Сергей Жоголь - Пращуры русичей
– Ну, что, мужик, считай, что легко отделался, в следующий раз не глупи, а не то, не кулака, а меча отведаешь, – заявил скуластый вожак воинов, когда его люди погрузили на телегу мешки с зерном, составлявшим почти весь запас огнищанина. – В следующий раз не противься.
Когда люди Аскальда покинули дом Ирги, и жена разрезала связывающие его руки путы, огнищанин поднялся и пошёл в хлев седлать стоявшую там старенькую лошадку.
– Куда собрался то? – робко глядя на мужа, произнесла хозяйка.
– В поселение пойду, к старейшинам. Поведаю, что аскальдовы вои творят, попрошу помощи. Доколь терпеть то, просить стану, чтоб послов в Новгород снаряжали, да у веча новгородского управы на грабителей требовали, не нужны нам такие защитники, что свой же народ готовы по миру пустить.
Оседлав конягу, огнищанин покинул своё хозяйство и скрылся в лесу, он тогда ещё не знал, что не один он собирался искать управу на суровых варягов боярина Аскальда.
2
За три года правления Рюрик не только укрепил границы северных земель населённых словенами, кривичами и весью, но и взял под свою руку мерян и мурому. Он отвоевал часть земель у чуди, посадил в городах своих посадников, установил плату в княжью казну, усилил дружину, установил пошлины от торговли, пополнил казну. Пришедшие на смену умершим братьям посадники, правили жесткой рукой в своих землях, и, опасаясь княжьего гнева, не решались не доносить в новгородскую казну положенной платы. Рюрик не баловал новгородцев пирами и весельями и не позволял этого прочим своим людям правившим окрестными землями. И хоть для многих такие порядки оказались не по сердцу, но, тем не менее, богатства князя росли, дружина крепла на зависть воинственным соседям. Но не всё гладко было, не везде было спокойно, и больше всего тревожила князя Старая Руса, городок в Южном Приильменье, где правил посадник-воевода – варяг Аскальд.
– Совсем воевода совесть потерял, подати с людишек дерёт немереные, – доносил в очередной раз князю дворский Драга75, сутулый старикашка с плешивой головой – Купцы по Ловати к полочанам76 ходили по торговым делам, так как возвращались, Аскальд с них за проезд такую плату затребовал, что пришлось половину всего товара отдать. А ведь Новгороду то от тех товаров ничего не поступило, уж почитай год, от Старой Русы прихода в казну нет.
Рюрик вышел на веранду и осмотрелся. Из княжьих хором, стоявших на холме был виде почти весь город. Мысли Рюрика унеслись куда-то далеко, за эти труднопроходимые леса, за широкие реки, за море. Он вспомнил свою старую жизнь, полную опасностей, сражений, ту жизнь, где он могучий варяжский конунг воевал за добычу, за клочок земли, к которому можно было бы привести боевую ладью, что бы набрать пресной воды и раздобыть провизии для себя и для своих воинов. А что же сегодня, сейчас, что для него сегодняшняя жизнь. Он, наконец то, нашёл то, что искал, власть, богатство, славу для себя и своих потомков. Нужно всего лишь уберечь это, но что же труднее завладеть властью, или удержать её.
– Так вот я и сказываю, княже, акромя Олега некого в Русу поставить, – бормотание Драги наконец-то оторвали князя от его дум, он словно очнулся и прислушался к словам дворского. – Хотя и он, кто? Мальчишка ещё, куда ему против Аскальда? Тот возьмёт да не пожелает власть над городом по добру отдать.
– А ведь и то правда, не отдаст Аскальд города по-доброму, – подумал князь, прикусив ус. – Олег конечно, вояка хваткий, да и умён не по годам, но Аскальд, это Аскальд. Его даже датские ярлы побаивались, а уж тем-то палец в рот не клади, волчары, да и дружина у него немалая, варяжская, русы да нурманы.
– Поговаривают что Аскальд из местных целый гарнизон в Старой Русе собрал, – продолжал речь Драга, но князь поднял руку, призывая дворского замолчать.
– Прав ты, неспроста Аскальд богатства копит. Да силы сбирает, – произнёс князь. – За одну монету можно варяга нанять, а за мешок золота целую рать на ровном месте выставить. Не отдаст власть воевода Староруский. Да и как Олега отошлёшь, ещё Ефанда умершая тому всеми силами противилась.
Глухой протяжный гул прервал беседу, громкие крики слышались отовсюду. И князь, и его верный слуга, посмотрели вдаль, по улицам города, к центральной площади валили целые толпы.
– Случилось ли чего, – приставив ладонь к уху, произнёс Драга, который на старости лет был слегка глуховат. – Шум ли какой, не пойму я что-то.
– Знать случилось, раз люд на площадь городскую валит. А ну, старый, кликай гридней, раз народ туда спешит, знать и нам туда дорога, – расправив могучие плечи, произнёс князь. – Глянем, кто же это без моего повеления решил вече скликать.
Гул доносился всё чётче и чётче, и князь, и купец и боярин, и даже самый ничтожный городской подмастерье знали, что звон вечевого колокола, это немаловажное событие.
3
Толстый словно бочка боярин в расшитом парчовом кафтане протопал мимо, пыхтя и покрякивая. Окружавшая его свита следовала гуськом, расталкивая всех, кто мог оказаться на пути этого дородного увальня. Следом небольшой кучкой проследовали пятеро мастеровых в простых рубахах и портах, в лаптях обутых поверх потемневших от копоти онучей.
– Видать кузнецы, – подумал Ирга, обратив внимание на подпаленные волосы мужиков и парней. Он с грустью посмотрел на свои ноги, – Знал бы, что так далеко меня занесёт, ещё бы две пары прихватил.
Лапти, в которых он ушёл из дома, превратились в растрепанное бесформенное лыко, а почерневшие от грязи портянки, были ещё чернее потемневших от копоти онучей мастеровых. За кузнецами шли другие новгородцы: прошёл купчина с ватажкой, эти не как тот новгородский боярин, все рослые, жилистые, оружья при них нет, но по повадке видно, этим к мечу да к секире не привыкать, бывалые вояки. А вот и они – русы, бритые на голо, лишь чубы на голове да усищи до самой груди – с ними ни купцы не стража новгородская не сравниться, эти войной живут, а смертью дышат, таких лучше стороной обходить.
Ирга скинул с плеч походную котомку, расправил спину. Мышцы почувствовали приятную истому. Сколько уж он в пути, не день не два, а уж почитай вторая неделя к концу подходит. Покинув своё огнище, направился Ирга в ближнее поселение, то самое, откуда сам был родом. Направился прямиком к поселковому старосте, рассказал там про свою беду. А уж там таких как он, не один и не двое побывали, многим слуги Аскальдовы горе принесли. Да только чем мог староста помочь, его самого приказчики посадника до липки обобрали. Вот и наказал староста Ирге, ступай на север вдоль речки Полисти, в том месте, где она с Ловатью сливается ладья купеческая у берега стоит. С теми купцами в Новгород плыви. Купцы те, что на ладье, уж больно на Аскальда злы, говорили, по прибытии в город, станут всех своих приятелей да знакомцев скликать, грозились вече созвать, да на посадника пожаловаться, за то, что он у них добрую половину товара в счёт платы за проезд взял. Если уж князь не рассудит их, так уж люд то новгородский за всех за нас точно вступиться.
– Как позвали варягов, так и погоним. А о семье не тревожся, присмотрим мы за ними, – пообещал староста, – Что б не обидел кто ненароком, да припасами пособим, на первое время хватит.
Ирга подумал, подумал: «А была, не была, всё одно делать нечего, коли найдём управу на посадника, может и вернём добро своё, а то как зиму зимовать без хлебушка то». Оставил он в поселении лошадку, да отправился на встречу с новгородскими купцами.
А купцы те и вправду, прознав про беду Ирги, на корабль его приняли, в пути не обижали, хлеб, соль с ним делили, как со своим. Пусть огнищанин и не одного с ними сословия, а всё же человек, родную речь разумеющий, да богов славянских почитающий. Один из купцов, глядя на драную одёжу Ирги, даже сжалился, да кафтан со своего плеча подарил.
– Носи, друже, а то мало ли, настанут холода, так и окоченеешь в своей одёже то, – с улыбкой проговорил сердобольный новгородец, похлопав Иргу по спине. – Ты теперь с нами на палубе одной, стало быть ты нам друг-товарищ, а товарищам помогать надобно.
Сейчас стоя на площади, в центре большого города, Ирга скинув купеческий подарок с плеч, да запихал его в котомку.
– Нет холодов, так побережём кафтанчик покудова, – прошептал огнищанин себе под нос, и снова взглянул на свои потрёпанные лапти. – Можа и их скинуть, да босиком? Нет, пожалуй, уж коль сами развалятся, тогда да, а покамест и так потопаем.
Тем временем огромные толпы всё стекались и стекались на городскую площадь.
4
– Нет, ты уж князь, послушай людей, послушай до конца, не одних нас твой посадник прибыли лишил! – с пеной у рта распинался рослый купец, тот самый, что принял у себя на корабле Иргу. – Да пусть народ новгородский тоже послушает.
