Кунигас. Маслав - Юзеф Игнаций Крашевский
— А для меня даже если все счастливо закончится, никогда не будет счастья, — отозвался тихо Томко. — Как настанут лучшие времена, вы уедете от нас далеко, а с вами…
Кася в испуге отшатнулась от него и схватила Здану за руку, так что Томко не решился договорить.
Девушки обменялись взглядами. Добрая сестра прижала Касю к себе и вместе с ней подошла к брату.
— Послушай, что Томко говорит тебе, — настойчиво сказала она, — я ручаюсь за него, что он говорит правду. Я его знаю!
Остальное она договорила на ухо Касе. Та пятилась назад, как будто не желая слушать, а сама улыбалась, довольная.
— А вдруг мама подслушает да увидит нас! — живо говорила она. — Я боюсь…
— Только бы Бог помог покончить с этим, — торопясь высказаться, начал Томко, — если, милостивая пани, ваша матушка не захочет меня выслушать… если мне откажутся отдать вас, то видит Бог, хоть бы силой пришлось увезти, а будешь моя!
Выговорив это, Томко повернулся и выбежал. Кася с испугом оглянулась вокруг — не подслушал ли кто… Но слышала только Здана, а та поцеловала ее в лоб и молча крепко обняла.
Между тем над воротами собрались на совет все главные защитники замка.
— Что с ними случилось? Что это значит? — говорили все. — Чего они там собираются и строятся в отряды? Почему оставили нас в покое? Что делается там в долине?
— Это все хитрости черни! — говорил подозрительный Лясота. — Они хотят успокоить нас, чтобы потом напасть на нас неожиданно и разбить. Не верю я, чтобы они так легко отступились.
— И все свои трупы оставили, — прибавил Топорчик. — Даже костров не развели, так и побросали их.
— Они, должно быть, считают нас за глупцов и думают, что проведут нас, как малых детей, — сказал Белина.
— Кто знает, что надумал Маслав, — говорил Вшебор Долива. — Одно только верно, что по доброй воле они нас не оставят.
Гадали и рядили, но никто не понимал того, что творилось во вражеском лагере и почему вчерашний штурм так внезапно сменился сегодняшним миром… Отец Гедеон также вышел на мост посмотреть.
— Отец Гедеон, — закричали ему со всех сторон, — ты, наверное, скажешь нам, что это значит!
— Я не военный человек, — спокойно возразил капеллан, окидывая взглядом долину, — одно только я знаю и вижу, что, если Бог захочет кому-нибудь оказать милость, тому он посылает с неба неожиданную помощь… Во время пожара — ливень, а для усталых — отдых. Бог велик!
В то время как одни начинали успокаиваться и надежда проникала в их сердца, другие были охвачены отчаяньем и тревогой. Простой народ, вчера еще грозивший и упорствовавший, убедившись утром в отступлении полчищ Маслава, начал роптать и проклинать тех, кто обманул их надежды.
Разделенные на небольшие группы, они сидели в окопах угрюмые и погруженные в себя. Только женщины и дети, оставшиеся во дворе, громко плакали. Все боялись мести со стороны рыцарей, проклинали своих и напевали потихоньку погребальные песни. И они все не могли понять, что означало это внезапное успокоенье после вчерашней битвы, когда ослабевшее городище уже не могло бы защищаться…
Вчерашний шумный лагерь затих, и только иногда порыв ветра доносил в замок звуки рога или неясный гул, смешанный с шумом леса.
Но толпы черни не ушли совсем; лагерь расположился на опушке леса и, казалось, чего-то ждал. Сначала в замке думали, что ждут новых подкреплений, но они были вовсе не нужны для взятия городища, потому что и так осаждающих было более чем достаточно.
Сам Потурга, еще вчера отказывавшийся верить в чудо Божие и в возможность Божьего могущества спасти осажденных, стоял в задумчивости и не знал сам, чему все это приписать. Вчерашнее пророчество отца Гедеона пугало его, как угроза, и при одном воспоминании об этом он чувствовал холод во всем теле.
— Вот теперь, — невольно вырвалось у Белины, — как раз бы пригодился этот хваленый Собек Спытковой.
Старый слуга, стоявший неподалеку у стены, усмехнулся и подошел с низким поклоном.
— Пусть только немного стемнеет, — сказал он, — и если все останется без перемены, то я спущусь с валов и поползу.
Во и к вечеру все оставалось по-прежнему. В долине движение толпы черни еще усилилось. Во мраке из леса показался еще новый отряд, встреченный приветственными кликами, и присоединился к остальным.
Все, умевшие различать людей по одежде, уверяли, что это пруссаки, это подтверждал и Вшебор. Но другие стояли за поморян. Отряд этот расположился отдельно.
По-видимому, на сегодняшнюю ночь городищу ничто не угрожало.
Расставив стражу на валах и у ворот, рыцари ушли в горницу на отдых.
Собек исчез с наступлением мрака.
В этот вечер не было ни споров, ни разговоров, все улеглись, где кто мог, счастливые одной возможностью забыться сном. Только стража менялась, и одни вставали и шли на смену, другие приходили на отдых. В городище было так тихо, что делалось даже страшно. Женщинам то и дело казалось, что пожар и крик снова разбудят их, как в ту ночь.
Перед рассветом, когда старшие, которые не нуждаются в длительном сне, проснулись, а молодежь еще спала каменным сном, старый Собек неожиданно появился в горнице и принялся разводить потухающий огонь, потому что и ему надо было согреться.
Белина увидал его и поспешил подойти к нему.
— Это ты? — спросил он.
— Я сам, милостивый пан, как видите! Только вот весь испачкался, ползая по земле.
— А какие вести принес?
— Да почти что никаких! — вздохнул смутившийся Собек. — Мне удалось подкрасться под самые палатки, но я ничего не мог разузнать. По-видимому, там ожидают какого-то неприятеля. Но кого? Откуда? Невозможно узнать. Люди Маслава ходили по всему лагерю и всем говорили, что сюда тащится какой-то небольшой отряд и что они его раздавят, как червяка. Со вчерашнего дня поят всех пивом, велено не бросать оружия и не ложиться, а держаться всем вместе…
Собек был, видимо, сконфужен и огорчен тем, что ему не удалась вылазка и что он вернулся ни с чем. Его спросили, не говорят ли о городище.
— Они с нами совсем не считаются, — возразил старик. — Говорят, что возьмут, когда захотят, и нисколько об этом не беспокоятся. Им теперь важно разбить неприятеля, которого они поджидают.
Посыпались догадки о том, кто бы мог быть этим неприятелем Маслава, избегавшего борьбы с чехами. И все сходились на том, что это, наверное, какая-нибудь часть уцелевшего польского рыцарства.
— Если это те, с кем мы встретились, — заметил Вшебор, — и кого ведет старый Трепка, то мы выиграем только то, что,
