Элизабет Фримантл - Гамбит Королевы
– Анна, ты что-нибудь слышала о Латимере? Почему его простили? Что говорят при дворе?
– До моих ушей, сестрица, ничего не дошло. – Анна тронула Катерину за рукав, положила руку ей на плечо. – Не думай об этом. Все прошло.
– Да. – Но Катерина не могла не думать о прошлом. Оно, словно червь, вгрызается в настоящее, заражает его… Она посмотрела на Мег; ее падчерица внимательно разглядывала гобелен, стараясь найти на нем отца. Хорошо, что его лицо не заткали сверху!
Катерина снова посмотрела на Анну, милую, верную Анну, у которой в жизни все просто. Есть в ней какая-то свежесть, неиспорченность… Похоже, в ней больше жизненных сил, чем кажется на первый взгляд. Неожиданно Катерину осенило. Она догадывалась, почему сестра так расцвела и похорошела. Наклонившись к сестре, она положила руку ей на живот и спросила:
– Ты ничего от меня не скрываешь?
Интересно, не догадывается ли Анна, что Катерина немного ревнует к ее плодовитости? Ответ написан у нее на лице; на щеках играет румянец. Как бы Катерина хотела оказаться на ее месте!
– Кит, и как это ты все сразу понимаешь?
– Чудесная новость! – Слова застряли у Катерины в горле. Ее вдовство – тяжкое, непреодолимое бремя; теперь о ребенке она может лишь мечтать. В ее возрасте у нее нет ни одного ребенка, носящего ее имя, только мертвый младенец, о котором никому не известно.
Должно быть, прочитав ее мысли, Анна в знак утешения накрыла ее руку своей со словами:
– Сестрица, для тебя еще не все потеряно. Ты непременно снова выйдешь замуж.
– По-моему, двух мужей вполне достаточно, – решительно возразила Катерина, показывая, что не желает больше говорить на эту тему, и прошептала: – Но за тебя я рада. Если у тебя родится дочь, она не будет католичкой, и леди Марию ты в крестные не позовешь.
Сестрица Анна приложила палец к губам: «Ш-ш-ш», и сестры таинственно улыбнулись друг другу. Анна дотронулась до крестика, висящего у Катерины на шее.
– Мамин крестик с бриллиантами. – Она приподняла его, любуясь игрой света. – Помню, в детстве он казался мне таким большим!
– Просто ты тогда была маленькой.
– Матушка скончалась уже давно.
– Да, – кивнула Катерина и подумала, как долго вдовела их мать.
– И жемчужины… – Анна любовно погладила их. – Совсем забыла, что они почти розовые. Ах, смотри! Петелька порвалась! – Она склонилась к сестре. – Попробую завязать… – Высунув от напряжения кончик языка, она осторожно связала порванные концы.
Катерина порадовалась близости сестры. От нее пахло, как от спелого яблока. Катерина чуть развернулась к ней, чтобы Анне было удобнее. Перед ее глазами оказалось родословное древо Тюдоров. Она отчетливо видела то место, откуда недавно стерли инициалы «Е.Г.». Бедная маленькая Екатерина Говард, последняя королева! Должно быть, раньше здесь находились ее покои. Конечно, если не считать покоев самого короля, эти комнаты лучшие во дворце.
– Ну вот, – сказала Анна, удовлетворенно вздыхая и отпуская крестик. – Ты ведь огорчилась бы, если бы потерялась одна из маминых жемчужин!
– Анна, что случилось с последней королевой? Ты мне почти ничего не рассказывала. – Голос Катерины понизился до шепота, пальцы рассеянно гладили царапины на деревянной обивке.
– С Екатериной Говард? – одними губами переспросила Анна, и Катерина кивнула в ответ. – Кит, она была так молода… Даже моложе Мег! – Обе невольно покосились на Мег, едва вышедшую из детского возраста. – Ее не готовили к тому, что она займет высокое положение. Норфолк извлек ее из дальних закромов семейства Говард. Она должна была помочь ему удовлетворить его амбиции. Ты не представляешь себе, Кит, какие у нее были манеры! Грубая, невоспитанная пустышка! Зато она была хорошенькой, и король просто таял при виде ее… – Она умолкла в поисках нужного слова. – При виде ее прелестей. Екатерину погубила ненасытность.
– Ты имеешь в виду мужчин? – спросила Катерина еще тише.
Сестры придвинулись друг к другу, голова к голове, вполоборота к окну, чтобы никто не подслушал.
– Почти мания.
– Анна, она тебе нравилась?
– Нет… наверное, нет. Она была невыносимо тщеславна. Но такой судьбы, какая выпала ей, я никому не пожелаю! Попасть на плаху в таком молодом возрасте… Кит, это было ужасно. По очереди допрашивали всех придворных дам… Я понятия не имела, что происходит. Некоторые, должно быть, знали, что она вытворяла; она продолжала тайно встречаться с Калпепером – под самым носом у короля!
– Она была всего лишь девочкой. Не следовало укладывать ее в постель к такому старику, пусть он даже и король. – Сестры какое-то время сидели молча. Вдали за ромбовидными стеклами виднеется озеро; над ним летит стая гусей. – Кто допрашивал тебя? – спросила Катерина наконец.
– Епископ Гардинер.
– Тебе было страшно?
– Кит, я просто окаменела! Гардинер очень скользкий тип. И ему лучше не перечить. Однажды он у меня на глазах сломал мальчику-хористу палец за то, что тот сфальшивил… Но я ничего не знала, поэтому со мной он ничего не мог поделать. Правда, все мы помнили, как было с Болейн…
– Конечно, Анна, все произошло, как тогда.
– Вот именно, как тогда. Король отказался видеться с Екатериной Говард, как раньше с Анной. Бедняжка была вне себя от страха. Бегала, рыдая, по длинной галерее в одной рубахе. Я до сих пор помню ее крики. В галерее было много народу, но никто не смотрел в ее сторону, даже ее дядя Норфолк. Представляешь? – Анна опустила взгляд на подол своего платья, выдернула нитку. – Хвала небесам, меня не выбрали для того, чтобы прислуживать ей в Тауэре. Кит, я бы этого не вынесла. Стоять рядом и смотреть, как она поднимается на плаху… снимать с нее чепец… обнажать шею… – Она вздрогнула.
– Бедное дитя, – прошептала Катерина.
– Поговаривают, король собирается жениться в шестой раз.
– Кого ему прочат в жены?
– Как всегда, это только слухи. Обсуждают всех незамужних, даже тебя, Кит.
– Какой вздор! – пробормотала Катерина.
– Правда, большинство готово поставить на Анну Бассет, – продолжила Анна. – Но она совсем девчонка, она еще младше его предыдущей… Вряд ли ему захочется снова жениться на такой молоденькой. Екатерина Говард нанесла ему тяжкий удар. А ее родня как ни в чем не бывало подсовывает королю юную Анну. Ей заказали новый гардероб, чтобы было в чем щеголять при дворе.
– Ах, двор! – Катерина вздохнула. – Ты знала, что Уилл хочет сосватать Мег за своего приятеля Сеймура?
– Меня его планы нисколько не удивляют. – Анна закатила глаза. – Они с ним неразлучны.
– Не бывать этому! – резко воскликнула Катерина.
– Значит, его чары на тебя не подействовали?
– Нисколько. По-моему, он… – Она никак не могла подобрать нужные слова; и поняла, что, сама того не желая, весь последний час неотступно думает о Сеймуре. – Ну, ты и сама понимаешь.
– Они тебя не поймут. – Анна кивнула в сторону группы молодых фрейлин, сидящих у камина; притворяясь, будто шьют, они болтали без умолку. – Видела бы ты, как они оживляются, когда он проходит мимо! Хлопают крыльями, как бабочки в сачке.
Катерина пожала плечами, внушая себе, что она – не одна из этих бабочек.
Мег отошла от гобелена и подсела к ним. Молодые фрейлины перешептываясь, оглядели ее с головы до ног, когда она проходила мимо.
– Ну что, Мег, нашла отца? – спросила сестрица Анна.
– Да. Я уверена, что это он – на поле боя рядом с королем.
Все оживились, когда из внутренних покоев Марии вышла Сьюзен Кларенси и тихо, но властно объявила:
– Она будет одеваться. – Повернувшись к Катерине, добавила: – Подобрать платье она просила вас.
Взглянув на кислое лицо Сьюзен, Катерина спросила:
– Сьюзен, что бы вы посоветовали? Что-нибудь неяркое, спокойное?
Сьюзен смягчилась:
– О нет. Думаю, что-нибудь, что подбодрило бы ее.
– Конечно, вы совершенно правы. Значит, выберем яркое платье.
Сьюзен принужденно улыбнулась. Катерина помнит, как лучше обращаться со скользкими придворными; их положение так непрочно! Искусству не наживать себе врагов она научилась от матери.
– И еще, – продолжила Сьюзен, когда Катерина оправляла на себе платье и чепец, – она хочет, чтобы ваша падчерица пришла к ней вместе с вами.
Катерина кивнула:
– Пойдем, Мег. Нельзя заставлять ее ждать.
– Я должна идти? – шепотом спросила Мег.
– Да, должна. – Катерина довольно резко схватила Мег за руку и тут же пожалела о своей несдержанности. Мег такая застенчивая! Мысленно выбранив себя за то, что она испугала падчерицу, Катерина продолжила: – Хоть леди Мария и дочь короля, ее не надо бояться. Сама увидишь. – Погладив Мег по спине, она заметила, как исхудала девушка; лопатки торчат, как крылышки.
Леди Мария сидела в своей спальне, облаченная в шелковый халат. Вид у нее был болезненный, лицо одутловатое. Она уже не юная девушка. Катерина прикинула, на сколько лет Мария моложе ее, – года на четыре, а лицо уже морщинистое, и глаза лихорадочно блестят. Отец ее не жалует, и это дурно сказывается на ней. Теперь она хотя бы живет при дворе, где ее место; отец больше не отправляет ее в захолустные замки. Правда, ее положение по-прежнему шатко. После того как король разорвал страну на части, доказывая, что его брак с ее матерью нельзя считать законным, на бедной Марии лежит бремя незаконнорожденности. Ничего удивительного, что она так цепляется за старую веру; католицизм – ее последняя надежда на признание и на выгодный брак. Увидев Катерину, Мария скривила тонкие губы в улыбке:
