Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый
— Более пяти тысяч тяжеловооружённых дружинников и две тысячи рыцарей, — ответил один из лазутчиков, побывавших во вражеском лагере.
— Нет, мой король. У герцога более двенадцати тысяч воинов! — воскликнул другой.
— Иными словами — около десяти, — подытожил Гарольд. — А у нас не наберётся и половины.
— Мы пропали! — ахнул архиепископ Стиганд.
— Только без паники! — одёрнул его король. — Враг, бесспорно, силён. А наши дружины потрёпанны и измотаны... Что ж, дадим людям отдохнуть. И подождём, пока соберётся ополчение и подойдут Моркер и Эдвин. С их приходом наше войско сравняется с норманнским.
— Но ведь у нас почти нет конницы! — воскликнул старый Алфвиг. — Нам нечего противопоставить рыцарям Вильгельма!
— Мы противопоставим им отвагу и умение! — невозмутимо произнёс король. — Когда наступит день битвы, мы зароемся в землю, и пусть тогда эти чванливые норманны и франки попробуют до нас добраться!
— Прекрасная мысль, — поддержал брата Гюрт.
— А пока будем копить силы, — вновь заговорил король. — Я созвал ополчение, ваша задача — принимать людей. Скупите у торговцев всё оружие, какое только сможете найти, и вооружите хоть часть ополченцев. Деньги возьмёте у казначея...
Король обвёл взглядом своих соратников:
— Итак, за дело, друзья мои, и выше носы! Мы у себя дома. Вильгельм будет разбит! Это я вам обещаю!
* * *Прошёл день. В норманнском лагере и не подозревали, что король уже вернулся в Лондон. Всю предшествующую неделю герцог потратил на подготовку. Он добивался того, чтоб его разноплеменное войско действовало как единый слаженный механизм. 8 октября он сделал передышку и в сопровождении самых знатных сеньоров проехался по окрестностям. Прогулка была приятной, и герцог вернулся в лагерь в прекрасном расположении духа. Однако не успел он переменить платье к ужину, как на пороге шатра появился Сивард.
— В чём дело?
— Гонец из Лондона, монсеньор!
— Давай его сюда!
Оруженосец вышел и через мгновение ввёл в шатёр запылённого сакса. Тот встал на одно колено и приветствовал герцога на франко-норманнском наречии.
— Кто ты и откуда знаешь наш язык? — осведомился Вильгельм.
— Меня зовут Дерик, милорд. Я именитый торговец. А мой дед был норманном!
— Вот видишь, — обратился Вильгельм к своему советнику, — крысы уже побежали с корабля. Это хорошая примета.
— Бесспорно, монсеньор! — поддакнул лорд-сенешаль.
— И с чем же ты к нам приехал, Дерик? — благодушно спросил герцог.
— Король вернулся в Лондон!
— Что? — опешил Вильгельм. Однако он тут же взял себя в руки и задал очередной вопрос: — Гарольд вернулся один?
— Нет, милорд! С ним всё его войско!
— Силы небесные! Этого не может быть! — воскликнул Фитц-Осберн.
— От сакса можно ожидать чего угодно, — криво усмехнулся Вильгельм. «Да, Гарольд, — подумал он. Ты в очередной раз удивил меня. Теперь моя очередь».
* * *В тревожных хлопотах минуло ещё несколько дней. Обе стороны готовились к решающей битве, напряжение возрастало. Перепуганные обыватели озабоченно сновали по Лондону, с надеждой и недоумением поглядывая на королевский дворец. А по дорогам, что вели к городу, днём и ночью двигались крестьяне, ремесленники, рыбаки и прочий бедный люд. То собирался фирд — народное ополчение. За несколько дней численность королевского войска возросла до семи тысяч человек, однако ни нортумбрийские, ни мерсийские дружины так и не пришли.
Вечером десятого октября Гарольд вновь собрал танов.
— Что скажете, друзья мои? — обратился он к ним. — Не пора ли приступить к решительным действиям?
— Нет, мой король. Надо подождать Моркера и Эдвина! — ответил за всех эрл Алфвиг.
— И долго прикажешь их ждать?
— Пока они не придут! — упорствовал эрл. — Скоро похолодает, дожди размоют дороги. Начнётся бескормица, и норманны лишатся ударной части своего войска. Надо стоять тут и вымешивать Вильгельма из его берлоги!
— Нет, дядя, ты плохо его знаешь. Он не пойдёт на Лондон! — возразил старику граф Гюрт.
— Вот именно! — поддержал брата Гарольд. — Вильгельм слишком умён для этого. К тому же он прекрасно помнит, чем окончился поход в глубь чужих земель для короля Генриха и его воинства. Ведь это он заманил франков в засаду!
— И прекрасно! — проворчал Алфвиг. — Пусть сидит в своей норе. А мы подождём мерсийские и нортумбрийские дружины.
— А если мы их не дождёмся? — спросил Леофвайн.
— Как не дождёмся? — опешил старик.
— Если они не явятся?
— О чём ты, племянник? Англы не могут предать нас в столь грозный для родины час!
— Ещё как могут! — вступил в разговор король. — И до каких пор ты предлагаешь нам прохлаждаться? Враг хозяйничает на нашей земле, а мы будем отсиживаться вместе с горожанами? — Произнеся эти слова, он подался вперёд и хмуро продолжил:
— С каждым днём промедления боевой дух наших людей будет падать...
— Но ведь англы... — начал было Алфвиг.
— Что англы? — перебил его король. — Я полагаю, что мерсийские и нортумбрийские дружины не придут. Узнав об этом, Вильгельм обрадуется, а наши люди потеряют веру в победу! А без веры нам не одолеть врага!
— Ты настолько не доверяешь Моркеру и Эдвину? — спросил старый эрл.
— Я знаю их возможности! — с горечью ответил король. — Северные дружины обескровлены. Если графы и придут, то с малым числом людей. Их приход вряд ли изменит расстановку сил. Следовательно, надо дать сражение. И именно теперь, пока люди ещё верят в победу... И в помощь северян...
— Клянусь всеми Святыми, ты прав, Гарольд! — поддержал брата Гюрт. — Надо двинуться на врага, пока в нашем войске ещё живёт дух победы, одержанной над викингами! А графы, если они всё-таки явятся, присоединятся к нам позднее.
Леофвайн и Хакон одобрительно закивали, остальные настороженно поглядывали на короля.
— Мы должны выманить Вильгельма! — стал убеждать танов король. — Дадим бой и, если не сможем одолеть врага в одном сражении, будем отходить, заманивая его всё глубже и глубже. Мы обескровим норманнов в бесконечных стычках, ибо они лишены возможности пополнять свои дружины, а у нас такая возможность есть... В конце концов у них кончится продовольствие и начнётся падеж лошадей. Они ослабеют, наши силы сравняются, и мы раз и навсегда отобьём у них охоту зариться на чужие земли!
— Прекрасный план! — воскликнул Хакон. — Если мы выкажем уверенность в своей силе, то гордые англы вынуждены будут присоединиться к нам. И уж во всяком случае не решатся на дурное дело!
Гарольд обвёл собравшихся взглядом:
— Может быть, кто-то думает по-иному?
— Позвольте, Ваше Величество? — попросил слова Соломон.
— Говори, любезный, — разрешил Гарольд.
— Надо отложить битву! Хотя бы на неделю!
— Почему?
— Звёзды расположились на небе крайне неблагоприятно. Надобно переждать.
— Пугай своими звёздами суеверных женщин! — Гарольд усмехнулся. — А мужчинам не мешай делать дело, для которого они рождены!
— Но ведь отложить битву на неделю, это такая малость, — упорствовал еврей.
— Для тебя, может, и малость, — нахмурился король. — Что ты понимаешь в ратном деле? Тут промедление — смерти подобно! А если дружинники прознают, что их король испугался звёзд? Ты думаешь, это воодушевит их на бой?
Лекарь понял, что спорить бесполезно, и с болью в голосе произнёс:
— Вы правы, Ваше Величество, не мне судить о делах воинских. Но заклинаю вас, отложите битву!
— Хватит, Соломон! — отмахнулся Гарольд. — Ты утомил меня своими причитаниями!
Еврей опустил голову и молча сел на своё место.
— Кто ещё хочет высказаться?
Таны молчали.
.Гарольд встал с кресла и задорно вскричал:
— Так что, братья? Пойдём в бой? Или спрячемся за женские юбки, как советует нам Соломон?
— Смерть норманнам! — взревели саксы.
— Будем считать, что я вас убедил, — улыбнулся король. — Итак, завтра выступаем...
* * *Одиннадцатого октября Гарольд вывел войско из Лондона и повёл на врага. Когда окраины остались позади, он съехал на обочину и окинул невесёлым взглядом свои разношёрстные полки. Ряды саксонских и датских дружинников сильно поредели, а ополченцы не вызывали особого оптимизма. Настроенные весьма воинственно, они были не обучены, неорганизованны и крайне плохо вооружены. Деревянный или бронзовый шлем, деревянный щит и в лучшем случае топор — вот и всё, чем они располагали. Некоторые из них не имели и этого и были вооружены лишь дубинами.
