Горничная Карнеги - Мари Бенедикт
Разобравшись в системе этих взаимных связей, я расширила свою таблицу, «подключив» бизнес Карнеги к коммерческой деятельности всего региона, и это помогло мне глубже понять влияние Гражданской войны — ее продолжительности и завершения — на всю страну. Я узнала, что после войны федеральные контракты на поставку железа, угля и прочих товаров существенно сократились, однако промышленные мощности производителей выросли многократно, и им стремились найти применение. Развитие железнодорожного сообщения способствовало росту индустрии и торговли, поскольку дороги местного сообщения объединялись в единые транспортные сети, протянувшиеся с востока на запад и с севера на юг, что значительно удешевляло перевозку людей и товаров. По мере расширения сети железных дорог вновь возник спрос на металл, а также на паровозы, колеса и строительство мостов.
Все происходило именно так, как предсказывал мистер Карнеги. Теперь я поняла: хотя мистер Карнеги уволился из Пенсильванской железнодорожной компании, он продолжал участвовать в этом бизнесе и в ходе нынешней европейской поездки наверняка пользовался своими глубокими познаниями в данной области, а также личным знакомством с мистером Скоттом и мистером Томсоном — его партнерами почти в любом предприятии, так или иначе связанном с железной дорогой. Он всерьез нацелился стать одним из ведущих американских предпринимателей — как минимум в железнодорожной, железной и сталелитейной промышленности.
Работая над своей таблицей, я осознала, что невидимость имеет определенные преимущества. Играя роль идеальной служанки, по определению слепой и глухой ко всему, что происходит вокруг, я присутствовала при самых конфиденциальных беседах хозяйки. Моей наградой становилась информация, на основе которой я делала собственные прогнозы. Правда, пока у меня не было денег для инвестиций. Но потеря земли и те бедствия, которые обрушились на нашу семью из-за папиных политических убеждений, натолкнули меня на идею. Я буду откладывать деньги — по чуть-чуть каждый месяц, — а когда наберется достаточно, инвестирую их, как это сделал мистер Карнеги. Возможно, я сумею скопить необходимую сумму, чтобы перевезти всю семью в Америку. Мистер Карнеги разбогател именно на инвестициях, верно? Эта мысль давала мне надежду.
За моей спиной скрипнула дверь. Я осторожно выглянула из-за спинки кожаного кресла, полностью скрывающей меня от любого, кто мог бы войти. Дверь была плотно закрыта. Видимо, звук донесся снаружи: ставень или карниз скрипнул от ветра. Я вернулась к газете.
Скрип раздался снова. На этот раз я поднялась, покрепче сжала в руках газету, свою тетрадь и книгу по экономике и приготовилась к бегству. Мне не хотелось, чтобы мистер Холируд или миссис Стюарт застали меня в библиотеке. Они и так постоянно следили за мной и выискивали недочеты, чтобы сообщить о них миссис Карнеги.
Дверь открылась, лишив меня возможности сбежать незамеченной. Я лихорадочно соображала, как объяснить свое присутствие в библиотеке в такой поздний час, и остановилась на отговорке, что миссис Карнеги отправила меня за книгой.
Но, увидев, кто вошел в комнату, я не смогла произнести ни единого слова — у меня буквально отнялся язык. Это был старший мистер Карнеги.
— Мисс Келли, — сказал он, задыхаясь, как будто бегом поднимался по лестнице. — Я не ожидал встретить вас здесь.
— М-м-мистер Карнеги, — произнесла я, заикаясь. — Я не знала, что вы вернулись домой из Европы. Прошу прощения за мой внешний вид. — С распущенными волосами, в халате, накинутом поверх ночной рубашки, я чувствовала себя почти голой. Я неловко разгладила смятый халат, словно отсутствие складок на ткани придавало мне большей презентабельности.
— Вам не за что извиняться, мисс Келли. Вид у вас совершенно благопристойный. — Он улыбнулся. — Вы не могли знать о моем возвращении. Я никого не предупреждал. Хотел устроить сюрприз.
— Да, вы вернулись несколько раньше, чем сообщали в последнем письме. Из Англии, если не ошибаюсь. Вы писали, что собираетесь приехать домой в конце весны и привезти необходимое снаряжение для стрельбы из лука, которым увлеклись в путешествии.
— Вы почти дословно передали мои слова.
— Я с удовольствием слушала, когда миссис Карнеги читала вслух ваши письма.
— Я надеялся, что у вас будет возможность их прочитать. Или послушать. — Он понизил голос почти до шепота. — Отчасти я писал их для вас.
Я притворилась, будто не расслышала последнюю фразу.
— Миссис Карнеги будет в восторге. Я пойду ей сообщу?
— Спасибо, не надо, мисс Келли. Я сам дам ей знать завтра за завтраком. Хочу посмотреть, какое у нее будет лицо, когда она войдет в столовую, а там сижу я и читаю газету, — сказал он со смешком.
Я улыбнулась.
— Вы с ней всегда знаете, как заставить друг друга смеяться.
— Я надеюсь, она засмеется, а не испугается.
— Она обрадуется вашему возвращению. Она очень сильно по вам скучала.
— Только она? — спросил он с надеждой в голосе.
Я ответила честно, хотя и уклончиво:
— Нет, не только. Всем в «Ясном луге» вас не хватало.
Мы замолчали, не зная, о чем говорить дальше. Тиканье часов на камине как будто сделалось громче, но я боялась нарушить эту неловкую тишину, опасаясь, что любой мой вопрос прозвучит слишком натянуто или слишком двусмысленно, особенно в свете последнего разговора перед его отъездом.
Наконец мистер Карнеги спросил:
— Как вы жили эти последние десять месяцев, мисс Келли?
— Надеюсь, я хорошо служила вашей матери, мистер Карнеги.
— Я спрашивал не о матери, мисс Келли. Я спрашивал о вас.
Его неожиданное появление вкупе с его прямотой выбили меня из колеи, и я ответила, позабыв о своей обычной осторожности:
— Это были тяжелые месяцы.
— Надеюсь, вас никто не обижал в этом доме? — В его голосе явственно прозвучала тревога.
— Нет-нет, — поспешила я уверить его. — Мне было трудно по личным причинам.
— Мне тоже, мисс Келли.
— Удивительно это слышать. Ваши письма наполнены только восторгами и описаниями невероятных приключений. В них нет и намека на какие-то трудности.
— Я писал все это для успокоения матери, — сказал он. — Не желая ее волновать.
— Думаю, это правильное решение. Она достаточно встревожилась, когда узнала о вашем Комитете по матримониальным вопросам.
Мистер Карнеги озадаченно нахмурился.
— По каким вопросам?
— Матримониальным, — ответила я нарочито небрежно, как будто сама совершенно не обеспокоилась и не испытала укола ревности, услышав об этом «комитете». — Как я поняла, ваш друг мистер Вандеворт написал о нем матери в одном из писем, и та рассказала миссис Карнеги.
— Ванди любит устраивать из всего драму. — Он
