Александр Богданович - Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра
«Насколько же упал боевой дух австрийцев, – подумал генерал, – если при таких оборонительных сооружениях они не решились оказать нам сопротивление?»
Передача ключей от города уже состоялась накануне на Лычаковской и Жовковской рогатках[21]. При этом исполняющий обязанности президента города Рутовский выслушал условия занятия города русской армией от начальника сорок второй пехотной дивизии генерал-лейтенанта фон Роде. Тогда же был оговорен вопрос с шестнадцатью заложниками.
Решение противника сдать важный военно-административный центр Галиции город Львов для русских было полной неожиданностью. Сам Рузский окончательно поверил в это лишь после донесения надежного агента об эвакуации из города штаба командующего Третьей австрийской армией генерала Брудермана. В глубине души генерал сознавал, что достигнутый успех был бы невозможен без своевременных и решительных действий Брусилова, кавалерийские разъезды которого к тому же первыми вошли в город. Но делить победу на двоих, тем более такую, было не в его правилах.
Новость о взятии столицы Галиции, освобождении «русской земли после 565-летнего гнета доблестными войсками генерала Рузского» моментально распространилась в российской столице, только что переименованной из Санкт-Петербурга в Петроград, и вызвала бурный восторг. Имя генерала было у всех на устах. Из Ставки ему доверительно сообщили, что готовится приказ о его награждении орденом Святого Георгия четвертой и третьей степеней.
Автомобиль въехал на брусчатку узких улиц города. Город сразу напомнил Рузскому Варшаву. Однако дома здесь казались не такими шаблонными, что определенно придавало им некоторый немецкий стиль. Генерала поразило обилие дорогих материалов и утонченность в декоре фасадов зданий. Утопающие в зелени многочисленные скверы и площади еще больше подчеркивали красоту этого города, улицы которого были полны народу. Казалось, все население вышло посмотреть на марш победителей. В воздухе стоял резкий запах человеческого и конского пота, дегтя, кожи и навоза. Под грохот и скрип автомобилей и повозок, цокот конских подков, пение и удалой свист солдат по центральным улицам нескончаемыми колоннами шли бородатые мужики в длинных серых шинелях с подвернутыми подолами, в простых солдатских гимнастерках с многочисленными пуговицами, обмотках вместо сапог, с подвязанными к поясу кружками и чайниками. На плечах они несли винтовки с длинными, как сабля, треугольными штыками. Офицерские кители с обилием кожаных ремней, карманов и всяческих знаков отличия напоминали английские френчи. Странно было видеть в этом армейском потоке домашних животных и огромные возы с сеном и соломой. Кавалерия русских сильно контрастировала с привычными для львовян стройными, щегольски нарядными проходами австрийских полков, но все же смотрелась мощнее и воинственнее венгерских гусаров.
Впервые жители Львова увидели русских солдат более полувека назад, когда российский император Николай Первый направил сюда свою армию, чтобы помочь австрийскому императору подавить венгерское восстание. Тогда местные русины были немало удивлены тем, что легко понимают язык москалей.
Сейчас в любопытных и настороженных лицах львовян можно было прочитать немой вопрос: что несет им это новое азиатское нашествие?!
Сохранив город нетронутым, ратная волна стремительно двинулась дальше раскрепощать родных братьев по крови, уже лемков и гуцулов.
Автомобиль Рузского проехал город и повернул в сторону Каменки-Струмиловской – новому месту дислокации штаба армии, и мысли генерала сразу вернулись к планам предстоящих боев. Львовский гарнизон с прилегающими районами переходил в сферу действий Восьмой армии генерала Брусилова.
Жизнь в галицийских городах и селах стала резко меняться на новый лад. На львовской ратуше развевался трехцветный российский флаг, а орел австрийский был заменен на орла российского. Было введено петроградское время, австрийскую крону приравняли к половине рубля. На улицу вышли городовые, появилась жандармерия, начало действовать охранное отделение. Все прежние объявления на польском языке были сняты или залеплены предписаниями новых властей. Запрещалось появляться в городе после девяти часов вечера и продавать любые алкогольные напитки. Приказывалось сдать все оружие и амуницию. Неисполнение приказов влекло за собой военный суд, а фактически – смертную казнь или длительное заключение.
Население в целом с пониманием отнеслось к мерам военного времени и старалось приспосабливаться к новым условиям. Чиновники, которые не успели или не пожелали эвакуироваться, а также прочий люд, лишенный источников дохода, занялся торговлей. Появились новые магазины, торгующие товарами из России: табаком, икрой, соленой рыбой и мукой.
В первые дни оккупации российские власти действовали весьма мягко и осторожно, и их действия не вызывали у населения особых жалоб и нареканий. Первый царский губернатор генерал фон Роде управлял городом лишь нескольких дней. Во время пребывания в Яворове он был смертельно ранен. Новым губернатором стал бывший волынский правитель полковник Шереметьев. Он слыл среди горожан аристократом с особыми манерами, человеком уравновешенным и вежливым в обхождении. Уже на следующий день своего назначения полковник появился на заседании городского совета в ратуше и произвел обмен речами, полными тепла и учтивости, с временным президентом города Рутовским.
– Я прошу принять от имени города доказательства высоких чувств и слова горячей благодарности, – начал свою речь президент на французском, – за то, что пан экселенция губернатор, человек большого сердца и благородных чувств, старается выполнять свои функции военного губернатора в гуманистическом духе…
– Очень приятно с вами познакомиться, – отвечал на русском, а потом также на французском Шереметьев, – я желал бы обсудить с вами не политические вопросы, а условия нашего сотрудничества для нормального существования этого прекрасного города, сохранения той благородной атмосферы, которая поддерживается здесь благодаря вашим усилиям.
Но необычно чуткие и обходительные отношения между чиновниками магистрата и оккупационными властями продолжались недолго. Уже через пару недель военным генерал-губернатором Галиции был назначен граф Бобринский, власть которого распространялась уже на четыре вновь образованные российские губернии: Львовскую, Галицкую, Перемышльскую и Черновицкую. Главным приоритетом нового генерал-губернатора было превращение Львова в истинно русский город, к чему он сразу и приступил. Последовало закрытие общественных и научных учреждений, передача школ под нужды Красного Креста, ограничения в торговле, передвижении и использовании польского языка.
Глава 7
В Бродах
Галицийский город Броды и российский Радзивилов более двух веков были тесно связаны главным источником своего существования – торговлей. Das Zollamt[22] – с одной стороны и в пятнадцати верстах таможенный пост – с другой разделяла колючая проволока с пограничной охраной.
Галиция была отделена от восточного соседа не только солдатскими кордонами, их разнила цивилизация, образ мыслей и стиль жизни.
Галицийские власти освободили город Броды от пошлин, надеясь сделать его мощным торговым центром на востоке империи. Однако эти планы, как, впрочем, и другие перспективные проекты относительно Галиции, не осуществились. Вена всегда подозрительно относилась к идее экономического развития своей восточной провинции, а в сейме со стороны польских депутатов продолжали слышаться нарекания о том, что Броды ничего не дают галицийскому народу, потому что город полностью находится во власти евреев и их одесских торговых связей.
С началом войны Броды и Радзивилов первыми подверглись бомбардировкам и разрушениям. Однако их железнодорожные станции были быстро восстановлены по причине большой стратегической важности для всего Юго-Западного фронта. Именно здесь осуществлялись перегрузки российских воинских грузов и личного состава с вагонов широкой колеи на узкоколейные европейские, формировались эшелоны для отправки на фронт и составлялись маршевые роты.
Центральная гостиница «Европа» в Бродах в эти дни была до отказа заполнена офицерами. Порядок изо дня в день оставался неизменным: каждое утро постояльцы разъезжались: одни на фронт, другие на родину, а их место занимали вновь прибывшие.
Военный следователь капитан Белинский ожидал рассвета в фойе гостиницы в компании четырех офицеров и одного штатского. На столе перед ними лежали остатки закуски. Рядом на диванах и в креслах дремали офицеры. Группа молодых офицеров, окутанная густым табачным дымом, играла в пул. В промежутках между их азартными возгласами слышалось постукивание мелкого дождя по подоконнику и гудки паровозов со станции.
