Страна Печалия - Вячеслав Юрьевич Софронов
Там, чуть придя в себя, он, громко высморкавшись, заплакал, дав волю скопившимся за все время своего служения на архиерейском дворе чувствам. Потом он незаметно уснул, а утром на службу свою не пошел и долго ничего не отвечал бывшей на сносях третий раз за последние пять лет супруге.
К вечеру за ним отправили кого-то из конюшных с требованием немедленно начать топку печей, поскольку холода стояли нешуточные, и без истопника вся архиерейская служба могла встать всерьез и надолго. Тогда Пантелей отправился на Софийский двор и протопил все печи, кроме той, что находилась в покоях владыки Симеона. Но никто не обратил на это внимания, поскольку сам архиепископ отбыл на другой день в один из дальних приходов. Когда же он вернулся, то Пантелей уже забыл о своем случившемся не столь давно испуге и все так же исправно исполнял свои серьезные обязанности борьбы с сибирским морозом. Да и владыка за всеми своими многочисленными заботами тоже не вспоминал о том происшествии. И лишь левое ухо главного архиерейского слухача начало с тех пор расти чуть в сторону, сильно отличаясь от своего правого собрата.
Часть вторая
НЕПРИКАЯННАЯ СЛОБОДКА
Что пользы человеку от всех трудов его,
которыми трудится он под солнцем?
Екк. 1, 3
Покинув в крайнем замешательстве кабинет владыки, Аввакум справился у неподвижно стоявшего возле стены Спиридона, где ему отыскать Ивана Струну, на что получил маловразумительный ответ и, махнув рукой, отправился сам на поиски. Дьяка он нашел в небольшой каморке, занятого расчесыванием частым гребнем своей жиденькой бородки. Делал он это старательно, словно именно в бородке скрывалась вся его красота и силы. Увидев протопопа, он нимало не удивился, а лишь криво улыбнулся и кивнул головой, что, вероятно, означало приглашение войти. Узнав, по какому вопросу тот пожаловал, он тяжко вздохнул и, как бы нехотя, изрек:
— Худо у нас нынче с жильем после последнего пожара. Сам угол снимаю неподалече отсюда, а сейчас не знаю, чем вам и помочь, батюшка…
Аввакум опешил. Он никак не ожидал, что для него не приготовлено место, где он мог бы разместиться вместе с семьей. Нежелание дьяка помочь ему он отнес к произошедшей стычке, после которой тот обещал ему показать, чья здесь власть. И вот теперь пришел тот самый момент, когда он власть свою употребляет так, как считает нужным.
— Владыка мне сказал, — начал было он, но дьяк остановил его поднятием руки, сопровождая это движение тяжким вздохом.
— Разве дело преосвященного владыки — вникать в дела житейские? Он у нас великий молитвенник и вряд ли ведает, чем мы все тут заняты. А уж о том, кто, где и как живет, ему и вовсе знать ни к чему.
Тем более в Москву собрался ехать, — проявил Струна удивительную осведомленность о содержании только что доставленной Симеону грамоты. — Сейчас подумаю чуток и соображу, куда вас определить. Главное, чтоб крыша над головой была… Так говорю?
Аввакум согласно кивнул, понимая, что лучше соглашаться, чем еще на одну ночь остаться ночевать в монастырском братском корпусе, прелести которого он уже испытал на себе в полной мере.
— От пожара не пострадала лишь слободка, что подле монастыря находится. Потому как огонь стороной прошел. Есть там у меня один домишка на примете. Не ахти какой, но, коль руки приложить, до весны в нем дотянуть вполне можно. А там, глядишь, подыщем что получше…
Аввакум внимательно слушал, не прерывая витиеватую речь дьяка. Возразить ему было нечего, себе дороже обернуться может.
— Эй, Спиридон, — громко крикнул Струна, — проводи батюшку до слободки и покажи домик, где ранее покойный дьякон соборной церкви жил! Как его звали… Запамятовал…
Спиридон тут же обозначился на пороге, а дьяк, сколько ни тужился, так и не вспомнил прозвание умершего дьякона, что лично Аввакуму совсем знать и не требовалось. Не простившись, он вышел вслед за Спиридоном, и они отправились в подгорную часть города в сторону Знаменского монастыря. Он широко вышагивал, радуясь, что так легко все обернулось и не пришлось вымаливать, упрашивать злопамятного дьяка о скором предоставлении хоть какого жилья…
Меж тем Аввакум не подозревал, что его ждет впереди, а преспокойно шагал вслед за архиерейским келейником Спиридоном, идущем скорой рысью чуть впереди него. «Вот теперь-то все у меня заладится, — думал Аввакум. — Зря Сибирью пугали. Такая же страна, как и вся Россия. Ничего, поживем, освоимся, а там, глядишь, соберу вокруг себя, как когда-то в Москве, кружок единоверцев, и мы тут такое сотворим, чертям тошно станет…»
Но далеко не так думал ангел, неотступно находящийся подле него и сопереживавший за каждый его необдуманный поступок. Ему виделась совсем иная перспектива дальнейших событий, где раб Божий Аввакум понесет немало испытаний, виной чего будет он сам, не сумев обуздать свою гордыню и веру в собственную непогрешимость. Если иные, попавшие в Сибирь по недоразумению или чьей-то начальственной воле на исправление и покаяние, пусть не сразу, но со временем, начинали менять и себя и образ своих мыслей, то были и такие, кто лишь ожесточался, замыкался в себе и винил во всем произошедшем кого угодно, но только не себя. И таких принимала Сибирь, всем находилось место на ее ласковой земле, а принявши, уже долго не отпускала от себя, имея над такими людьми власть, данную ей свыше…
Знал об этом и ангел, но вот только не мог передать своему подопечному, что ни на один годок пожаловал тот в страну, где печаль и нужда живут рядом с человеком, как родные братья у отцовского стола и не отринут от него до тех пор, пока он не полюбит весь мир до самой малой твари, здесь живущей, и не поймет, что он лишь песчинка среди прочих, и не смирится со своей участью. А постичь, уразуметь эту простую истину может человек лишь через великую печаль и страдания, приняв их, подобно Спасителю, прошедшему великие муки и страдания во имя нас, неразумных, желающих жить по собственному разумению наперекор судьбе и воле Божьей…
* * *
…Монастырская слобода, примостившаяся бочком, как бы сбоку-припеку на самой городской окраине близ Иртыша, вольготно раскинулась по берегу небольшой речушки, бегущей с близкого болота на встречу со своим могучим водным собратом.
Уже
