На скалах и долинах Дагестана. Перед грозою - Фёдор Фёдорович Тютчев
— Осудили бы? Ты это хочешь сказать? Может быть, и ты осуждаешь? В таком случае, скажу тебе, твое осуждение совсем несправедливо. Я, говоря так о любви, передаю слова отца. Это его мнение, проверенное мною на многих случаях. Вспомни об утопившейся в прошлом году казачке Маше. Вынужденная выйти замуж за человека, которого она не любила, она четыре года не переставала любить своего первого жениха. Четыре года она мучилась, боролась с своим чувством. Наконец, не выдержала и покончила с собой, и не потому, чтобы муж ей попался дурной, обижал ее. Напротив, он относился к ней очень хорошо, искренно любил ее и она могла бы быть счастлива, если бы была в силах заглушить свои чувства к избранному своего сердца.
— Единственный случай, ничего не доказывающий.
— А между мужчинами и такого не было. Я, по крайней мере, не видела и не знаю. Я знала много молодых парней, про которых рассказывали, что их силой заставили жениться на нелюбимых девушках, оторвав от выбранных ими раньше невест, и что же? Все они очень скоро утешались и забывали о своих увлечениях. А сколько девушек кончают свою жизнь самоубийством с горя по покинувшим их женихам? Парней же, убивших себя по такому поводу, я что-то не видела.
— Вы судите по казачкам, посадским и нашим солдаткам, — серьезно возразил Колосов, — у них это так. В действительности много случаев самоубийств от любви, но на это есть особые причины. А вы подымитесь выше, в среду людей образованных, и увидите, что и мужчины часто кончают счеты с жизнью из-за неудачной, несчастной любви. Мне Спиридов рассказывал, у него в Петербурге была знакомая одна княгиня, красавица, фамилии он не называл, но теперь мы знаем, что это была княгиня Двоекурова, она была замужем, и в нее влюбился один молодой человек, начинающий художник-живописец, только что окончивший университет. Около полугода он вздыхал по ней, томился, издали любовался ею, не смея подойти близко, и наконец зарезался. После его смерти осталась записка: "Я полюбил замужнюю женщину, жениться на ней не могу и жить без нее тоже не могу. Простите и не вините меня". И никто даже не знал, о какой женщине идет речь, он не оставил ее имени в записки, не упомянул ни разу в разговорах о ней. Она сама тоже ничего не знала и, как утверждает Спиридов, не знает и до сих пор.
— А как же он-то узнал?
— Совершенно случайно. Он был знаком с юношей и пришел к нему как раз в тот день, когда тот покончил свою жизнь. Он зарезался, сидя в глубоком кресле против стола, на котором стоял портрет незнакомой Спиридову женщины, писанный рукою его друга. Спиридов взял этот портрет себе на память. Я видел его у него. Действительно, дивная красавица, что-то нечеловеческое в ее лице, просто древнегреческая богиня. Если она на портрете так хороша, то чем же она должна быть в действительности!
— А как Спиридов упорно скрывал свою любовь. Никогда никому не проговорился.
— Никогда. Я с ним был очень дружен, но и мне он ничего не говорил. Я несколько раз спрашивал его про портрет, чей он, он всякий раз говорил: "одной княгини", умалчивая ее имя. Все, что я знал, это историю о зарезавшемся из-за нее художнике и обстоятельствах, при каких портрет попал к нему, Спиридову. Только попавши в плен, он написал мне на кусочке древесной коры ее адрес и фамилию с просьбой написать ей; я исполнил его просьбу. Но вот прошло два месяца, о княгине нет никаких известий. Боюсь, что ее очень мало интересует судьба бедного Петра Андреевича, томящегося теперь из-за нее в тяжком плену.
— А так ему и следует! — запальчиво произнесла Аня. — Зачем он так поступил с Зиной? Недавно Балкашин писал папе и в конце письма приписал одну фразу, из которой мы с папой решили, что у них далеко не все благополучно. Передавая поклон от жены и дочери, Аркадий Модестович как бы вскользь добавляет: "А Зиночка все тоскует, извелась вся, не знаю, что и будет". Ты знаешь старика Балкашина, он не из тех, кто любит плакаться из-за всяких пустяков, и уж если он не выдержал и жалуется, значит, дела действительно плохи.
— Согласен, но мне не ясно, в чем ты обвиняешь Петра Андреевича; ведь он, насколько я знаю, никогда не давал и тени намека, будто бы собирается жениться на Зинаиде Аркадьевне.
— Что ж из того, что не давал, но ведь он видел, что она к нему неравнодушна. Ему следовало тогда же рассказать ей про эту княгиню, про свое увлечение ею, не разыгрывать роль свободного человека. Если бы ты видел, как горько плакала Зина, расставаясь со мною. Для нее эта история с письмом и отъездом Спиридова была как гром на голову. Она не могла и думать, и предполагать что-либо подобное. Ты говоришь, что Спиридов не собирался жениться. Зина об этом и не думала. Она просто любила, без всяких видов и целей. Любила всею душой, всем своим сердцем. В свою очередь, видя, что она нравится Спиридову и предполагая в нем человека вполне свободного, она невольно, инстинктивно надеялась, что рано или поздно он может полюбить ее. Скажи, разве в этом чувстве есть хоть что-нибудь, достойное порицания?
— Разумеется, нет, но повторяю, для меня непонятно, при чем тут Спиридов?
— Как при чем? — вскипела Аня. — Если бы он рассказал Зине своевременно о своей любви к Двое-куровой, она бы сумела побороть себя, взять в руки и отойти прочь…
— А может быть, наоборот, попыталась бы победить свою соперницу и покорить Спиридова.
— Весьма возможно. Ну, что ж, это было бы ее дело. Она по крайней мере знала бы, на что идет, была бы известного рода борьба, и еще неведомо, кто бы остался победителем: петербургская красавица-княгиня или Зина. Могло бы очень легко случиться, я даже почти в этом уверена, что Зина победила бы. Я наблюдала за Спиридовым очень внимательно и могу тебя заверить: он гораздо более увлекался ею, чем хотел это показать. Зина нравилась ему, это было ясно, как день, и не подоспей так невовремя это противное письмо, еще неизвестно, что бы и было.
— Во всяком случае, уверяю тебя, все, что хочешь, только не свадьба. Я Спиридова хорошо знал, много говорил с ним, он всегда с презрением относился
