Дмитрий Агалаков - Аквитанская львица

— Так пойдите и узнайте! — строго сказала королева. — Или посмотрите в окошко!

Одна из служанок, отдернув шторку, заглянула в узкое оконце и ойкнула:

— Там корабли, много! Господи, на нас напали…

— Оденьте меня! — приказала Алиенора.

Но дверь в ее каюту распахнулась раньше, чем одна из служанок успела залезть в платье, чтобы выйти, а другие — облачить государыню. В каюту влетел сам Жоффруа де Ранкон с мечом в руке. Увидев свою прекрасную королеву в ночном наряде, почтительно отвел глаза.

— Что вы себе позволяете, де Ранкон? — едва успела спросить королева. А в открытую дверь за де Ранконом уже влетали звуки настоящей битвы. — Смотрите же мне в глаза, черт вас побери!

— Нас атаковали пираты, ваше величество! — исполнив приказ королевы, поклонился аквитанец.

— Пираты?! — изумилась она. — Но откуда они?

Ее служанки затрепетали — всем известно, как в случае победы поступают пираты, особенно турки, с простыми христианками, если их оставят в живых. За сеньору ждут выкупа, а служанок, изрядно попользовав, продают в рабство.

Алиенору уже одевали, а де Ранкон под аккомпанемент битвы, отвернувшись, объяснял:

— Они подошли под норманнским флагом, капитан решил, что это корабли Рожера Сицилийского, оказалось — нет.

Ночной шторм, настигший флотилию Людовика на широте острова Кипр, разбросал все корабли. Капитаны не получали никаких рекомендаций на случай подобных обстоятельств и, собравшись группами, кто кого заметил на горизонте, на всех парусах направили свои суда к Сицилии. Дрейфовать вблизи турецких берегов и ждать у моря погоды никто не решился. Больше недели странствовала Алиенора в сопровождении еще одного норманнского корабля по Средиземному морю и вот, наконец, оказалась недалеко от берегов Пелопоннеса, у мыса Малея, где их и поджидала беда.

— Это турки? — спросила она.

— Вряд ли, — отозвался Жоффруа де Ранкон. — Это не их территория — мы у берегов Греции.

— Мы способны одолеть этих мерзавцев?

Аквитанский барон замялся.

— Да говорите же, черт бы вас побрал! — вновь выругалась Алиенора. — Мы победим?!

За дверью, получив смертельный удар, кто-то со стоном испустил дух. Был слышен полет стрел — они с легкими ударами вонзались в борта корабля и мачты и совсем легко — в человеческую плоть.

— Не думаю. У них пять кораблей, у нас два. Но мы будем драться и умрем за вас, ваше величество, — заключил де Ранкон.

Дверь вновь открылась, и в каюту уже одевшейся королевы залетели еще два рыцаря — Гуго де Лузиньян и коннетабль Аквитании Сельдебрейль. Оба держали в руках мечи и щиты.

— На корабле пожар! — выкрикнул Гуго де Лузиньян. — Надо выходить!

— Мы закроем вас грудью, королева! — выпалил Сельдебрейль.

Алиенора метнула на них гневный взгляд.

— А дальше? Что вы будете делать дальше, сеньоры, когда пираты сделают из вас решето? — Она огляделась. — У нас есть белый флаг? — И, не дождавшись ответа, приказала: — Дайте мне копье, немедленно!

Сельдебрейль выскочил из каюты и через минуту вернулся с окровавленным древком копья. В плече коннетабля, задев лишь самый верх, пронзив кольчугу, торчала стрела.

— Они уже на корабле, — сказал он. — Наших осталось совсем немного!

Алиенора сама сорвала простыню со своей постели и пронзила ее с двух сторон обломанным концом древка.

— Прикрывайте меня щитами, сеньоры! — сказала королева. Рыцари окружили ее, они вынырнули из-под низкого потолка каюты, и Алиенора подняла вверх белый стяг.

Половину корабля уже затянуло черным дымом. Повсюду был огонь и лежали трупы. Схватка последних аквитанцев с пиратами уже происходила недалеко от каюты королевы.

Выйдя под защитой своих рыцарей, она подняла древко как можно выше и замахала белым полотнищем.

— Я, королева Франции, повелеваю прекратить битву! — собрав всю силу своего звонкого голоса, выкрикнула она. — Мы сдаемся!

Но ей понадобилось повторить эту фразу раз десять, чтобы обе стороны прислушались и опустили клинки. По ее приказу аквитанцы немедленно сложили оружие.

— Я, королева Франции Алиенора, сдаюсь на милость победителя! — громко сказала она предводителю отряда.

Ее рыцари — Жоффруа де Ранкон, Гуго де Лузиньян и Сельдебрейль — с неохотой расступились и тоже положили перед собой мечи и щиты.

— Кто вы и на чью милость я могу положиться? — спросила Алиенора у предводителя пиратов.

Тот, загорелый, в шальварах и заляпанной кровью рубашке, с повязкой на голове, изящно поклонился:

— Меня зовут капитан Фока из Калабрии, ваше величество. — В руках он держал сарацинский ятаган и небольшой круглый щит. — Я польщен подобным знакомством. Вы сдаетесь на мою милость и отныне, как союзник норманна Рожера Второго, принадлежите его противнику.

— И кто же его противник? — гордо спросила Алиенора.

— Император Византии наисветлейший Мануил Комнин.

Королева переглянулась со своими рыцарями:

— Час от часу не легче, — вздохнув, сказала она.

— Вам стоит поторопиться, ваше величество, — заметил пират. — Соберите самые необходимые вещи — ваш корабль скоро пойдет ко дну.

— Мы друзья с вашим императором, — даже не думая двинуться с места, сказала Алиенора. — И я требую неприкосновенности для всех моих людей без исключения.

— Вам и вашим людям я обещаю полную неприкосновенность, ваше величество, — улыбнулся пират. — А лично вам — лучшие апартаменты на моем судне!

— Благодарю вас, сеньор Фока из Калабрии, — в ответ ему тоже улыбнулась, но куда холоднее, королева Франции. — И куда же вы нас повезете?

— В Город-светоч, разумеется! — жизнерадостно рассмеялся тот. — В Константинополь, ваше величество!

Алиенора вновь переглянулась с рыцарями своего дома. И чтобы грек не понял ее, бросила на провансальском языке:

— Хороша я буду, представ перед Мануилом Комниным в роли рабыни.

Греческий пират выполнил требование королевы Франции — ее рыцарям оставили мечи и разрешили охранять свою королеву, тут же были и до смерти перепуганные служанки, которых жадными глазами провожали разбойники-греки. Постель королевы отгородили простыней, чтобы она могла раздеться и отдохнуть по-человечески, все остальные спали одетыми. Вернее, не спали, а пытались немного подремать, чтобы оставались хоть какие-то силы. Как можно было заснуть, зная, что ты пленный и твоя судьба в руках злодеев?

И все же глубокой ночью королеву и ее приближенных укачало — усталость и треволнения взяли верх.

Алиенора проснулась все от того же шума — за пределами выделенной ей каюты шла битва: там с треском разлеталось дерево, звенело оружие и вопли погибающих резали слух.

На этот раз служанка раньше приказа подскочила к оконцу и отдернула шторку.

— Опять корабли — и опять много…

Облаченные в кольчуги де Ранкон, де Лузиньян и Сельдебрейль пытались по очереди выбить дверь, чтобы посмотреть беде в лицо, но это им никак не удавалось.

— Они подперли двери снаружи! — гневно сказал Сельдебрейль. — Что будем делать?

Рыцари переглядывались. Алиенора, которую вновь быстро одели служанки, печально взглянула на своих рыцарей.

— Что может быть еще худшим, чем наше нынешнее положение? — спросила она.

— Если нас возьмут турки, — с поклоном ответил Жоффруа де Ранкон. — Тогда нас отвезут не в Константинополь, ваше величество, где Мануил Комнин, несомненно, отпустил бы вас к мужу, еще и наградив подарками, а, скажем, в Каир — к тамошнему султану или в Иконий, все к тем же мусульманам. Не забывайте о судьбе Иды Австрийской, она так и канула в магометанском плену, став наложницей. А вы куда более красивы, вас точно не отпустят — ни за какой выкуп!

— Не каркайте, де Ранкон, — вяло бросила Алиенора. — Тоже мне, разобрала вас охота шутить, — она покачала головой. — Господи, сколько же еще будут продолжаться наши мытарства?

А бой на корабле, судя по воплям и лязгу металла, только еще разгорался.

— Самый худший вариант — если мы пойдем на дно, — заметил Гуго де Лузиньян. — Думаю, стоит разрубить эту дверь. Да мечом не впору. Эх, топор бы сейчас!

Шум битвы приближался к дверям. Все три рыцаря, вытащив из ножен возвращенные им мечи, встали стеной у двери. Наконец преграда была снесена и двери распахнулись — на фоне утреннего солнечного света и угасающей битвы выросла фигура рыцаря — в кольчуге и кольчужном капюшоне, в плаще.

— Кто же здесь у нас? — спросил он, и у Алиеноры отлегло от сердца, едва она различила жесткий норманнский выговор. — Кого скрывают подлые греки?

— Они скрывают королеву Франции, рыцарь, — откликнулась она и, щурясь, вслед за своими вассалами, осторожно озиравшимися, вышла на свет.

— Сколько же выпало на вашу долю мытарств, государыня! — развел руками Рожер Второй. Жесткие черты лица короля сицилийских и неаполитанских норманнов смягчало приторное сострадание. — Если бы вы согласились плыть на моих кораблях сразу в Иерусалим! Если бы не пошли этой черной дорогой через Константинополь! Если бы! Я следил за вашим маршрутом, и сердце мое обливалось слезами, когда новые и новые горькие вести доходили до Палермо! Коварные греки, подлые турки! Конечно, вы устали, прекрасная Алиенора, но у меня вы отдохнете не хуже, чем дома, — король Неаполитанский был в высшей степени предупредителен и встретил королеву франков с почестями. — Даю слово норманна!