Людмила Третьякова - Русский Сюжетъ
В доме стало значительно тише, но и голоднее. Разойдясь с мужем полюбовно, Елизавета Николаевна надеялась, что он будет присылать хоть сколько-нибудь денег. Увы! В редких письмах Хмельницкий красноречиво описывал всякие напасти, болезни, извергов-начальников. И ни слова о деньгах. Когда Елизавета Николаевна узнала, что у бывшего мужа появилась семья, стало ясно, что поднимать детей ей придется одной.
И все-таки мать семейства не растерялась. Не имея ровно никаких средств к существованию, Хмельницкая хваталась за любое дело: шила белье, предлагала услуги в качестве сиделки. Она уставала до обмороков, но всех детей отдала учиться в гимназию. В семье мать имела неограниченное влияние и воспитала у детей чувство преданности друг другу, без которых в их положении трудно было прожить.
Едва старшей Варваре исполнилось шестнадцать лет, она, еще не окончив курса гимназии, стала подрабатывать машинисткой в местном управлении. Ни одной траты на себя, ни одной обновки – все приносилось матери в дом. Но что сделаешь на жалкие рубли «пишбарышни»? Мать любовалась расцветающей прелестью дочек и думала: как им собрать приданое да и просто прилично одеть? Первое было пока мечтой. Ради второго Елизавета Николаевна, подложив под швейную машинку ватное одеяло, чтобы она не тарахтела, в ночной тиши перешивала старье.
По воскресеньям Варвара и Валерия отправлялись в офицерское собрание на танцы. Это было единственным развлечением, которое они могли себе позволить. Красоту девушек сразу заметили и оценили по достоинству. Кавалеры у них не переводились. Из-за сестер Хмельницких случались недоразумения, переходившие за пределами танцзала в драки. Вернувшись домой, дочки наперебой рассказывали матери о своих успехах. Та слушала их с чувством грусти и досады. Что толку в эдакой мелюзге: молокососы-кадеты, бедные учителя и путейские служащие. Разве это мужья для ее девочек? Легко предсказать их семейную жизнь: нехватки, скудный быт, злая бабья тоска, которая быстро старит самые хорошенькие личики. Нет, не такой судьбы хотела госпожа Хмельницкая своим девочкам.
И вот однажды судьба одарила Елизавету Николаевну надеждой, да такой прельстительной, что даже думать о том было боязно. Со всех сторон ей стали нашептывать, что на Валерию обратил внимание великий князь, часто посещавший молодежные вечеринки. А уж нрав этой первейшей в городе персоны – даром что сосланный – всем известен. Коли что заприметил, от того не отступится. Да и стоит ли упрямиться, если такой случай вышел. Супруга-то в столицу укатила сыновей навестить. Вот князь и разгулялся – воля!
Подбивая Хмельницкую посодействовать сближению Валерии и князя, едва ли кто искренне заботился о бедствующем семействе. Скорее другое: хотелось насолить Надежде Александровне, которой многие завидовали, да и вообще поразвлечься новой любовной интригой его высочества.
Поначалу Елизавета Николаевна была возмущена: ей предлагали отдать юную дочь в наложницы пятидесятилетнему сластолюбцу! Но мысль об «обаянии средств Его Высочества», о блестящем шансе покончить с полунищенским существованием в конце концов поумерили гордость оскорбленной матери. Человек всегда найдет оправдание своим поступкам. А вдруг, убеждала себя старшая Хмельницкая, она собственными руками рушит счастье Валерии? Ведь не она навязывает дочь, а он сам проявляет интерес к ней. По городу уже ползли слухи, что «великий князь начал серьезно волочиться за пятнадцатилетней девчонкой, прехорошенькой гимназисткой четвертого класса...» В квартиру Хмельницких на окраине города зачастили посланники Николая Константиновича с самыми соблазнительными предложениями.
Весьма осведомленные о начинавшейся интриге полицейские чины в своих рапортах писали: «Г-жа Хмельницкая имела полное влияние на дочь». Да и Валерия была польщена вниманием первого лица в городе, имя которого вызывало трепет. Однако, как выяснилось позже, девушка оказалась введенна в заблуждение: мать говорила ей «о законном бракосочетании» с князем. В мыслях обеих Хмельницких развод со «старой» женой Надеждой Александровной представлялся делом само собой разумеющимся и вовсе не сложным. Власть его высочества казалась им безграничной, а дальнейшая перспектива – фантастически, невероятно счастливой.
Надо отдать должное недюжинной коммерческой хватке, пробудившейся в Елизавете Николаевне. Ею была проведена целая серия переговоров с доверенными лицами князя. Но когда стороны пришли к соглашению, она не доверилась княжескому слову, а потребовала все зафиксировать на бумаге.
Его высочество обязался не только жениться на Валерии Хмельницкой, но и выдавать жене со дня свадьбы по тысяче рублей ежемесячно. Надо сказать, что зарплата чиновника средней руки в Ташкенте в то время составляла 40–50 рублей. В качестве свадебного подарка невеста получала единовременно пять тысяч рублей и такие дорогостоящие предметы, как столовый и чайный сервиз из серебра. Забегая вперед, скажем, что Валерия передала матери буквально все, что получила от князя, и Елизавета Николаевна очень деловито всем распорядилась. Деньги, ценные бумаги и даже дареное серебро были ею помещены в Ташкентское отделение Государственного банка на имя свое и других членов семьи. Особенно заботилась старшая Хмельницкая о сохранности бумаг с обязательствами его императорского высочества.
Последняя любовь великого князя Николая Константиновича Валерия Хмельницкая, та, которую он называл Царевной.
Эти три слова буквально околдовали, заворожили мать и дочь... Валерия видела себя на берегах Невы, в столице императоров – не век же ее князь будет сидеть в Ташкенте!
У Хмельницких все переменилось. Семья быстро переехала в большой дом, купленный Николаем Константиновичем за тридцать тысяч рублей. Недоучившаяся гимназистка стала разъезжать в княжеском экипаже, запряженном сказочно красивой тройкой жеребцов. Все понимали, что Валерия – новая фаворитка его высочества.
Между тем князь влюбился не на шутку, и страсть его разгоралась с каждым днем. Красота девушки, ее неопытность превратили завзятого дамского угодника в лепечущего любовный вздор юнца. Вечно занятый неотложными делами, князь досадовал и нервничал, если что-то мешало ему бывать у Хмельницких каждый день и видеть свое сокровище.
«Милая Царевна!
Очень глубоко сожалею, что нельзя сегодня к Вам приехать. Сердце мое болит ужасно... Что Вы будете делать в одиночестве после театра? Не лучше ли быть вместе?
Ваш страдатель Н.».
Его высочество называл девушку Царевной – то ли из-за казавшейся ему сказочной красоты, то ли намекая, что ее ждет «августейшее» будущее. Эта исступленная страсть возродила в нем самые опасные, неосуществимые, казалось, желания, и, верный себе, он шел напролом.
Спустя полтора месяца после начала их связи у Валерии случился выкидыш. Князь совершенно потерял голову. К постели больной привезли лучших докторов. Его высочество, забросив все дела, с безумной тревогой спрашивал каждого из них: «Ну что? Как она? Скажите, что нужно сделать...» Он совал в карманы докторов крупные кредитки: «Только вылечите...»
Николай Константинович уже не делал никакой тайны из своих отношений с гимназисткой. Он с беспокойством осведомлялся у знакомых дам, не грозит ли случившееся в дальнейшем здоровью Валерии, сможет ли она родить ему ребенка. Откровенничал, что уже давно не живет с Надеждой Александровной и, хоть уважает в ней хозяйку дома и мать своих детей, все равно между ними все кончено и он женится на Валерии.
На деле же князь спешил: Надежда Александровна писала, что собирается вернуться. На вопрос поправившейся Валерии, скоро ли их свадьба, давал утвердительный ответ. Мысли его по этому поводу были оригинальны, он, как всегда, не желал принимать во внимание ни законов, ни традиций, ни собственного зависимого положения. Как человек православный, объяснял князь своей Царевне, он имеет права жениться три раза. Две супруги у него уже есть: Надежда и Дарья. В третий и последний раз сердце выбрало ее. Она и будет единственной, навек любимой женой.
Первые же попытки князя убедить местного священника обвенчать его с Валерией потерпели фиаско. Напуганный историей с Часовитиновой, батюшка не убоялся княжеского пистолета и не прельстился никакими посулами. Но князь не отступал. Он узнал, что есть такой священник Свиридов, который мечтает иметь письменный стол «с принадлежностями» и кур дорогой породы. И в результате доверенный князя, пообещав от имени его высочества выполнить его мечту, обо всем договорился.
...7 марта 1900 года Валерию в белом платье, ее мать и сестру привезли во дворец князя. Обязанности шафера выполнял поручик Малиновский, одетый в парадную форму. Прибыл и батюшка, которому тотчас вручили двести рублей. Поручик отвел его в соседнюю комнату и крепко угостил коньяком. Сразу сильно захмелевший Свиридов успел, правда, разглядеть лежавшие на столе два револьвера. Но тут выяснилось, что у священника нет ни облачения, ни требника, ни венцов. Князь страшно расстроился и послал записку знакомому настоятелю Георгиевской церкви с просьбой все это доставить. А чтоб у того не возникло подозрения, сослался, что и крест и прочее нужны для совершения требы у постели больного. Привезли все, кроме венцов.
