Владислав Бахревский - Ярополк
Заворчали избитые, израненные бойцы. От тысячи их осталась треть.
– Братья! – крикнул Догода. – Мы кагану службой заплатили сполна. Постоим теперь за нашу кровь, за славян, за Русь! На хазар!
И повернули бойцы копья в сторону Хазарии, и ударили на хазар.
Воины Святослава, как на ученье, будто только начинали дело, метнули тяжелые дротики, метнули другой раз. И хазары вдруг побежали.
– На лодки! – отдал приказ Арпад, сверзился со своего высокого места, прыгнул в седло, помчался к ладьям.
Как только белые хазары погрузились, ладьи тотчас отчалили. Остатки войска спасались вплавь.
Воды могучего Бузана, зарясь на доспехи, на оружие, тянули хазар на дно. Одни тонули, другие гибли от стрел, которые тучами сыпались на головы.
За рекой гремела гроза, пронзали небо молнии, а на правом берегу реки было светло.
Святослав выехал на холм, где совсем недавно правил кровавым побоищем каган-бек Арпад, поглядел на бегущих хазар, не порадовался, не посожалел, что кто-то все-таки спасся, ушел.
Повернул коня, поехал на другое взгорье. Туда, где все так же недвижимо стоял полк воеводы Претича.
– Кланяюсь вам, – сказал князь, подъехав к воинам.
Сошел с коня, встал на колени, коснулся лбом земли.
– За что? – спросил Претич.
– За то, что стояли хорошо. Арпад так и не решился пустить белых хазар. Кланяюсь! Кланяюсь и тебе, сын!
– Но мы никого не убили! – вырвалось простодушное слово у Ярополка.
– Убитых и так сверх всякой меры, – горько сказал Святослав и поглядел на поле побоища.
Косые лучи наполовину закрытого тучами солнца озарили кровавое озеро и алые лучи, все еще стекающие с багряно-черной земли.
– Жаль, что ушли белые хазары, – сказал Претич. – Это большая сила.
– Сила Хазарии здесь осталась, – показал князь на поле. – Хазария отныне звук, не более того.
О Баяне, об Илье Муромце, о Ярополке
Большая купеческая ладья, несомая сильной водой, ветром, ходко бежала в Меотидское озеро, чтобы одолеть его простор, зайти на денек в Босфор, отдохнуть на твердой земле среди просвещенного народа от потрясений на землях диковинных народов Руси и Хазарии и снова устремиться в синие ослепительные просторы Понта Эвксинского.
Баян сидел на корме, смотрел, как весело гонятся волны за кораблем и отстают, уступая право погони новой чреде волн.
Земля тоже уплывала вспять, и только облака догоняли ладью, обгоняли…
Баян думал о странной встрече с богатырем Ильей. О поединщице, которая чуть было не погубила могучего витязя.
И чудо чудное! Он вдруг увидел Илью Муромца на облаке. Облако вытянулось мостом с небес на землю, и по белому этому мосту шел богатырь, ведя в поводу своего Сивку. Богатыря пошатывало от усталости, но шел он неторопко, как человек, много и хорошо потрудившийся. Так возвращаются с поля жнецы и жницы, упившись допьяна работой.
Баян хотел окликнуть Илью, но – далеко, не услышит.
Пригляделся к громаде облаков, встающих за спиной богатыря, и увидел, что это тоже витязи. Огромные, как горы. Исполины светлых сил. Впереди, должно быть, Святогор. Его тяжелый конь, увязающий ногами в тверди земной, проваливался в облака по грудь.
«Славяне победили хазар», – подумал Баян.
Он знал от купцов о движении многотысячных дружин по степи к Бузану, который купцы-греки называли Танаисом, а славяне Доном.
Баян вспомнил Ярополка. Если победил Святослав, то княжич, верно, будет искать своего товарища.
Перед глазами встала Власта. Что с матушкой? Где она? Обошла ли стороной ее дом в Итиле злая госпожа война? Баян потихоньку запел, что в голову шло:
Не орел кружит в поднебесье,То судьба парит.Коль падет с небес, так на голову,Коли клюнет железным клювом,Так в темечко.Дышит темечко у младенца,А глаза у судьбы да ведь круглые,А перышки-то у судьбы все ведь пестрые.
Купец услышал пение странного своего спутника. Сокровенный отрок. От кого сокровенный? Про то ничего не сказано. Сказано: нужно доставить в Царьград ко двору василевса.
…В это самое время Ярополк, которого поминал Баян, был снова огорчен приказом отца. Великий князь отсылал княжича в Киев. Одно льстило: Святослав возлагал на сыновние плечи два важных дела. Одно дело – сообщить о битве, о победе и другое дело – довезти до Киева живыми раненых воинов. Обоз составлялся очень большой. Раненых было много.
Поход не обещал быть легким: в степи метался побитый Куря. С ним бежало с поля битвы не меньше семи-восьми сотен. А для защиты обоза Святослав смог выделить Ярополку всего две сотни легкораненых конников, да полторы сотни было у самого княжича, его охрана.
Решили ехать в Киев еще тридцать витязей Догоды. Приглядеть за своими ранеными товарищами, поберечь в пути молодого князя, поискать, повидать своих родичей.
Остальные витязи кагана Иосифа шли на Белую Вежу, на Итиль вместе со Святославом.
Обоз отправлялся на другое утро после сражения. В ряд поставили по три телеги, по три арбы (арбы остались от хазар), но все равно змея получилась длинная, на полверсты.
Прощаясь с сыном, Святослав сказал:
– Передай бабушке, великой княгине Ольге: отныне хазары будут Киеву давать дань. И не с дыма, а с каждого мужчины. Великой прибыли пусть все-таки не ожидает: пройду Хазарию из конца в конец. Городов не оставлю…
Обнял Ярополка:
– Ну, сын! Чего тебе в походе добыть? Жену, коня, самоцветы?
Ярополк жарко вспыхнул щеками:
– Найди Баяна, друга моего!
– Княжич! Княжич! – раздался вдруг слабый голос из телеги.
Ярополка звал Позвизд. Он лежал вместе с Чудиной. Раны, слившаяся кровь породнили суровых противников.
– Княжич! – шептал Позвизд белыми губами. – Баяна украли… Он был при кагане Иосифе. Кагана убили, и Баяна должны были убить… но спасен… Украли его, увезли…
– Но куда? Куда?
– Не ведаю, княжич. Может, он теперь уж в самом Царьграде.
– Найдем и в Царьграде, – сказал Святослав и еще раз обнял Ярополка. – Да хранит тебя Сварог! Да осенит в пути крыльями громовержец Перун!
Заиграл рожок. Обоз тронулся. Конь Ярополка переступил ногами на месте, а потом пошел, пошел.
Князь Святослав долго провожал сына глазами, но тот так и не обернулся.
О восточном походе Святослава и о судьбе Хазарии
В дивной летописи святого инока Нестора, называемой нами «Повестью временных лет», читаем: «В лето 6473. Иде Святослав на хазары. Слышав же хазары изидоша противу с князем своим Каганом и сошлись биться, и в брани одолел Святослав хазар и город их Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов».
Скупо писали предки. Без громких слов. Себя не похваляли, врагов не унижали, не корили. О подробностях Восточного похода князя Святослава поведали нам арабы, посещавшие в те времена Булгарию, Хазарию, Русь.
Оставшись хозяевами поля битвы, воины Святослава добили врагов, сожгли тела погибших своих товарищей на великом костре, справили по ним тризну и поспешили, ведомые князем, в глубь Хазарии.
Летнюю столицу каганов Саркел, называемую славянами Белой Вежей, взяли и разрушили до основания. Слишком близок и ненавистен был этот город Киеву, да и стоял он на утерянной славянами земле.
Поспешая, без шатров, без обоза двинулся Святослав на Итиль. Одолел легко, хазары уже трепетали перед русичами, разбегались, бросая дома, уходили за Волгу.
Когда-то князь Игорь, осаждая город Бердаа, говорил хазарам: «Единственно, чего мы желаем, – это власти».
Вера хазар не беспокоила прежнего киевского князя, он не громил города, желая получить как можно больше дани. Святослав пришел в Хазарию не ради наживы. Он пришел уничтожить царство, где славяне и руссы жили в рабстве.
Итиль не был превращен в руины. Святослав спешил воспользоваться паникой и взять большой богатый Семендер.
Арабский историк ибн Хаукаль[73] сообщает: Семендер был сожжен русскими дотла. И не только город – погибли все виноградники, главное богатство края.
Покончив с Хазарией, князь Святослав обратил свой взор на южных союзников кагана, на племена ясов и касогов.
Новгородский летописец обронил фразу, которая дорого стоит. Он написал, что Святослав побежденных ясов и касогов «приведе Кыеву».
Ясы[74] и касоги[75] – народы конные. У них лошадь не столько работник, сколько воин. Славянам-пахарям всегда недоставало именно конного войска. Славяне чувствовали себя тверже, стоя ногами на земле. Прирожденные пехотинцы.
Когда-то переселял в Киев князь Кий черкасс, чтоб славяне переняли у них конное боевое искусство.
Святослав в ясах и касогах тоже хотел не врагов видеть, но ближайших союзников и соратников.
Молод был князь, очень молод, двадцати двух лет от рождения, а о будущем Киевского княжества не только задумывался, но и творил это будущее.
А что же Хазария?
Огромное пепелище еще дышало жаром жизни, и все же рана, нанесенная государству русским князем Святославом, оказалась смертельной.
