Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3
Он точно угадал время. Как только часы начали бить он был уже у стенки, весь в лунном свете. Спине стало холодно от внезапного ощущения, что его кто-то видит. Он хотел оглянуться, но поборол себя, пошарил под плющом и сразу нашел дверцу, которая подалась внутрь. Осторожно раздвинув гибкие стебли, он вошел и увидел ее.
Она сидела на дерновой скамье, зажав руки между коленями. От стука задвижки девушка вздрогнула и подняла голову. Ее лицо было голубоватое, как диск луны.
Лейтенант Бразе подошел ближе. Она не спускала с него расширенных глаз. В этих глазах не было любви, только страх. И он в этот миг совсем не думал о любви Он искал в этой девушке надменную и величавую королеву, не находил и все же заставлял себя найти Она была совсем не та, что весной, когда она прошла мимо него в свете факелов, со сверкающими дождинками на фарфоровом лице, — и все же она была та, она была королева.
Тень от него упала ей на лицо. Он отступил на шаг, преклонил колено и четко произнес:
— Ваше Величество, вчера ночью я поклялся на своей шпаге, что отдам вам жизнь или любовь мою, по вашему выбору. Вы позвали меня, и я пришел.
Выговорив это, он сбросил плащ, распахнул рубашку на груди и правой рукой протянул ей кинжал.
Ей уже однажды предлагали сердце, но Жанна не вспомнила про Цветочную галерею. Перед ней была обнаженная грудь Давида.
— Нет… нет, — прошептала она. Осторожно потянув кинжал из его руки, она вдруг резким движением закинула его в кусты сирени.
Это был последний королевский жест. Она сама сделала выбор и теперь не могла не знать, что ее ждет.
Лейтенант Бразе принес сам себе последнюю клятву: «Если я не сделаю этого, то убью себя».
Он встал с колен, протянул к ней руки, и чей-то глухой, чужой голос сказал изнутри его:
— Я люблю тебя.
Девушка тоже встала и, глубоко вздохнув, зажмурив глаза, точно в ледяную воду, упала в его объятия. Он наклонился и прижал свои губы к ее плотно сомкнутым губам. Ее сердце колотилось ему в грудь. Если бы не этот лихорадочный стук, ее можно было бы счесть мертвой, она закостенела в его руках, словно бездушная вещь.
Его руки почувствовали, что на ней, под тонким батистом рубашки, ничего нет, и сильнее сдавили ее. Губы ее наконец раскрылись, но не ответили на поцелуй. Она задыхалась.
— Я умираю… — прошептала она срывающимся голосом. — Боже мой, да люби же меня поскорей…
Ну уж нет, этого совсем не следовало делать поскорей. Она была целиком в его власти. На секунду он сам поразился собственному хладнокровию. Он даже мысленно произнес, как молитву: «Благодарю тебя, Аманда, научившая меня любить»
Он начал целовать девушку, все еще неподвижно стоящую перед ним. Он нежно касался губами ее лба, висков, глаз, щек, потом шеи и ключиц, видных в вырезе рубашки. Опустившись перед ней на траву, он стал целовать сквозь рубашку ее тело. Он ничего не говорил ей, поцелуи и бережные прикосновения были его словами: не бойся, это будет хорошо… Жанна оттаяла, ожила Ее руки шевельнулись, обхватили его голову, подняли его на ноги, и тогда она, приникнув к нему, сама стала целовать его твердую мускулистую грудь. Он взял ее на руки, положил на дерновую скамью.
Он смотрел на нее в упор и не видел ни ее лица, ни глаз. И она тоже не видела его. Из всех чувств у них было только осязание.
Он осторожно снял с нее туфельки и целовал пальцы на ее ногах, затем косточки на щиколотках. Жанна сама поддергивала подол рубашки, чтобы он мог целовать ее икры, колени, и выше…
И вдруг одним движением сорвал с нее рубашку.
Жанна тихо ахнула и съежилась в комочек, выставив колени и острые локти. Алеандро растерянно прошептал:
— Тебе холодно?
— Нет… — так же растерянно ответила девушка. — Луна…
— Не бойся ее… Я накрою тебя своим плащом…
Он накрыл ее черным плащом и приблизил свое лицо к ее лицу, и все еще не видел ее, и не старался увидеть.
— Поцеловать тебя?
— Да, — выдохнула она.
Он взял в руки ее голову и приник раскрытым ртом к ее губам. Она неумело ответила на поцелуй. Рука его скользнула под плащ, провела по плечу, по бедру. Тело ее постепенно выпрямилось, разгладилось на скамье.
Жанна выпростала голые руки из-под плаща и обняла его за шею. Кажется, она даже улыбалась. Она еще не чувствовала нервической дрожи, сотрясавшей все его существо.
Внезапно она увидела его, увидела его глаза и испугалась — но было уже поздно.
— Нет, неет! — шепотом закричала она и принялась яростно вырываться. Но если ее силы удесятерились, то и его тоже: он не намерен был выпускать ее Злые бессильные слезы кипели на щеках девушки.
— Пусти… кинжал… негодяй… я убью тебя… кинжал… нет… я приказ… пусти… — всхлипывала она, напрягая последние силы.
— Если ты закричишь, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, — я задушу тебя…
Со стороны это очень походило на убийство.
Жанна застонала в голос и сразу обмякла, покорилась. Она лежала безвольная, как труп, и позволяла делать с собой все, что он хотел. Она молча плакала от боли и унижения. Слезы выдавливались сквозь ее плотно зажмуренные веки.
Но вот веки дрогнули, раскрылись мокрые глаза. В них было недоверие, удивление. Теперь он отчетливо увидел это. Зубы, закусившие нижнюю губу, разжались:
— Давид… господин мой… муж мой… Не уходи… не отпускай меня…
— Нет, нет, не бойся, я не уйду…
Больше они не сказали ни слова. Ибо не для того, чтобы говорить слова, пришли они сюда.
Пробило восемь, потом девять, потом десять. Горячие лучи солнца, неторопливо ощупывающие спальню, переползли на лицо спящей девушки. Она мотнула головой, пытаясь отвернуться от света, но свет был кругом. Тогда она во сне прикрыла лицо сгибом руки и снова застыла без движения.
Эльвира в сотый раз подходила к королевской постели — сначала на цыпочках, потом — ступая нарочито громко В аудиенц-зале уже два часа торчал сиятельный герцог Марвы. «Государыня просит ваше сиятельство немного обождать…» Герцог делал поклон, лучезарно улыбался. А Жанна не шевелилась. Может быть, она умерла? Эльвира напряженно прислушивалась к ее ровному, глубокому дыханию. Жанна спала, крепко и безмятежно она давно уже так не спала. «Соблаговолите обождать еще немного, сударь» Поклон, улыбка. «Ее Величество еще не вполне готовы принять вас…» Поклон, улыбка. Эта машинная безукоризненная любезность сильнее всего угнетала Эльвиру. Ей было все труднее сдержать себя, ей хотелось крикнуть: «Да скажите хоть что-нибудь, выразите хоть какое-то чувство!» Ничего. Получая от нее в общем одну и ту же реплику, он, как кукла, делал ей очередной поклон и улыбку.
Одиннадцать часов.
Дальше так продолжаться не могло. Эльвира подошла к постели и тронула подругу за плечо.
— Жанна, Жанета, вставать пора, уже поздно, — внятно сказала она.
Жанна спала как каменная. Эльвира потеряла терпение:
— Что с тобой, Жанна? Проснись же!
— Мм… — отозвалась Жанна, не раскрывая глаз. — Не мешай мне, я спать хочу…
— Сколько же можно спать?! Скоро полдень!
— Полдень, ты говоришь? — Жанна приоткрыла глаза, но тут же опять закрыла. — Ну и пусть… я еще посплю…
Эльвира была встревожена не на шутку.
— Жанна, милая, — сказала она, сажая подругу в постели и тормоша ее, — ведь Лианкар тебя три часа ждет…
— Лианкар? Вот досада! — Жанна снова открыла глаза. — Помню, обещала ему сдуру… Спать ужасно хочется… Ты ему соврала что-нибудь, надеюсь… а? — И она сладко потянулась.
— Почему ты так долго спишь? Ведь полсуток…
Не отвечая, Жанна вслепую сползла с кровати и сделала два шага, но вдруг пошатнулась. Глаза ее раскрылись неожиданно широко, и губы дернулись в гримасе.
— Да что с тобой? — кинулась к ней Эльвира.
Жанна улыбнулась прямо ей в лицо.
— Знаешь ли, Эльвира… я совсем пьяна, — сказала она.
— Ты меня пугаешь! — воскликнула Эльвира, но Жанна, не слушая ее, нетвердой походкой прошла в ванную комнату, где долго и старательно плескалась в холодной воде.
Эльвира, волнуясь, ожидала ее у туалетного столика Мера ее терпения была полна. Жанна должна была наконец объясниться. Будь что будет, она заставит Жанну сказать, она так больше не может. Этот пугающе долгий сон после почти постоянной бессонницы, эти улыбочки Лианкара — хватит, с нее довольно.
Жанна еще в ванной комнате, оттирая воображаемые следы поцелуев, почувствовала настроение Эльвиры и внутренне вся взъерошилась. Она признавала право Эльвиры требовать с нее ответа, но не сейчас. Сейчас именно на это Жанна никак не желала соглашаться. Поэтому, когда она села перед зеркалом, лицо ее было предостерегающе замкнуто.
Эльвира же, как видно, решила ничего этого не замечать.
— Жанета, почему ты скрываешься от меня? Ведь я вижу.
