Горничная Карнеги - Мари Бенедикт
Прежде чем отвечать, моя хозяйка попробовала заглянуть за развернутую газету, которую держал ее сын, из-за чего мне пришлось резко податься вперед, чтобы ослабить нитку вязальной пряжи, натянувшуюся между нами. Эндрю продолжал скрываться за газетой, не опустив ее даже на дюйм, так что миссис Карнеги была вынуждена говорить, обращаясь к политической рубрике, освещающей проекты законов, предложенных президентом Джонсоном.
— В этот рассадник порока? Где беспринципный коррупционер Уильям Твид контролирует правительство и не менее коррумпированные финансисты Фиск и Гулд контролируют капиталы? Мне совершенно не хочется туда ехать, Эндра.
— «Кистоун бридж» не выдержит конкуренции по заказам на мосты через Миссисипи без дополнительного финансирования, а ты сама знаешь, что все основные инвесторы сосредоточены в Нью-Йорке. — Он опустил газету ровно настолько, чтобы взглянуть на мать поверх листа. При этом его взгляд на долю секунды задержался на мне. — И нам надо дать Тому и Люси возможность побыть в доме одним. Теперь это их дом, так что пусть привыкают хозяйничать.
Что значит «их дом»? Неужели Эндрю собирался передать право собственности на особняк своему младшему брату? Наверное, теперь, когда Томас женился, молодой семье нужен собственный дом, но почему обязательно «Ясный луг»? И что станет со мной? Мы с Эндрю редко говорили о чем-либо, кроме бизнеса, и никогда не обсуждали дела его матери и младшего брата.
Миссис Карнеги выглядела не на шутку напуганной. Зная свою хозяйку, я могла с уверенностью предположить: она никогда не задумывалась о том, что Том и Люси будут претендовать на «Ясный луг», хотя подобная практика была довольно распространена среди ее светских знакомых. «Ясный луг» принадлежал только ей и — в меньшей степени — Эндрю. С ее точки зрения, Тому и Люси надлежало просто вписаться в уже существующий порядок вещей. Или купить себе новый дом.
— Почему это нас вытесняют, Эндра?
— Похоже, так принято в американских богатых семьях. В любом случае нам с тобой надо набраться новых впечатлений. Не все же сидеть в одном Питсбурге. Давай проведем в Нью-Йорке осень? Молодожены привыкнут к новому дому, а мы приобщимся к культуре и развлечениям большого города.
Я старалась унять дрожь в руках, крепко вцепившись в клубок для вязания, но меня всю трясло от волнения при мысли, что мне предстоит сопровождать хозяйку и Эндрю в Нью-Йорк. Там у меня будет больше возможностей для общения с ним — и больше доступа к деловой информации. Может быть, мне представится случай увеличить свои активы? Я чуть не рассмеялась, подумав о том, как растут мои собственные устремления. Скоро они смогут сравниться с грандиозными амбициями самого Эндрю.
Хозяйка медлила. Я с замиранием сердца ждала ее ответа и мысленно молилась Деве Марии, чтобы она согласилась.
— Мама? — нетерпеливо проговорил Эндрю. — Ты слышала, что я сказал о поездке в Нью-Йорк на всю осень?
— Конечно, слышала, Эндра. Голос у тебя громкий, а я не глухая. — Ее вязальные спицы тихонько постукивали друг о друга. — Я думаю над твоим предложением. Это мое материнское право. Переехать на время в Нью-Йорк, уступить дом Тому и Люси… Ты просишь, чтобы я полностью изменила привычный уклад. Это серьезное дело, и мне нужно время на размышления.
Моя хозяйка прибегла к своей излюбленной тактике: она всегда напоминала о своих материнских правах, когда хотела пристыдить старшего сына и заставить его замолчать. Но сейчас это было оправдано. На ее месте я ответила бы точно так же.
— К тому же, Эндра, у нас есть общественные обязательства здесь, в Питсбурге, — добавила миссис Карнеги. — Мы должны представить обществу Тома и Люси.
— Никакие общественные обязательства не воспрепятствуют поездке в Нью-Йорк. Представь, мама, ты проведешь целый сезон среди высшего света Америки, а не только Питсбурга.
Щелканье вязальных спиц тут же смолкло. Эндрю Карнеги прекрасно знал, как сыграть на слабостях своей матери.
— Хорошо. Я полагаю, что Том и Люси смогут занять свое место в обществе и без нашего руководства. К тому же Коулманы всегда будут рядом, если им потребуется подсказка. Да и в Нью-Йорк мы уедем не навсегда, а лишь на несколько месяцев. Дождемся их возвращения, представим их обществу — и можно ехать.
Я заметила, что она согласилась лишь на поездку, но не согласилась отдать дом новобрачным.
— Великолепное решение, мама, — сказал Эндрю, как обычно представив все так, будто она пришла к нему самостоятельно, а вовсе не с его подачи.
— Я хочу выпить чаю. Мне надо взбодриться, — объявила миссис Карнеги. — Будь добра, Клара, сходи на кухню и скажи, что сегодня мы будем чаевничать раньше обычного. Пусть подают прямо сейчас.
По дороге к кухне я подумала, что хозяйка находит особенное удовольствие в том, чтобы командовать мной. В каждой комнате у нее была кнопка для вызова прислуги, но ей нравилось наблюдать, как я бегаю туда-сюда, выполняя ее распоряжения.
Я ожидала застать в кухне Хильду, но там оказался только мистер Форд, занятый приготовлением ужина.
— Прошу прощения за беспокойство, мистер Форд. Я знаю, что еще рано, но хозяйка желает пить чай сейчас же.
Без единого слова и без всегдашней теплой улыбки он подошел к центральному столу, где уже стоял наготове поднос с безе, яблочными тарталетками и крошечными сэндвичами с форелью, взял заварочный чайник и вернулся к плите, на которой в огромном ковше с утра до вечера кипятилась вода.
— Как проходит ваш день? — спросила я.
Но он не ответил. Лишь покачал головой.
Я не знала, что еще можно сказать. После той ночи, когда мистер Форд застал нас с Эндрю в объятиях друг у друга, он перестал со мной разговаривать. Вернее, он говорил, но лишь по необходимости. Я пыталась ему объяснить, что это были невинные объятия, бессознательный отклик на хорошие новости, которые мне сообщил мистер Карнеги, однако мистер Форд оставался неумолимым. Он просто закрылся, отгородившись от меня стеной молчания. Потеряв его доброе расположение, я лишилась единственного друга в этом доме — да, впрочем, и во всем городе. Не считая Эндрю, конечно, но наши отношения с мистером Карнеги были слишком запутанными и сложными, слишком рискованными во всех смыслах, чтобы считать их просто дружбой.
Глава тридцать пятая
20 сентября 1866 года
Питсбург, штат Пенсильвания
Как обычно, держась на два шага позади хозяйки, я вошла в вагон поезда, оправлявшегося в Нью-Йорк. Кондуктор проводил нас к дверям купе. Коридор был таким узким, что я боялась, как бы миссис Карнеги — женщина пышных
