Горничная Карнеги - Мари Бенедикт
— Я все понимаю, но миссис Карнеги… — Я осеклась, вовремя сообразив, что не стоит поторапливать мистера Форда в такой момент. Его горе важнее, чем точный срок подачи торта. Я решила прямо сейчас поделиться с мистером Фордом одним своим планом, который уже привела в действие в надежде ему помочь. — Мистер Форд, после нашего разговора о письме из Бюро по делам вольноотпущенников, где говорилось о вашей жене и дочери, я обсудила дальнейшие меры со старшим мистером Карнеги. Из нескольких случайно подслушанных разговоров я знала, что он знаком с генералом Оливером Ховардом, начальником этого Бюро. Мистер Карнеги попросил генерала Ховарда лично проследить за поиском вашей семьи, так что расследование продолжается. Их по-прежнему ищут.
— Генерала Ховарда? — переспросил он. Его голос звучал невнятно и хрипло, как бывает спросонья.
— Да. Если кто и способен помочь разыскать вашу семью, то только он.
Все еще погруженный в воспоминания, мистер Форд принялся расхаживать взад-вперед по кухне.
— Это хорошо. Это очень хорошо.
Мистер Холируд вихрем ворвался в кухню.
— Где, черт возьми, этот торт? Его уже давно пора подавать!
Я ни разу не слышала, чтобы мистер Холируд ругался бранными словами, даже когда изрядно сердился на кого-нибудь из прислуги. Я так поразилась, что потеряла дар речи. Впрочем, быстро взяла себя в руки и заступилась за мистера Форда:
— Торт уже почти готов, мистер Холируд. Мистеру Форду осталось лишь украсить его розовыми лепестками, и он как раз собирался этим заняться, когда вы вошли.
Мистер Холируд посмотрел на повара, который не произнес ни единого слова и не рванулся к столу, чтобы скорее покончить с декором. Видимо заподозрив неладное, дворецкий не стал ничего ему выговаривать и обратился ко мне:
— Мы сейчас уберем со стола и вернемся за тортом. И я ожидаю, что он будет готов.
— Да, мистер Холируд. Все будет готово.
Дождавшись, когда он вылетит из кухни, я принялась поспешно раскладывать засахаренные лепестки на верхнем ярусе торта в некоем подобии узора. Я решила не спрашивать совета у мистера Форда, который совершенно потерялся в раздумьях о прошлом.
Глава тридцать третья
14 июня 1866 года
Питсбург, штат Пенсильвания
Когда я вышла из спальни миссис Карнеги, черноту ночного неба уже разбавляла кобальтовая синева, предвещавшая рассвет. Свадебные торжества затянулись до поздней ночи. По окончании продолжительного банкета для гостей играл струнный квартет, после чего им были предложены крепкие напитки и десерты. Затем жених и невеста ушли в подготовленную для них спальню, а гости еще долго беседовали за столом, пока миссис Питкерн не заметила, что небо за окнами уже начало светлеть, а потому пора и честь знать.
Я помедлила на лестничной клетке. Я мечтала скорее подняться к себе и лечь спать, но захотела проверить, в каком состоянии находился мистер Форда после нашего вечернего разговора. Может быть, он уже встал? Он нередко хлопотал на кухне в очень ранние часы — пек свежий хлеб на грядущий день или наводил порядок в кладовке, — однако после банкета миссис Карнеги отпустила на отдых всю кухонную прислугу, и мистер Форд получил возможность как следует выспаться. В отличие от меня. Впрочем, сегодня миссис Карнеги, на удивление великодушная, сказала, что утром я ей не понадоблюсь. Вероятно, она и сама собиралась проспать до полудня.
Я тихонько спустилась по черной лестнице в кухню. Там было темно, не горели даже тусклые газовые лампы, которые мистер Форд зажигал в ранние утренние часы. Видимо, он еще спал. Я развернулась обратно к лестнице и столкнулась нос к носу с мистером Карнеги.
Мое сердце застучало так громко, что он тоже наверняка его услышал.
— Вы меня напугали.
Пару недель назад он попросил не называть его мистером Карнеги, а обращаться к нему по имени — разумеется, когда мы бывали наедине, — но меня страшила подобная фамильярность. Поэтому я стала избегала любых обращений в наших с ним разговорах. Он заметил это и начал делать то же самое.
Он рассмеялся.
— Прошу прощения. Я прокрался на кухню, как ночной вор, верно?
— Да, хотя не мне вас корить. Я сама таюсь здесь в темноте.
— Кстати, да. И что вас сюда привело? Я признаюсь вам как на духу: мне захотелось еще тех чудесных эклеров с кофейным кремом.
— Почему вы не попросили кого-нибудь из прислуги принести их вам?
— Последние две недели им всем пришлось много работать — по настоянию моей матери, — так что они заслужили хотя бы день отдыха.
— Я с удовольствием подам вам эклеры. — Я шагнула к кладовой.
Мистер Карнеги удержал меня, поймав за руку.
— Пожалуйста, не беспокойтесь. Я вполне в состоянии сам себя обслужить.
Он вытащил блюдо с пирожными и переложил на тарелку все оставшиеся кофейные эклеры.
— Вы так и не сказали, что привело вас на кухню, хотя, если уж по справедливости, вам тоже нужен хороший отдых.
— Я хотела проведать мистера Форда.
— У него что-то случилось? — Мистер Карнеги придвинул тарелку с эклерами ближе ко мне и жестом предложил угощаться.
Я покачала головой и ответила:
— Он загрустил. Свадьба вашего брата разбередила в нем воспоминания о собственной семье.
— Вот бедняга. Вы рассказали ему о расследовании генерала Ховарда?
— Да, рассказала. Надеюсь, он отдохнет, а это известие поднимет ему настроение.
— Хорошо. Я верю, что мы разыщем его семью. У генерала Ховарда есть все средства для поиска и доступ к архивам большинства южных плантаций.
Тарелка с эклерами, украшенными цветами из шоколадной глазури, так и стояла на столе между нами. Ни один из нас не потянулся к пирожным, хотя после долгого и тяжелого дня я с радостью поела бы.
— Пожалуйста, угощайтесь, — предложил мистер Карнеги.
В любой другой день я вежливо отказалась бы, как подобает служанке, но на этот раз я слишком устала. И очень хотела попробовать что-нибудь из сластей, на которые смотрела весь вечер, но могла лишь облизываться издалека.
— Кстати, у меня есть для вас очень хорошая новость, — сказал мистер Карнеги.
Я молча кивнула, потому что уже откусила эклер, и рот мой наполнился восхитительной сладостью нежной кофейной начинки.
— Ваша компания уже в деле, мисс Келли.
Я вытерла рот салфеткой и спросила:
— Я не совсем понимаю — о чем это вы?
— О вашей телеграфной компании.
— О моей телеграфной компании?
— Да. Она называется «Кистоунский телеграф». — Он говорил с большим воодушевлением, явно довольный тем, что сообщал мне эту новость. — Вы подали гениальную идею — протянуть линии общественного телеграфа
