Время умирать. Рязань, год 1237 - Николай Александрович Баранов
Роман опять показал Первуше на свою чашу. Парень налил медовухи. Князь отхлебнул и продолжил рассказ:
– Федор ваш без меня и с Бату ни о чем бы не договорился. Нельзя же так… – Роман укоризненно покачал головой. – Поклониться толком и то не хочет. Так что разговаривал с Джихангиром я.
– О чем же договорились? – Ратиславу поднадоела похвальба заметно опьяневшего Романа. – И скажи, наконец, почему Федор не с тобой?
Князь Коломенский недовольно нахмурился: перебили. Сделал хороший глоток из чаши. Почмокал губами, смакуя.
– Хорош медок, – сказал. – Из твоих погребов?
– Оттуда, – кивнул боярин. – Так что?
– Договорился я с Батыем о послаблении для Рязани. Парней и девок они требовать себе не будут. Все остальное придется дать. И заложников тож. Вот Федора они и оставили первым заложником. А меня послали обсказать все брату. Чтоб покорился и глупостей не наделал.
Увидев, как вскинулись Олег с Ратьшей, успокаивающе поднял руку, сказал:
– Ништо. Хорошо все будет. Оставил я при нем ближника своего. Муж сей оборотист вельми. Тоже Онгулу глянулся. Не даст пропасть, подскажет, что сказать, как сделать. Кстати, – Роман опять приложился к чаше, – Батый почтил меня особым доверием. Пайцзу выдал. Глядите.
Он сунул руку за пазуху и вытащил бронзовую пластинку на цепочке.
«Ишь как бережет, – подумалось Ратьше, – в бане даже не снимал».
Князь стянул цепочку через голову, протянул Олегу Красному. Тот с легкой брезгливостью, словно ядовитого паука, принял пластинку, осмотрел с обеих сторон, передал Ратьше. Пластинка оказалась прямоугольной, длиной в полвершка, с проушиной для цепочки. С обеих сторон на ней были нанесены какие-то значки. Вроде надписи. Ратислав вспомнил: видел такие на драгоценной фарфоровой посуде, привезенной из Богдийского царства. Он отдал пайцзу хозяину, спросил:
– И что толку с этой побрякушки?
– Ты же слышал, что говорил Онгул: любой из войска монгольского должен сделать все, что я скажу.
– Так уж и любой? – недоверчиво прищурился Олег. – И прямо-таки все сделает?
– Ну, не любой, – слегка смутился князь Роман. – От тысяцкого и ниже. Темник мне уже не подчинится. Вот была бы серебряная, тогда б и темники мне кланялись. А с золотой только чингизиды, их родичи и высшие военачальники были бы выше меня. – Роман мечтательно понял глаза к потолку.
– Темники – это кто? – поинтересовался Ратислав.
– В их подчинении десять тысяч воинов, – пояснил князь коломенский, надевая на шею пайцзу.
– А чингизиды? – задал следующий вопрос уже Олег.
– Это прямые потомки великого основателя Монгольской державы Чингисхана. Сыновья, внуки, правнуки. В этом походе тринадцать чингизидов участвуют и большая часть войск монголов. Страшная сила. Ну да это сами знаете.
– И что, коль пойдут на нас татары войной, ты, имея золотую, к примеру, пайцзу мог бы встать впереди войска нашего, и татары бы развернулись? – спросил Олег.
– Ну, золотую мне бы никто не дал, – усмехнулся Роман. – А и с бронзовой двор мой, ежели я встану с ней в воротах, никто зорить не решится.
– Вона как… – протянул Олег. Особого восторга в его голосе слышно не было. – Так ты чей теперь князь, дядя, наш аль татарский?
Лицо Романа, и так красное от бани и выпивки, побагровело.
– Ты кому слова такие говоришь, племяш! – сдавленным от ярости голосом просипел он. – Русским был, русским и останусь. А тебе за такое уши надрать!
– Руки коротки, дядя! – заалев гневным румянцем, выкрикнул в ответ Олег.
Князь Роман несколько раз вдохнул и выдохнул, раздувая ноздри, грохнул кулаком по столу так, что звякнула стоящая там посуда. Опустил голову. Посидел так чуток. Когда выпрямился, лицо его было почти спокойным.
– Не понимаете вы, – проведя подрагивающими пальцами по бороде, промолвил коломенский князь. – Нельзя нам с татарами воевать. Гибель это верная всей нашей земле. Я десять дней жил средь них. Войско татарское – это одно целое. За малейшее неповиновение наказание у них одно – смерть. Потому в сражении они послушны, как пальцы одной руки. Видел я, как тумен татарский – это десять тысяч воинов – возле лагеря упражнялся. Темник ими с помощью десяти барабанщиков и двух десятков знаменных управлялся. Поворачивались, рассыпались на тысячи они по звуку барабанов только да взмахам знамен, бунчуками у них прозывающимся. И делали все это как один. Для нас с Федором, мыслю, все то показывали татары. Чтобы устрашить.
– Видно, сильно напугали тебя, дядюшка, – насмешливо сказал Олег.
Роман было вскинулся, но потом устало усмехнулся, ответил:
– Щенки вы несмышленые. Как есть щенки. Лишь бы гавкнуть, укусить. А кого укусили, не видите: то ли куренка тощего, то ли тура могучего, который вас стопчет и не заметит.
– Заметит, чаю, – отозвался переяславский князь. – И не только заметит.
– Говорить с вами, – безнадежно махнул рукой Роман. – Делайте как знаете, а я буду свое делать. По своему разумению. И до брата постараюсь это разумение донести. Чаю, – коломенский князь как-то нехорошо усмехнулся, – Юрий теперь, когда сын его у татар, не в пример сговорчивее станет.
Роман потянулся. Зевнул.
– Умаялся я. Спать лягу. Завтра чуть свет в Рязань тронусь.
Ратислав кивнул стоящему у дверей Первуше: мол, проводи почивать князя. Роман с ближником поднялись на ноги и двинулись к двери.
– Да, княже, – окликнул Романа боярин.
Князь коломенский остановился, обернулся.
– Ну, чего еще?
– А что с Онузлой?
– Сожгли городок татары, – вроде даже с каким-то злорадством ответил Роман. – А жителей за то, что посмели сопротивляться, вырезали поголовно. Вот так.
Повернулся и вышел.
– Что делать будем, Ратьша? – нарушил тяжелое молчание Олег.
– А что делать? – вздохнул Ратислав. – Что Юрием Ингоревичем было сказано, то и будем делать. Федор не глуп, понимает, что, пока он у татар, отец его связан по рукам и ногам. Потому тоже, как и было уговорено, просидит там ровно две седмицы и попробует бежать или с боем пробиться. Тут мы ему и должны помочь. Так что через три дня выходим в сторону татарского стана.
– Не дадут ведь подойти близко, – покачал головой Олег. – Разъезды их по всей степи кружат.
– Ништо, – недобро усмехнулся Ратьша. – Знаю я к Онузле дорожку. По руслам сухим, балочкам, овражкам незаметно подберемся. Не вплотную, понятно, но близко. Идти ночью придется. Но успеем, коль поторопимся. Тем паче ночи теперь длинные. С Федором у нас уговорено, где ждать его будем. Ништо…
На следующее утро, как и обещал, князь Роман со своими людьми уехал, а Ратислав с Олегом начали готовить
