Лютер Блиссет - Кью

Вести об этих событиях вскоре достигли соседних графств, посеяв панику среди дворян, которые теперь понимают, что им тоже может быть уготована та же судьба, что и графу Людвигу. Я уверен, что все произошедшее, благодаря чрезвычайной важности, будет способствовать принятию двенадцати статей во всех городах.

В день Пасхи Христос восстал из мертвых, «чтобы оживлять дух смиренных и сердца сокрушенных» (Исайя, 57: 15). Да не оставит Вас милость Божья.

Глава восставших крестьян Неккара и Оденвальда

Якоб Рорбах.

Из Вайнсберга, 18 апреля 1525 года

Комкаю заплесневевший листок. Я знаю это письмо наизусть: Магистр Томас перечитывал его вслух, чтобы напомнить всем: момент отмщения близок. Его голос — огонь, заставивший запылать всю Германию.

Доктрина, болото

(1519–1522 годы)

Глава 8

Дерьмовый городишко этот Виттенберг. Убогий, нищий, грязный. Нездоровый суровый климат, не позволяющий выращивать ни виноград, ни фруктовые деревья, задымленная, холодная пивнушка. Что останется от Виттенберга, если убрать замок, церковь и университет? Грязные переулки, улицы, полные нечистот, варварское население из торговцев пивом и старьевщиков.

Я сижу в университетском дворе со всеми этими мыслями, роящимися у меня в голове, поедая только что испеченный крендель. Верчу его в руках, чтобы остудить, наблюдая за студенческим биваком, типичным для этого часа. Вооружившись лепешками и мисками с луковым супом, мои коллеги блаженствуют, с аппетитом обедая на свежем воздухе в ожидании очередной лекции. Слышатся самые разные акценты — многие приехали из соседних курфюршеств и даже из Голландии, Дании, Швеции: молодежь со всех концов мира собралась здесь, чтобы услышать голос Учителя. Мартин Лютер, чья слава распространялась быстрее ветра, всего пару лет назад прославил это место, забытое Богом и людьми. События… события закручивают нас в своем водовороте. Совсем недавно никто и не слышал о Виттенберге, а теперь сюда постоянно прибывает все больше и больше молодых студентов: каждый, кто хочет сам участвовать в этом предприятии, должен присутствовать здесь, в самом важном и самом грязном болоте всего христианского мира. Возможно, так и есть: здесь выпекают хлеб, который застрянет у папы в глотке. Новое поколение учителей и теологов, которые освободят мир от жадных когтей Рима.

Вот он, выступающий впереди остальных, всего несколькими годами старше меня, с острой, выдающейся вперед бородкой, тощий, с ввалившимися щеками — таким может быть только пророк: Меланхтон, столп классического знания, которым курфюрст Фридрих решил подпереть Лютера, чтобы сделать свой университет самым лучшим во всей Германии. Его лекции несравненны: цитаты из Аристотеля чередуются с выдержками из Писания, которое он может преспокойно читать на древнееврейском, словно черпая знания из бездонного источника. Рядом с ним ректор, Карлштадт,[6] неподкупный, скромно одетый, тоже лишь на несколько лет старше всех остальных. Сзади Амсдорф и верный Франц Гюнтер, как марионетки на невидимых нитях. Они кивают, вот и все.

Карлштадт и Меланхтон обсуждают что-то на ходу. В последнее время они только этим и занимаются. Слышны отдельные фразы, цитаты на латыни, но тема остается непонятной. Вокруг неожиданно возникают кучки студентов, толпящихся с совершенно индифферентным видом. Мальчишеский голос Меланхтона доносится и до меня. Столь же захватывающе он стрекочет из аудитории, когда стоишь снаружи.

— … И ты должен уяснить раз и навсегда, дорогой мой Карлштадт: нет слов более ясных, чем слова апостола: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению». Святой Павел написал это в Послании к Римлянам.

Я решаю подняться и присоединиться к остальным зрителям как раз в тот момент, когда Карлштадт вставляет свое веское слово:

— Глупо воображать, что христианин, для которого, по словам того же святого Павла, «закон мертв», должен слепо приносить в жертву нравственные законы, данные людям Богом, — несправедливым законам, навязанным людьми! Христос говорит: «Отдавайте кесарево кесарю, а Бэжие Богу». Евреям нужны были деньги кесаря, чтобы признать власть Рима. Поэтому они и приняли все гражданские обязательства, не соответствовавшие их религии. Таким образом, Христос своими словами отделил политическую сферу от религиозной и определил функции гражданской власти, но лишь при условии, что они не ставятся над законами Божьими, не противоречат им. Когда же они действительно подменяют законы Божьи, это не только мешает развитию общества, но и делает человека рабом. Вспомни Евангелие от Луки: «Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи».

Голос становится все тише, уши напрягаются, а глаза бегают по сторонам. Образовалась своеобразная арена — правильный полукруг из студентов, словно кто-то обозначил мелом поля боя. Гюнтер стоит молча, гадая, чью сторону стоит принять. Амсдорф уже выбрал позицию — посредине.

Меланхтон качает головой и немного прикрывает глаза, кивая с великодушной улыбкой. Он постоянно разыгрывает из себя этакого доброго отца, объясняющего сыну истинное положение вещей. Словно знает, что у тебя на уме, каким-то образом постигнув и поняв все, что тебе еще предстоит узнавать отныне и до конца своих дней.

Он страшно доволен публикой: перед ним собрались все представители Нового Христианства. Перед тем как ответить, он тщательно взвешивает каждое слово:

— Ты должен копать глубже, Карлштадт, не останавливайся на поверхности. Понимание «кесарева» может быть очень разным… Христос проводит границу между двумя сферами: властью гражданской и властью Божьей, это правда. Но он делает это именно потому, что каждая обладает своими функциями — одна форма власти отражает другую. Такова воля Господня. Святой Павел объяснил нам эту концепцию. Он сказал: «Для сего вы и подати платите, ибо они, Божии служители, сим самым постоянно занятые. Итак, отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь». Кроме того, мой дорогой друг, если верующие ведут себя честно, им нечего бояться власти, им, напротив, воздастся. Кто же творит зло, должен убояться, ибо, если правитель берется за меч, на то есть причины: он на Божьей службе для наказания тех, кто творит зло.

Карлштадт цедит медленно, взволнованно:

— Но кто накажет правителя, поступающего не по совести?

Меланхтон, уверенно:

— «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию». Ибо написано: «Мне отмщение, я воздам, говорит Господь». Неправедная власть — кара Божья, Карлштадт. Бог установил ее на земле, Бог может и свергнуть ее. Не нам ее судить. А что касается остального, кто скажет об этом яснее апостола: «Благословляйте гонителей ваших».

Карлштадт:

— Конечно же, Меланхтон, конечно. Я не говорю, что мы не обязаны возлюбить и врагов своих, но, согласись со мной, мы должны, по крайней мере, остерегаться тех, кто, сидя на троне Моисеевом, закрывает двери Царствия Небесного перед лицом людей.

Добрый батюшка Меланхтон:

— Лжепророки, мой дорогой Карлштадт, это фальшивые пророки… А мир полон ими. Даже здесь, в этом центре науки, благословенном Господом… Потому что именно среди ученых укореняется гордыня, высокомерное желание перемалывать слова Божьи лишь для того, чтобы возвыситься, умножив собственную славу. Но он сказал нам: «Погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну». Мы служим Богу и боремся за истинную веру против продажности светских властей. Не забывай об этом, Карлштадт.

Удар ниже пояса, удар предательский. Легкое облачко слабости, тень конфликта, который разъедает его, отражается на лице ректора. Он кажется сконфуженным, словно в чем-то уличенным — его уязвили до глубины души. Меланхтон на коне: он заронил сомнение, теперь остается лишь добить противника.

В этот момент раздается голос из партера. Сильный, уверенный голос, который просто не может принадлежать студенту:

— «Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилищах, и в синагогах своих будут бить вас. И поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства перед ними и язычниками…» Возможно, наш учитель Лютер боится появляться перед властями, чтобы его не привлекли к суду? Вам недостаточно его собственного признания, чтобы понять это? Это крик Лютера раздается с полей и из шахт, опровергая тех, кто уничтожает истинную веру. «Приходящий свыше и есть выше всех; а сущий от земли — земной и есть, и говорит, как сущий от земли». Лютер указал нам путь: когда власть противопоставляет себя подлинным свидетельствам из Писания, долг истинного христианина сопротивляться ей.