Кунигас. Маслав - Юзеф Игнаций Крашевский
В то время как около обоих вождей шел настоящий бой, на флангах небольшие отряды вооруженных рыцарей, врезавшись в пеших воинов Маслава, разбили их ряды и гнали в лес, продолжая работать мечами и пиками.
Здесь царило такое замешательство, что никто уже и не думал о защите: толпа черни, только для виду увеличивавшая войско Маслава, спасалась бегством в леса, предоставляя своего вождя с его немногочисленной дружиной собственной судьбе.
Но молодые, едва обученные воины Маслава не могли сравняться с привыкшими к боям и шедшими в сражение, как на веселую охоту, польскими и немецкими рыцарями. Они не отставали от своего вождя и бились храбро, но вдруг неожиданно поворачивали, отступали, потом возвращались с отчаянием, и было очевидно, что холодное мужество железных людей брало верх.
Когда толпа черни с криками бросилась к лесу и исчезла в нем, а два главных отряда еще продолжали упорную битву, в которой трудно было угадать, кто останется победителем, в городище Вшебор, Топорчик, Канева и еще несколько молодых и пылких рыцарей, не спрашивая разрешения у старого Белины, покинули свои посты.
Невозможно было удержать их.
— На коней! — крикнул Вшебор. — Мы нападем на них с другой стороны. — На коней, на помощь нашим!
— На коней! — пронесся призыв по всему городищу.
Все, кто только мог, бросились в конюшни седлать коней, о доспехах нечего было заботиться, потому что с самого утра все были готовы к бою.
С конями справились быстро, не было времени особенно украшать их — перебросили кусок сукна вместо седла — да взнуздали…
Белина молча смотрел на эти приготовления и своим молчанием как будто давал разрешение — разве мог он запрещать, когда сердце его стремилось навстречу к своим? К охотникам примкнул и сын его, Томко. Открыли ворота, и старику едва удалось уговорить небольшую горсточку охотников остаться в замке, чтобы не оставлять его совсем без защитников.
Отряд Маслава, боровшийся с польскими рыцарями, был обращен тылом к городищу и, вероятно, не ждал вылазки оттуда. И только тогда, когда за их спинами послышались конский топот и воинственные крики, часть его обернулась навстречу мчавшимся охотникам. Маслав, окруженный железным кольцом, не покинул поля битвы и продолжал отчаянно защищаться.
С окровавленным мечом, с пылающим лицом он перебрасывался от одной группы своих воинов к другой, оказывая помощь там, где силы начинали слабеть.
Вшебор, добиравшийся до него, чтобы сразиться с ним лично, никак не мог его настигнуть. Их разделял ряд воинов Маслава, заслонявший своего вождя.
— Ах ты, рыжий пес! — кричал во все горло Долива, подскакивая с пикой к Маславу. — Иди сюда, рыжая собака, иди, не трусь, померяемся с тобой силами!
— А ты, змея, — возразил Маслав, заметив его, — я еще должен поблагодарить тебя за службу! Иди сюда, смердящая лиса, что умеет подкрадываться к курятнику! Иди, иди! Посмотрим, сумеешь ли ты так биться, как умеешь ползать!
— А ты, пастуший сын, — отвечал Долива, — где же ты оставил свое стадо?
— Постой, паршивец, вот я тебе дам пастушьим бичом! — верещал, наскакивая на него, Маслав.
Так они ругались и срамили друг друга, стремясь сойтись в боевой схватке, но каждый раз, когда Маслав приближался к Вшебору, на него напирали сзади, и он должен был обороняться оттуда. А Долива все время вызывал его.
— Ну что же ты, улитка? Чего копаешься! Я тебя!..
Наконец, выбравшись из сечи, Маслав стал лицом к лицу с Доливой, но вместо пики у него оставался только обломок ее, который он, размахнувшись, бросил во Вшебора, но только оцарапал ему плечо. В свою очередь Вшебор бросил в него дротиком и поранил коня в шею.
Они были так близко друг от друга, что теперь уж исход битвы зависел от мечей. У Маслава был огромный двусторонний широкий саксонский меч, который он, держа его обеими руками, направлял на Вшебора, с намерением перерубить тому шею. В ту же минуту Вшебор, замахнувшись своим мечом, отбил удар, меч заколебался, но не выпал из рук Маслава. Мазур с проклятиями снова подхватил его и, понукая коня, приготовился ударить Вшебора.
Но именно в эту минуту Вшебор, более ловкий и быстрый, ударил его в бок своей пикой. Удар Маслава был этим ослаблен, но все же пришелся по шее Вшебора, и из нее брызнула кровь.
Они продолжали бы свое единоборство, потому что Долива не чувствовал потери крови, но дружина Маслава, защищавшая его сзади, рассеялась под натиском поляков и немцев. Он обернулся, услышав их крики и, заметив, что с ним осталась всего небольшая горсточка людей, испугался и, повернувшись, ударился в бегство с такой быстротой, что Вшебор не успел даже пуститься за ним в погоню. Под ногами коня лежали трупы и раненые, что еще более затрудняло погоню. Долива наудачу бросил ему вслед копьем.
Ужасны было замешательство и последняя, почти безумная, борьба черни. Даже железное рыцарство изменило своему хладнокровию и добивало без пощады всех, упиваясь кровью…
В долине видны были только отдельные группы пеших и конных воинов, торопливо уходивших от настигавшей их погони.
В последних отчаянных схватках погибали воины Маслава.
Некоторые раненые падали с коней, другие цеплялись за их шею, третьи шли пешком, истекая кровью, то и дело припадая к земле, снова с усилием поднимаясь и проползая несколько шагов, пока не падали в последний раз лицом в землю.
Маслав со своей дружиной пробирался сквозь ряды рыцарей и громким, полным отчаяния и гнева голосом стал сзывать беглецов, приказывая трубить в рога и собираться вместе. Ему удалось сплотить вокруг себя уцелевших, и он еще раз ударил с ними на рыцарей, число которых было так невелико, что мазур не боялся сразиться с ними.
Но это последнее усилие продолжалось недолго: из городища выехал свежий отряд воинов, который так стремительно напал на мазуров, что вся их толпа рассеялась и разбежалась… Видно было, как сам Маслав повернул коня и пустился в лес, а его примеру последовали и все его соратники.
Отъехав на некоторое расстояние, князь остановился на пригорке и поднял окровавленный меч.
— Ни одна душа не уцелеет у вас! — кричал он. — Залью вас, засыплю, не пощажу никого! Еще я вернусь к вам, вы меня увидите! Будете висеть на одном суку вместе с вашими немцами и псами!
Весь пылая яростью, осыпая врага проклятиями, он только тогда повернулся и поехал прочь, когда к нему бросилось несколько рыцарей. Вместе с уцелевшими воинами он скрылся в лесу.
Победа осталась на стороне рыцарства, которое, подняв руки кверху, громко восклицало:
