Алексей Бакулин - Скрытые долины
— Но в поезде не было бы нас! — с искательной улыбкой заявила сиреневая дама.
— Зато там спать удобно! — буркнул Ньюкантри, отвернулся и тут же забыл о существовании соседок. — Вот так-то, Сергуня!
— Новосёлов, — сказал я мрачно. — Ты же, как будто, прячешься. Тебе же конспирацию надо соблюдать. Что ж ты трезвонишь на весь автобус о своём «Сумраке»?.. Теперь пятьдесят человек знают, что господин оккультный редактор собрался в Стрельцов.
Он слегка испугался, но решил не подавать виду:
— Ой, да брось ты! Везде ему шпионы мерещатся! Где тут шпионы притаились? Где? Люди как люди. Кто из них за мной следит, покажи!.. Никто и не слышал, как мы с девочками общались. Перестраховщик ты, Сергуня!
Я почувствовал, что пришла пора сказать веское слово.
— А кстати, что это за «Сергуня», Олег? Потрудись обращаться ко мне по-человечески.
— Ох-ох-ох! Обиделись мы… — равнодушно проворчал Новосёлов. — Как же тебя называть? Серёжа? Как в детском саду… «Серёженька, ты не забыл сходить на горшочек?..» Серёжа… — он продолжал бормотать, как бы для себя самого, как бы и не догадываясь, что я его слышу. — Серё-ожа!.. Имя-то какое… Врагу бы не пожелал… Мы в классе одного называли — Серя. Серя, — ха!.. — тут он круто развернулся ко мне лицом и, улыбаясь до ушей, ткнул меня ладонью в плечо: — Серя! А?!. Как тебе? Серя! Хочешь, буду тебя Серей звать?
Я был сравнительно спокоен. Я знал, что у меня есть могучее оружие против Ньюкантри, — старое оружие, но безотказное, всегда сокрушительно действующее на трусливую Олежкину душонку. Я внимательно посмотрел на него и спросил:
— А помнишь, Олег, мою свадьбу?..
Ньюкантри моментально заткнулся, зыркнул на меня испуганно и залопотал:
— Ну ясно, ясно… Я уже знаю, что ты сейчас мне скажешь: «А помнишь нашу свадьбу?.. А помнишь как я тебе тогда накостылял?.. А помнишь, как тебе скорую пришлось вызывать?.. А помнишь, как ты хотел милицию позвать, а гости запретили?..» Всё помню, всё. Не в первый раз… Эта песенка стара. Успокойся, успокойся… Я не хотел никого обидеть. Просто мне не нравится имя Сергей, — имею право!.. Ничего тут такого нет оскорбительного для тебя. Хорошо, буду называть тебя Серым! Так лучше будет? Серый! Это звучит брутально, правда?.. Серый Волк! Ух ты!.. «Я злой и страшный Серый Волк!..»
Я отвернулся. Что поделать: назвался груздем, полезай в кузов; если вызвался провести месяц в обществе Ньюкантри, будь готов к большой нервотрёпке. Впрочем, сейчас это не слишком тревожило меня: я понял, что могу вернуть Татьяну, что я постараюсь её вернуть, что я непременно её верну, — и предвкушение радости заглушало и раздражение, и обиду. Я слушал бодрую походную песнь двигателя, и чувствовал, как душа моя упивается стремительным ходом автобуса через пучины золотой осени.
— Много ты задолжал-то? — спросил я Ньюкантри, окончательно успокоясь. — Скажи, если не секрет…
Он посмотрел на меня с лёгким недоумением:
— Что-что? Задолжал? Кому? Прости, я не расслышал… Я тебе должен что-нибудь? Не помню, не помню!
— Да не мне!.. Этим своим… Которые тебя убить хотят.
Он несколько секунд озадаченно моргал глазами, потом постепенно понял:
— Ах это!.. Ну там, видишь ли… Там долг иного рода… Не денежный. Я тебе об этом не могу сейчас говорить, и ты не обижайся: меньше знаешь, крепче спишь, — тебе же лучше. Это дело действительно секретное.
Зная Ньюкантри, я не сомневался: все подробности действительно секретного дела станут мне известны ещё до прибытия в Стрельцов. Но я ошибся: все подробности дела стали мне известны ещё до наступления темноты.
— Понимаешь, речь идёт не о деньгах, а о драгоценности. То есть, не столько о драгоценности, сколько… В общем, это настоящее сокровище, но сокровище духовное… гм… мистическое! Понимаешь, да?
— Рукопись какая-нибудь? — наугад предположил я и попал.
— А что тебе об этом известно? — встрепенулся Ньюкантри. — Откуда ты знаешь про рукопись?.. Ты знаком с Крымовым?
— Слушай, — сказал я, стараясь говорить как можно внушительнее. — Я тебя ни о чём не выспрашивал. Ты сам начал говорить! Сам! Заметь это! Мне наплевать на твою рукопись и в сущности на тебя самого. Хочешь — говори, не хочешь — молчи!
— Ну, брат… — Ньюкантри по-прежнему терзали страшные подозрения; глазки его напряглись от умственного усилия, губки съёжились, уши покраснели. — Ну, Серый, если ты с Крымовым знаком…
— Не знаком!..
— Да, да, не знаком… — покладисто замотал головой Олег. — Разумеется… Я тебе верю… Ты меня никогда не обманывал… Но ты в следующий раз скажи своему Крымову, что эта вещь — моя! Я её сам нашёл! Я её сам перевёл! А он тут вовсе не причём. Я найду на него управу! Я казаков знакомых попрошу, — они его нагайками!..
— Где же ты её нашёл? — спросил я, пытаясь отчасти поменять тему.
— На Тунгуске! — выпалил Ньюкантри. — Конечно, на Тунгуске, где же ещё? Не в Токсово же, под ёлкой!.. Никто её не видел, кроме меня и переводчиков. Но футляр-то не видели и переводчики!..
Постепенно успокаиваясь, он выложил мне всё. По его словам дело было так. В той памятной экспедиции на Тунгуску никто из участников не рассчитывал найти что-нибудь стоящее. Все знали, что тайга на месте падения знаменитого метеорита хожена-перехожена, копана-перекопана: строго говоря экспедицию правильнее было бы назвать паломничеством ко святым для всякого энэлошника местам. «Хотели побродить там, напитаться энергией… Там знаешь, какая энергия?!. Особо чувствительным экстрасенсам даже дурно становится от избытка!..» Но Ньюкантри никогда не был любителем дальних походов. Всю дорогу он ныл, канючил, требовал особых условий, а когда экспедиция вышла в район болот, решительно отказался идти со всеми и, взяв для компании двух молодых контактёрш, двинул назад. По дороге они, естественно, заблудились, укрылись на ночь в какой-то пещере…
— А там разве пещеры есть?.. Я это место иначе представлял…
— Да мало ли, что ты представлял!.. Говорю тебе: пещера! Глубокая. Девчонки пошли, я за ними… Ну, и потом… Короче, они куда-то не туда свернули… А я в другую сторону направился… И там, — я так понимаю, — произошёл волновой сдвиг…
— Что-что произошло?
— Волновой сдвиг! Не понимаешь? Да ты Губчевского-то читал ли? Как не читал?! Ну, тогда я тебе ничего объяснить не могу! Не думал я, что есть ещё люди, которые Губчевского не читали!.. «Книга откровений Небесного Кашалота»! Она же, кажется, даже в школьную программу уже включена!.. Волновой сдвиг! Это же основа основ! И я его пережил, — представляешь!.. — он гордо скрестил руки на груди и посмотрел на меня долгим взглядом.
— А причём здесь рукопись?
— Ну, как это, причём!.. Без волнового сдвига мне бы рукописи не видать! Только это не рукопись. Это сначала был футляр. Золотой! Я думал, он цельный, а он оказался полым, — но это потом узнали…
— А девушки куда делись?
— Какие девушки?.. А, эти… Я же говорю: свернули они куда-то не туда… Их ищут до сих пор. Но теперь уж вряд ли найдут.
— А как же ты спасся?
— Как я вышел?.. В этом-то вся и суть! Как я вышел… Вот тут-то и проявился волновой сдвиг. Что тебе объяснять, если ты Губчевского не читал?..
Я махнул рукой на его тунгусские похождения и решил перейти к золотому футляру. По его словам футляр был действительно золотой, весьма массивный, довольно длинный, и более похожий на жезл или царский скипетр, чем на коробочку с неким содержимым. Был он украшен какими-то знаками, имел какое-то навершие, — кажется, в виде птицы… Я так и не понял, кто первый додумался вскрыть его: с одной стороны Ньюкатри клялся, что до вскрытия никому не показывал футляр, а с другой стороны из его слов следовало, что вскрыл его всё-таки не он, а кто-то другой. Так или иначе, но футляр вскрыли, извлекли из него рукопись, и не трудно догадаться, что была эта рукопись написана никому не известными письменами. Ньюкантри попытался её расшифровать, но с тем же успехом он мог бы поручить это дело своему коту. И вот тут-то…
— Вот тут-то я и вышел на одного человечка!.. Человечек, я тебе доложу, редкостный! Бывший наш разведчик-нелегал! То ли из КГБ, то ли из ГРУ, — не помню. Работал в Лондоне, — и знаешь кем? — простым служителем в Британском музее, — такое у него было прикрытие. Представляешь? — в подвалах тамошних копошился, пыль с мумий тряпочкой стирал!.. Вот ведь работа!.. Это ещё в советские времена было. Ну, а потом — перестройка, то да сё… Короче, сдали его английской разведке. Наши же и сдали — для доказательства своих миролюбивых устремлений. Отсидел он пять лет, потом бежал. Да, бежал!.. Представляешь, каков монстр! Вернулся в Россию и снова стал жить нелегалом, чтобы англичане его не нашли, и чтобы наши снова не выдали. Грузчиком устроился на Апрашку. Как я с ним познакомился, — об этом и не спрашивай. Познакомился. У меня много связей на теневой стороне. А зачем он был мне нужен? А потому, что он — большой специалист по расшифровкам! Крупнейший!
