Элиф Шафак - Ученик архитектора
– Нет задачи более благородной, чем напоить того, кто изнывает от жажды, – заявил он.
Когда зодчий умолк, султан Сулейман некоторое время молчал, покашливая и неопределенно хмыкая. Наконец он повернулся к великому визирю и спросил, каково его мнение о проекте.
Рустем-паша с нетерпением ждал этого момента. Однако заговорил он осторожно и неспешно, словно человек, не желающий упоминать о наболевшем, но вынуждаемый к этому силою обстоятельств.
– Строитель Синан – опытный и искусный мастер, – сказал он. – Я готов признать, что идея, которой он поделился с нами, заслуживает названия блистательной. Но боюсь, он не понимает, что осуществление этой идеи принесет нашей империи новые затруднения.
– Какие именно затруднения, визирь?
– Прежде всего, этот проект обойдется нам слишком дорого. Если мы воплотим план Синана в жизнь, это истощит казну.
Султан перевел взгляд на архитектора и спросил, что тот думает по этому поводу.
– Есть много способов снизить расходы, – ответил Синан. – Мы, по возможности, будем пользоваться самыми дешевыми материалами и сокращать длину каналов и тоннелей.
– Предположим, план Синана будет осуществлен, – продолжал великий визирь. – Каковы же окажутся последствия? Население города возрастет, бедные кварталы станут еще более тесными. Представьте, всемилостивейший султан, что в одном из таких районов вспыхнет пожар. Как его потушить, если лачуги там лепятся друг к другу, словно грибы на стволе дерева? – С видом человека, исполнившего тяжкий долг, великий визирь достал из кармана платок и промокнул вспотевший лоб. – Этот город и без того забит людьми до отказа, – завершил он свою речь. – Менее всего Стамбул нуждается в новых жителях.
На лицо Синана набежала тень.
– Если население города и в самом деле чрезмерно возрастет, наш мудрый султан примет необходимые меры, – заявил он. – Но нынешние жители Стамбула не должны страдать от недостатка воды.
Спор продолжался. Синан ловко отражал все выпады великого визиря, однако тот выдвигал все новые и новые возражения. Наконец этот словесный поединок наскучил султану.
– Довольно! – бросил он. – Я выслушал мнения обеих сторон. Вскоре вы узнаете о моем решении.
Зодчий и его ученики, пятясь, покинули покои Сулеймана. Рустем-паша остался у трона повелителя.
«Это несправедливо, – подумал Джахан. – Ясно, что великий визирь воспользуется своим преимуществом и в отсутствие соперника убедит султана в собственной правоте. Вот если бы у кого-нибудь из нас была возможность поговорить с султаном наедине, без великого визиря, победа наверняка осталась бы за Синаном. Но как устроить подобную встречу? Нет, увы, это невозможно».
В тот вечер ученики, возбужденные событиями минувшего дня, не стали расходиться по домам. Учитель позволил им переночевать у него. Джахан надеялся, что они обсудят случившееся, но мастер, не терпевший пустых разговоров, приказал всем заниматься делом. После ужина утомленные ученики отправились спать. Ночью, когда Джахан ворочался на своем тюфяке, ломая голову, как бы помочь делу, его осенила идея.
Не в силах дождаться утра, он встал и направился в другой конец комнаты, откуда доносилось ровное дыхание спящего Николы. Подойдя к товарищу, он тихонько потряс того за плечо.
– Кто это? – сквозь сон пробормотал Никола.
– Ш-ш, это я.
– Джахан… Что случилось?
– Мне не спится. Все время думаю о том, что произошло сегодня.
– Я тоже не спал, – заявил Никола, хотя это было откровенной ложью.
– Разве может султан принять справедливое решение, если визирь постоянно настраивает его против нас? Учитель пришел и ушел, а визирь остался рядом с султаном. Он может нашептывать ему в уши все, что сочтет нужным.
– Ты прав. Но тут уж ничего не изменишь.
– А вот и нет! Я кое-что придумал! – прошептал Джахан. – Я знаю, где великий визирь ни за что не осмелится побеспокоить султана.
– Ты что, решил проникнуть в гарем? – потрясенно выдохнул Никола.
– Ох, до чего ты туго соображаешь! – усмехнулся Джахан. – При чем здесь гарем? А ну-ка, подумай, куда визирь никогда в жизни не сунется вслед за султаном? Неужели не догадываешься, о чем я?
– Хватит темнить! – рассердился его товарищ. – Говори, что задумал, или проваливай.
– Я имел в виду охоту. Когда султан поедет охотиться, я постараюсь попасться ему на глаза и рассказать обо всех преимуществах нашего плана. Если этого проныры-визиря не будет рядом, Сулейман наверняка поймет, кто прав.
– Здорово придумано, братец! – воскликнул Никола.
Как и всем жителям города, им было прекрасно известно, что Рустем-паша терпеть не может охоту. Отличаясь крайней неуклюжестью, он плохо держался в седле и боялся ездить верхом. Мысль о том, что ему придется скакать во весь опор по холмам, преследуя добычу, приводила великого визиря в ужас.
– Только ничего пока не говори учителю, – попросил Джахан. – Пусть это станет для него приятным сюрпризом.
– Но ведь, наверное, очень опасно пытаться побеседовать с султаном на охоте? – понизив голос, спросил Никола.
– Не вижу здесь никакой опасности. Если султан не захочет меня слушать, я тут же удалюсь прочь, только и всего.
– Хочешь, я поеду с тобой?
– Думаю, мне лучше отправиться одному. Обещаю, когда вернусь, передам тебе наш разговор во всех подробностях.
– Хорошо… но будь осторожен.
– Не волнуйся. Вот увидишь, все у нас получится.
Несмотря на то что Джахан не сомневался в успехе своей затеи, весь остаток недели он не знал покоя. Голова его гудела, как растревоженный улей. Про себя он беспрестанно повторял, что именно скажет султану. Благодаря другим работникам зверинца Джахан хорошо знал, где и когда Сулейман намерен охотиться, и мог заранее подготовиться. Вообще-то, беседуя с Николой, Джахан не был откровенен до конца. Дело в том, что Джахан собирался взять с собой Чоту. До сих пор все его попытки пробудить в сердце султана привязанность к белому слону ни к чему не привели. Теперь же и у слона, и у погонщика появился шанс завоевать расположение повелителя.
Наконец долгожданный день настал. Утром Джахан с кожаной сумкой за плечами подъехал верхом на слоне к воротам Баб-и-Хумайюн и помахал рукой, приветствуя стражников.
– Куда направляешься? – поинтересовался один из них.
– Наш великий султан, украшение подлунного мира, отправляясь на охоту, забыл свой любимый лук. Мне приказано его доставить.
– А почему доставить лук не поручили всаднику? – спросил второй стражник.
– Потому что слон передвигается быстрее лошади, – без промедления ответил Джахан.
Стражники захихикали.
– Наверное, стоит проверить, говоришь ли ты правду, – решил первый. – Может, никто тебя никуда не посылал.
– Хорошо, я согласен подождать. Но если наш светлейший султан хватится своего любимого лука и придет в гнев, обнаружив его отсутствие, в том не будет моей вины. И кара его падет на головы иных людей.
Служители порядка некоторое время растерянно таращились на Джахана, пожевывая кончики усов. На лице погонщика застыло непроницаемое выражение. Наконец стражники, точно связанные невидимой нитью, одновременно посторонились.
– Езжай! – крикнул один из них. – Скачи на своем слоне во весь опор!
Джахан кивнул, однако не стал подгонять Чоту до тех пор, пока городские улицы не остались позади. Ему вовсе не хотелось, чтобы слон раздавил кого-нибудь из прохожих. Лишь оказавшись за городом, он подхлестнул своего питомца, заставив того перейти на бег.
Вскоре они оказались в сосновом лесу, расположенном к северу от Стамбула. Джахан знал: где бы султан ни охотился, он имеет обыкновение гнать добычу к ближайшему обрыву. Отыскав обрыв на краю леса, Джахан принялся ждать. Время тянулось томительно медленно. Юноша уже начал беспокоиться. Он опасался, что охотники не разглядят его из-за деревьев и случайная стрела, пущенная кем-нибудь из них, вонзится ему в грудь. Чем больше времени проходило, тем сильнее переживал Джахан. Но вот вдали раздался лай собак. Постепенно он становился все ближе. Судя по голосам, гончих было не менее дюжины.
Через несколько мгновений Джахан увидал добычу, которую они преследовали. То был олень. Он выскочил из зарослей. Одна стрела вонзилась ему в шею, другая в грудь, но олень каким-то чудом продолжал бежать, хотя и пошатывался.
Джахан соскочил со слона. Олень был теперь совсем близко. То было прекрасное животное, ветвистые рога его поблескивали в лучах заходящего солнца. Взгляд обезумевших от боли и страха глаз, огромных и влажных, казалось, был устремлен прямо на Джахана. Чота, встревоженный запахом крови, навострил бивни. Но оленю было уже все равно. Раздув ноздри и приоткрыв рот, словно желая что-то сказать напоследок, он замертво рухнул на землю.
Джахан бросился к оленю, но споткнулся о корень дерева и упал. Когда он поднялся, несколько гончих, неведомо откуда взявшихся, уже окружили зверя плотным кольцом, не позволяя юноше приблизиться к нему.
