Зажги свечу - Мейв Бинчи
Элизабет взяла листочек. Впервые в жизни она получила письмо от кого-то и читала медленно, впитывая каждое слово.
Дорогая Элизабет,
мы очень рады, что твоя мама посылает тебя к нам ненадолго, и надеемся, что здесь ты будешь счастлива. Килгаррет сильно отличается от Лондона, но все здесь ждут тебя и надеются, что ты будешь чувствовать себя как дома. Ты будешь жить в одной комнате с Эшлинг. Ей, как и тебе, десять лет, между вами всего неделя разницы, и мы уверены, что вы подружитесь. Сестра Мэри в школе говорит, что ты, наверное, знаешь больше, чем весь класс, вместе взятый. Привози с собой любые игрушки и книги, какие захочешь, у нас много места.
Мы ждем тебя с нетерпением.
Тетушка Эйлин
В нижней части листа, расчерченной линиями, чтобы буквы не выбивались из ряда, была еще одна записка:
Дорогая Элизабет,
я освободила для тебя все полки в левой части комнаты, половину платяного шкафа и половину туалетного столика. Ты должна непременно успеть приехать на день рождения Имона, будет праздник. У Махеров есть невероятно милые котята, у них открылись глазки. Маманя возьмет одного на двоих, для нас с тобой.
Пока,
Эшлинг
– Котенок для нас! – воскликнула Элизабет с сияющими глазами.
– И ни слова про оплату школы, школьную форму и прочее, – отозвалась Вайолет.
* * *
Кашель Донала усилился, но доктор Линч сказал, что волноваться не стоит. Нужно просто держать его в тепле, никаких сквозняков, но много свежего воздуха. Эйлин ломала голову, каким образом можно соблюсти все три условия одновременно.
Новость о девочке из Англии неимоверно взволновала Донала.
– Когда она приедет? – спрашивал он по сто раз на дню.
– Она будет моей подружкой, а не твоей! – заявляла Эшлинг.
– Маманя сказала, что она будет подружкой для всех, – хмурился он.
– Да, но прежде всего моей! В конце концов, она же мне написала!
Тут уж никак не поспоришь. Эшлинг пришло письмо, которое она перечитала вслух несколько раз. Элизабет впервые в жизни написала настоящее письмо, и звучало оно весьма официально: в нем были такие слова, как «благодарность» и «признательность».
– Похоже, в их школах детей учат гораздо лучше, – прочитав письмо, заметила Эйлин.
– А чему удивляться? Столько богатства у других награбили! – проворчал Шон.
Дело было в субботу, за ланчем. Шон пришел домой поесть бекона с капустой. В субботу лавка закрывалась в половине второго, а после ланча Шон собирал заказы на заднем дворе, но там хотя бы никто ему не докучал, и не приходилось бегать туда-сюда каждый раз, когда хлопала дверь и звякал дверной колокольчик.
– Надеюсь, ты не будешь говорить подобные вещи при ребенке, – сказала Эйлин. – Мало того что ей придется уехать из дома, так еще ты будешь про ее страну гадости говорить!
– К тому же это неправда! – встрял Шон-младший.
– Еще как правда! – возразил отец. – Но твоя мать права. Когда девочка приедет, нам всем лучше попридержать язык и не говорить того, что думаем. Малышка не виновата.
– Мне не нужно скрывать свои мысли, – заявил Шон-младший. – Я не из тех, кто все время бухтит и ругает британцев.
Шон положил нож и вилку и наставил указующий перст на сына. Эйлин тут же вмешалась:
– Пожалуйста, послушайте меня. Я хочу сказать, что приезд девочки может быть возможностью для нашей семьи улучшить свои манеры за столом. А то вы, как поросята, разливаете еду на скатерть и разговариваете с набитым ртом.
– Поросята не разговаривают с набитым ртом! – не согласился Имон.
Донал засмеялся, и Ниам тоже загукала в коляске возле стола.
– Я уверена, что она посчитает нас ужасно невоспитанными, – сказала Эшлинг, чем удивила мать, не ожидавшую получить такую поддержку. – Мы все говорим одновременно, и никто никого не слушает, – добавила она неодобрительным тоном, настолько похожим на учительницу, что все засмеялись. Эшлинг не поняла причины веселья и разозлилась. – Чего смешного? Чего ржете?
– Они смеются, потому что так и есть, – ответил сидевший рядом с ней Донал.
Эшлинг перестала злиться и тоже рассмеялась.
* * *
На вокзал следовало приехать заранее, чтобы найти надежного человека, который сможет присмотреть за Элизабет во время путешествия. Сначала планировалось, что Вайолет будет сопровождать дочь до паромной переправы в Холихеде, но тогда ей пришлось бы возвращаться обратно, а из-за нехватки топлива и задержек поезда тащились часами, да и билеты недешево обойдутся, а в такие тяжелые времена не стоит выбрасывать деньги на ветер…
Джордж задумался, нужно ли будет заплатить О’Коннорам за проживание у них Элизабет, но Вайолет сказала нет. В Англии эвакуированные жили в приемных семьях бесплатно, что считалось помощью в войне. Джордж напомнил ей, что Ирландия в войне не участвует. Вайолет хмыкнула и заявила, что, вообще-то, они должны бы принять участие, и еще как должны бы, но в любом случае принцип остается тем же. Она дала Элизабет пять фунтов и велела потратить их с умом.
На вокзале Юстон Вайолет осмотрелась в поисках женщин среднего возраста и респектабельного вида, которым можно было бы доверить девочку. Требовалось найти кого-нибудь, кто путешествует в одиночку, иначе женщина могла бы заболтаться со спутниками и забыть про подопечную. Несколько попыток оказались неудачными. Одна женщина ехала только до Кру, другая ждала своего друга, третья кашляла так, что Элизабет наверняка подхватила бы от нее какую-нибудь заразу. Наконец Вайолет остановила свой выбор на женщине с палочкой, предложив ей услуги Элизабет в качестве посыльной и помощницы с багажом. Довольная такими условиями, женщина пообещала доставить Элизабет в руки молодого человека по имени Шон О’Коннор на пристани в Дун-Лэаре. Женщина устроилась в уголочке, сказав, что не будет мешать прощанию с родителями.
Мама чмокнула Элизабет в щечку и велела быть хорошей девочкой, чтобы не доставлять миссис О’Коннор лишних хлопот. Отец сухо попрощался. Элизабет посмотрела на него снизу вверх.
– До свидания, папа, – совсем по-взрослому произнесла она.
Отец наклонился, обнял ее и долго держал в объятиях. Элизабет вцепилась в него, обхватив руками за шею, но, посмотрев на мать, заметила первые признаки нетерпения и разжала руки.
– Пиши нам почаще и подробно рассказывай, как живешь, – сказал отец.
– Да, но не вздумай просить у Эйлин бумагу и марки, они денег стоят.
– У меня есть деньги! Целых пять фунтов! – воскликнула Элизабет.
– Тише! Не кричи на всю станцию! Так и ограбить могут, – предупредила Вайолет.
Лицо Элизабет снова пошло