Его несло на гребне обвала из камней и гальки, сыпавшейся вниз. Товарищи беспомощно смотрели, как мальчик устремляется к кромке утеса. Он вонзал пальцы в поток гравия, который мчался рядом с ним, и упирался ботинками в каменистую почву, но все безуспешно. Вдруг с пронзительным криком он исчез!
Спутники Карла остолбенели, не веря своим глазам. Не в состоянии ни двинуться с места, ни даже вымолвить слова, они все просто стояли и смотрели на край обрыва – все, кроме Вила. Широко раскрыв глаза от ужаса, он метнулся вниз по горе. Местами он скатывался, местами – кубарем летел вниз, перебегал от опоры к опоре, сломя голову скользил по слякоти, удерживая равновесие, пока не добрался до края. Он крепко схватился за какой-то, на вид прочный, куст и осторожно заглянул в пропасть, которая страшно зияла под ним.
Где-то наверху кричали крестоносцы:
– Карл! Ка-а-а-а-рл!
Все до единого стали пробираться к подножью скалы. Вдруг Вильгельм показал рукой в сторону и закричал:
– Там! Там! Он там – на дереве!
Внизу, на расстоянии трех-четырех человеческих ростов сбоку скалы росло раскидистое дерево. Оно простирало свои узловатые ветви над плоским выступом. Карл чудом умостился в сплетении сухих ветвей и мокрых листьев и чуть дышал от ужаса.
