Мухосранские саги и другие дурацкие истории - Николай Соболев
И вот Пете на завершающих лагеря учениях доверили не что-нибудь, а управление тремя минными полями — левым, средним и правым.
Настоящими. Из противопехотных мин с электродетонаторами, выведенными в окоп на три подрывные машинки, соответственно, левую, среднюю и правую. Еще в окопе имелись Петя и полевой телефон.
И вот кульминация учений: справа принимающий полк изображает танковую атаку (потому-то и ставились противопехотки, они танку — как слону дробина, но смотрится эффектно), слева катится грузовик с посредниками, а в окопе дребезжит телефон.
— Тащ курсант! — передает управляющий сигнал командующий учениями. — Правое поле… подорвать!
Петя К. говорит «Есть!» и подрывает левое.
Посредники, понятное дело, обосрались, когда у них под колесами рвануло, но этим потери в живой силе и ограничились. Материальные же потери свелись к одной или двум покрышкам. Отделались легким испугом, что называется.
Что характерно, на разборе Петя хлопал глазами и говорил:
— Сам не знаю, как получилось! Я же видел — вот левая машинка, вот правая…
ФУФЛО ТРЯПОШНОЕ
Дима С., молодой человек родом с Арбата, происходил из послевоенной шпаны. Многие его одноклассники завершили свой жизненный путь до срока — кто от неумеренного потребления, кто от неладов с законом. В принципе, такая же судьба могла постичь и Диму, но твердая рука мамы буквально за шкирку затащила его в институт.
Там он постепенно втянулся в науку, закончил аспирантуру, но на всю жизнь сохранил любовь к увлечениям молодости — футболу и бильярду, культовому спорту среди той самой шпаны.
Уже будучи перспективным молодым ученым он чуть ли не в первое посещение Дома Кино выяснил, что там имеется бильярдная и немедленно туда направился. Каково же было его удивление, когда в маркёре он узнал давно запропавшего одноклассника! Последовали сцены массового братания, объятия и возлияния, рассказы о жизни, все закончилось продолжением банкета у Димы на квартире. По мере углубления в прошлое выяснилось, что одноклассник пропал в основном из-за двух ходок, а разговор все больше переходил на терминологию арбатской шпаны.
Уложенный спать на диванчике, маркёр проснулся утром от того, что кто-то водил ему по ранней лысине пальцем и приговаривал:
— Фуфло…
Потом направление движения пальца изменилось на противоположное:
— Фуфель тряпошный…
Последние волосы встали у гостя дыбом — где я? что со мной? Почему я фуфель??? Что за предъявы лошадиные???
Ларчик открывался просто: малолетний сын Димы наслушался вечером незнакомых слов и, встав утром раньше всех, пошел применять их на практике.
КАК ДИМА СТАЛ ГЕНЕРАЛОМ
Уроженец Арбата Дима С., в общем-то никогда военным человеком не был (несмотря на наличие отчима — кадрового довоенного офицера) и свое высокое звание получил исключительно благодаря научно-педагогическим заслугам — традиции у нас сильны, и должность заведующего кафедрой считается генеральской. Но никто об этом не вспоминает, ибо профессура ходит по гражданке.
За одним исключением — в вузах МПС принято носить форму, в МИИТе на военку без нее не допускали. В послевоенные годы железнодорожникам присваивали звания генерал-директоров тяги, дистанции, связи и пути, потом звания отменили и величали по должностям, но форма осталась по всем статьям генеральской — ткань, золотое шитье, гербовые пуговицы и ты ды.
Вот в некий период биографии Дима возглавил кафедру во Всесоюзном заочном институте инженеров транспорта, ВЗИИТе, и ему построили генеральский мундир. С карманАми.
Должностные обязанности новоявленного генерала включали поездки по стране для приема экзаменов у заочников. Естественно, по железной дороге. И даже в салон-вагоне, поскольку генерал. В нем же, кстати, должны были проходить и экзамены.
Но «экономика должна быть экономной» и вместо салон-вагона Диме просто выписывали бесплатные литеры в СВ или мягкое купе, а филиалы ВЗИИТа на местах обеспечивали помещение для экзаменов.
И вот тут выяснилась одна неудобная особенность формы. Дело в том, что самые крупные должности в МПС на местах относились к старшему начальствующему составу (т.е. примерно майоры-полковники), а тут из поезда выходит целый генерал, весь в золоте, фуражке с гербом и пойди пойми, кто он такой — главный ревизор, начальник управления в министерстве или вообще замминистра!
И Дима стал ездить в штатском костюме, чтобы не вносить ненужную панику в работу железных дорог и не нервировать занятых людей попусту. Но время от времени совершал вояжи по Москве в мундире, величая себя «генералом тяги» и непременно добавляя «карманной».
В ТИТРАХ НЕ ЗНАЧИЛСЯ
Чем хорошо «Щелыково»? Русская природа, старинная усадьба и полным-полно актеров в доме отдыха ВТО — ну грех же не снять какой-нибудь фильм, совместив приятное с полезным!
То «Русские деньги» (в девичестве «Волки и овцы»), то «Полонез Кречинского» (он же «Свадьба» оного), то сериал «Угрюм-река» второго извода… А началось все в 1966 году, когда всенародный наш Чапаев, Борис Андреевич Бабочкин, затеял без отрыва от Щелыкова доснять на брегах Куекши «Дачников» Максима Горького. Начинал-то он в Поленово, а тут лето, конец сезона, отпуска… Зато занятая в телефильме труппа Малого театра в Щелыково под рукой — ставь свет, камеру и снимай, сколько душе угодно.
Дима С., молодой человек родом с Арбата, к тому времени уже защитил первую диссертацию и в поступках стал более осмотрителен, поэтому памятуя свой театральный провал, на предложение сняться в фильме отреагировал осторожно. Тем более, что оно исходило от Никиты Подгорного, известного мастера розыгрышей и шутника. Но — уговорили и дали роль, разумеется, без слов.
Обрядили в городового, объяснили задачу — стоять у калитки и козырять проходящим туда-сюда. Причем на заднем плане кадра, то есть поработать такой живой декорацией. Дело нехитрое, только Борису Андреевичу первый дубль не понравился. А потом и второй. И третий.
А кругом лето, жара, артистов в импровизированных гримерках под зонтиками лимонадами поят, а городовым и прочей массовке не положено. Спасибо Подгорному, поделился, а то бы неизвестно, выдержал бы Дима С. съемочный день.
Деньги ему заплатили честно — три рубля, что ли, и они с Подгорным немедленно их отнесли в «шалман» и прогуляли. Но сцена в фильм не вошла — вырезали! Так до сих пор и неизвестно, подшутил Никита над Димой или честно пытался привлечь его к высокому искусству.
ХРЕНА ЛИ НАМ МНЕВНИКИ…
Эдик, институтский друг Димы С., молодого человека родом с Арбата, родился евреем. Примерно до начала 70-х годов это обстоятельство не мешало ему заниматься наукой, писать на троих с Димой и еще одним их товарищем (впоследствии ректором Политеха в одной из областей) статьи, защищать
