Вильхельм Муберг - Ночной гонец
Односельчане, не зная правды, считают его изменником, барским прихвостнем. Никто больше не слушает его сонетов. Зато они разиня рот слушают этого смутьяна Класа Бокка. Тайные дела творятся в деревне, люди ходят крадучись, о чем-то шепчутся, что-то прячут, по ночам уходят из дому. Подала тут одно птица голос про мятеж. Ходит, мол, из уст в уста слух: из деревни Брендеболь послали штафет.
«Штафет идет! Скачи нынче же в ночь или пошли другого вместо себя! Добудем себе свободу!»
Староста про штафет ничего не ведает, ибо односельчане ему больше не доверяют. Неужто они в ослеплении — хотят погубить себя и своих близких? Эти оглашенные мужики хотят поднять смуту на селе, идти против власти, нарушить мир и покой. Каждый должен защищать свое право, но делать это надо с умом, полегоньку, зная меру, а не лезть на рожон очертя голову. Того, кто загубил себя, нечего хвалить, ибо он не сумел защитить свою жизнь и пропал ни за полушку.
Однако ему не верится, что крестьяне из Брендеболя послали недозволенный штафет, дабы поднять бунт. Видно, неправду говорят про этот штафет. Хватит с них бед — неурожаи, голод, барщина. Неужто после всех напастей они не научились дорожить жизнью?
К ним в деревню пришел запретный штафет. Йон Стонге отвел искушенне, отвел тяжкую беду от своих собратьев — закопал этот штафет на пол-аршина в землю, сверху положил аккуратно дерн, чтоб было неприметно. Неокольцованный боров разрыл землю, тогда староста закопал штафет в другом месте — на пригорке за хлевом возле ручья — и снова прикрыл землю дерном. Отсюда уж штафет никогда больше не попадет людям в руки. Он будет лежать здесь до скончания века, сгниет и превратится в землю; вырезанная утренняя звезда не станет больше светить над землей. Он старательно утоптал землю. Так что об этом Йон из Брендеболя может не тревожиться. Скоро придет ему избавление и от другой напасти. Двенадцать человек отправились поутру в лес. Сегодня ночью он может спать спокойно в своей постели.
* * *Южный ветер свистит над трясиной Флюачеррет, пригибает к земле камыш, гонит по небу серые рваные тучи. Солнце спустилось к верхушкам сосен — короткий день приходит к концу.
Во рту у Сведье пересохло, он набирает полные пригоршни снега и глотает его. Снег на миг охлаждает его воспаленную глотку, проходит ледяной каплей по всему нутру. Сведье наломал еловых ветвей, разгреб снег и сделал себе постель. С колена у него кровь бежит не так сильно, она капает медленно, как вода с ветки после дождя. Но рана на ноге болит еще сильнее.
Он не спускает глаз с людей по ту сторону озера. Двое посмелее попытались было еще раз переправиться через болото, голову одного покрывает черный капюшон. Они идут осторожно, нащупывая почву. Сведье выстрелил. Идущий впереди покачнулся и попал ногой в трясину. Спутники бросились к нему на помощь. Сведье между тем успел зарядить мушкет и выстрелить еще раз. Он вовсе не надеялся попасть в них — они были слишком далеко. Двое поскорее вытащили третьего из трясины и поспешили назад.
После этого они притихли.
Человек из леса слышал, как они громко говорили — держали совет.
Скоро начнет смеркаться. Они знают, что он ранен, покалечен и не сможет бежать. В темноте они не осмелятся идти по болоту. Раз они не настигли его в роще до наступления темноты, он будет лежать здесь в безопасности до рассвета — бездонные болотные глазницы надежно охраняют его. Он знает, что увидит восход солнца еще раз.
Но если даже ему не видать больше солнца, что скрылось сейчас за облаками, все равно оно взойдет завтра и будет свершать свой праведный путь по небу. Сгинет он или останется жив, солнце не свернет со своего пути. Он всегда шел за солнцем, оно указывало ему, как жить на земле. Оно никогда не повернет вспять, никогда не пойдет справа налево. Так и его права никому не отнять. Покуда солнце ходит по небу слева направо, с востока на запад, право его за ним. Завтра утром солнце вновь загорится над лесом, и будет оно светить все дин до скончания века, указуя, что есть правда на земле.
Он защищал свою свободу, покуда хватало сил. Живым он не дался.
Вдруг Сведье насторожился: он услыхал на другом берегу болота новые звуки — эхо разносило по лесу стук топора. Облавщики рубили деревья.
Он тотчас догадался, на что им нужны бревна. Как только им сразу не пришло это на ум? Они проложат гать и переправятся к островку, где он укрывается. Когда стемнеет, они переберутся к нему, проталкивая вперед бревна через болотные глазницы. По бревнам ничего не стоит перейти через зыбкие кочки. Они переправятся в темноте, когда он не сможет целиться в них.
Он видел закат солнца в последний раз.
Сведье набил рот снегом и начал жевать. Все тело его горело огнем, и все же его трясло от холода. Рана болела все сильнее, он ворочался с боку на бок, но боль не унималась. Он промыл рану снегом, и ему немного полегчало. Потрогал мизинцем дырку, пробитую пулей.
Видно, у стрелка пули были крупнее, чем у него. Такие пули льют для охоты на волка, подумал он.
Эта пуля налила тяжестью его тело, уложила его на землю. Она отнимет у него солнце, луну и весь белый свет.
Темнело. Поднялся сильный ветер, черные тучи выстелили небо; словно в погоне за кем-то, быстро мчались облака. Уже не различить было болотные кочки, усыпанные клюквой, — они укутались в черный наряд, потонули, слились. Одинокая усталая ворона летала над болотом медленными большими кругами, распластав по ветру крылья. Далеко на болоте слышался глухой плеск — тяжелые бревна падали в воду.
На островке посреди трясины Флюачеррет сумерки укрыли Сведье, человека из леса, а двенадцать облавщиков тем временем прокладывают к нему гать. Он смутно различает фигуры людей, они идут без фонарей. Несколько раз он выстрелил наугад. Осталось только пять пуль, надо беречь их. Но у него есть топор за поясом, одному человеку он может раскроить череп.
Хлюпанье бревен в болоте слышится совсем близко. Он лежит в темноте, врастяжку, зарядив мушкет, ждет. Вот слышится голос, призывающий: «Сюда! Сюда! Давай еще одно!» Он узнает этот голос. Чавкают сапоги в болотной жиже. Люди приближаются. Он слышит их хорошо, но видит плохо.
К нему идет огромный, могущественный человек. Сведье вызывал его однажды на бой, но тот не вышел к нему. Теперь он идет, шлепая сапогами по болоту. Человек подходит все ближе и ближе, но это не его собственное тело, не его ноги. Зачем ему идти самому? У него много наемников, ему принадлежат их руки, их ноги, их тела. Этих рук и ног хватит, чтобы уничтожить Сведье. Вот они идут к нему, эти ноги, крадучись по болоту в темноте; это сильный человек, у которого много тел, много рук, а в руках пистоли, топоры и ножи.
Но разве может этот человек помешать солнцу идти своим путем?
Сведье лежит и слышит, как человек этот подходит к нему. Он стоит в десяти саженях от Сведье — самый раз пальнуть из пистоля. Это рослый человек с черным капюшоном на голове. Безухий, продавший и переживший свою честь. Он самый. Наемник, душивший своих собратьев, чтобы самому остаться в живых. Он и есть — тысяча тел, тысяча рук. Сколько раз он поднимал свой топор и рубил своим собратьям головы, шеи, руки. На нем огромный черный капюшон, бросающий тень на землю; всюду, где проходит этот человек, люди бегут от него. Вот он вышел из темноты. Нет, это не тот человек… А может быть, все-таки тот самый?
Сведье прицелился и нажал курок, он глухо щелкнул, но выстрела не последовало. Осечка. Затравочный порох намок от снега, а стрелок и не заметил этого в темноте.
Бегущий человек поднял топор. Сведье схватил свой топор и хотел было подняться, но забыл, что не может опираться на обе ноги. Как только он встал, одна нога подогнулась, точно мертвая, и он упал навзничь с поднятым в руке топором.
Тут Ханс из Ленховды подбежал к нему и вонзил топор ему в грудь.
День и ночь скачет гонец
На островке в трясине Флюачеррет люди развели огонь. Присяжные Ула из Кальваму и Монс из Хёгахульта сидят на корточках у самого костра, греются. Между ними стоит Оке Иертссон из Хеллашё. В двух саженях от них двое батраков ленсмана мастерят мотыги из молодых березок с кривыми стволами у корней.
Остальные тоже стоят у костра, греют руки. Пахнет влажной землей и тиной, на кусте можжевельника возле огня вывешены на просушку вымокшие, измазанные рукавицы. Отсвет костра падает на камень, к которому прислонен топор в больших красных пятнах. Это топор Ханса из Ленховды.
Двенадцать человек собрались у костра. Тринадцатый лежит, распростертый на земле, под косматой елью. Он лежит, не двигаясь, но веки его подрагивают, глаза открыты. Люди у костра слышат его тяжелое дыхание.
— Тот ли это человек, Ханс? — спрашивает ленсман.
— Он самый, — отвечает Ханс из Ленховды.
— Точно ли?
— Я признал его. Однажды я отметил его ножом. Он носит мою метку.
