Игорь Росоховатский - Изгнание Изяслава
А хан Сатмоз был уже далеко от того места, где, защищая его жизнь, погибли ирци Елак и сотня телохранителей. Хан нахлестывал коня. Сзади раздавались крики преследователей.
Конь Сатмоза споткнулся. Хан полетел через его голову на землю. Тысяцкий Гарлав направил своего коня к хану. Но из-за бугра вынырнули половецкие всадники. Передний напал на Гарлава, успевшего крикнуть своим:
– Заворачивайте коней!
Гарлав взмахнул мечом. Половец легко уклонился от удара, метнул аркан. Волосяная петля захлестнула шею старого воеводы, выдернула его из седла, словно морковь из грядки.
Около хана, лежавшего без памяти на земле, половец соскочил с коня. Нагнулся над Сатмозом и отпрянул с возгласом досады.
Так случилось в этой ночной битве, что Изяслав-отрок убил Елака, что Елак защищал Сатмоза и что не кто иной, как смелый Альпар, спас жизнь хану.
4
Вместо Гарлава во главе тысячи встал его младший брат, боярин Матвей, длинный, худой, жилистый. Синие глаза сверкали из-под рыжих бровей, и сверкала синим и красным булатная сталь его меча. Двух коней убили под Матвеем, и вскочил он на третьего, половецкого. Его хозяина сбросил боярин навесным страшным ударом меча, убил еще троих. Пот густыми струями стекал по его лицу на рыжую бороду.
Матвей со своими людьми стремился прикрыть брешь на правом крыле, но у него оставалась едва ли сотня воинов, а половцы все прибывали и прибывали.
– Скачи к Дубу, пусть на подмогу спешит, – приказал он Изяславу-отроку в короткое мгновение между двумя взмахами меча.
Боярин Дуб со своими тремя сотнями дружинников располагался на ночь рядом на холме. Когда Изяслав-отрок вынесся на холм, Дуб впереди своих воинов уже спешил в противоположную сторону.
– Стой! – во всю мочь закричал отрок, замахал руками.
Боярин заметил его, остановился.
– Матвей зовет на подмогу! Он теперь тысяцкий. Наказывал тебе – не медлить!
Изяслав задыхался. Ему казалось, сейчас дыхание кончится и он упадет замертво.
– Матвей зовет меня? – удивился боярин.
Матвей был не только соседом, оттягавшим у него кусок подворья, но и давним врагом.
Боярин повел широченными плечами, на которых плащ казался невесомым. Он раздумывал насупившись. Его конь, большой и сильный, под стать хозяину, нетерпеливо приплясывал. Изяслава-отрока била нервная дрожь. Он не понимал, чего этот Дуб тянет.
– А где Гарлав?
– Убит. Не медли!
Боярин указал рукой вперед:
– Там – великий князь наш. Куда он пошлет меня, туда и пойду. А Матвей не Гарлав и мне не указ. Может, князь поставит тысяцким меня.
Он махнул рукой, торопя дружину, а сам задержался, оставаясь наедине с отроком.
– Но Матвей и его люди погибнут! – умолял Изяслав.
– На все воля Божья, – ответил Дуб.
Отроку показалось, что он ослышался. И вдруг вспомнил:Дуб и Матвей враги. Князь пытался мирить их. Так вот оно что! Вот истинная причина! Он закричал:
– Да как ты можешь в такую годину распрю продолжать? Да князь тебе за это!. .
Боярин только усмехнулся:
– О распре князю не поминай, если жить хочешь. А то он подумает, что о нем молвишь!
Он с места пустил коня в галоп. Комья земли полетели в отрока. Но тот и не заметил этого. На него навалилась, оглушила, обожгла горькая мысль:"А ведь правду говорят:один торил тропу, а все ходят. Дурной пример чертово семя. Князь посеял его – и вот взошло:да не для одного князя, а для всей земли Русской…"
5
Изяслав Ярославич проснулся от надсадного вопля такой силы, что, показалось, сейчас оглохнет.
– Поганые! – закричал, вбегая в шатер брата, Святослав.
Следом за черниговским князем в шатер вскочил Коснячко.
– Спасайся, княже!
Святослав удивленно обернулся:
– Воеводо, ты забыл о своем деле. Выступай с воинами. Ударьте на поганых.
– С кем выступать? Кто ударит? – еще громче запричитал Коснячко. Боярин Жарислав со своей сотней удрал. Дружинники Пересвета побиты. А Пантелеймон еще рубится, да где ему сдержать поганых – пятеро на одного. Всеволода, брата твоего, степняки окружили. Он помощи у нас просит. А от воев проку не много. Пешие они, да и сраженью против конных не обучены.
В шатер великого князя вошел боярин Дуб.
– Привел своих в целости. Что накажешь?
– Брате! – сказал Святослав. – Соедини всех, кто остался. Стань во главе, и ударим на половцев. Не медли!
В другое время Изяслав Ярославич тотчас выполнил бы совет брата. В другое время – до того, как он послал Ростислава на Тмутаракань. А сейчас он относился к Святославу с подозрением:не забыл брат об унижении сына своего. Уж не хочет ли отомстить?
– Княже, дозволь на подмогу Всеволоду Дуба послать, – молвил Коснячко.
Изяслав Ярославич согласно кивнул головой, и Дуб выбежал из шатра. Вместо него появился Изяслав-отрок.
– Матвею надобна подмога! Он поганых у реки удерживает!
– Нет подмоги, – зло сказал Коснячко. – У князя четыре сотни воинов осталось. Тут впору о своей голове думать.
Отрок заметил, как побледнело лицо князя, задрожали губы. "Неужто испугался?" – мелькнула мысль, обдала ознобом. Невольно вспомнилось:"Князь задрожит – войско побежит".
В шатер вскочил боярин Жарислав. И сразу же, не давая никому слова молвить, заговорил:
– К тебе, княже, пробивался. Половцев – что песку морского. Надо тебя, главу, спасать. Будет глава земли – и земле стоять. Стянем дружины к Киеву, там степняков встретим. Уходи, княже. А мы тебя прикроем, задержим поганых!
– Ступай к Матвею, – приказал Изяславу-отроку Коснячко. – Пусть сюда пробивается!
Еще оставались на Летском поле островки воинов-русичей, отбивавшихся от врагов, которые затопили поле мутными разноцветными волнами. И некому было собрать островки воедино, образовать из них плотину, а затем выпятить ее железным тараном в сторону врагов, как это сделал когда-то Ярослав, прозванный Мудрым. Тогда степняков было не меньше, а русичей не больше, но они держались воедино, за одно сердце, – и один побеждал двоих, двое пятерых.
А сейчас несколько сот дружинников прорубали дорогу Ярославичам, удирающим с поля битвы. Непрерывно трубила боевая труба, созывая к этому отряду уцелевших воинов-русичей. И они пробивались к своим. К княжьему отряду пристал и Матвей с десятком воинов, среди которых был и Изяслав-отрок.
Рабыня Узаг не спала всю ночь. Услышав топот коней и родную речь, она выбежала из вежи и увидела скачущих всадников. Она всхлипывала от страха и радости:свои, русичи! Она бросилась к ним из последних сил, крича:
– Я не Узаг, я – Марийка!
Всадники ураганом пронеслись перед девочкой. Один из них на миг оглянулся, но не придержал коня.
Это были Ярославичи, покидавшие поле брани. Они спешили уйти подальше от страшного места, им было не до какой-то рабыни.
– Я не Узаг, я – Марийка!. . – последнее, что донеслось до киевского князя с Летского поля, жалобный детский крик.
6
Только в одном месте еще продолжалось сражение. Там с победным гиком накатывались лавины воинов богатыря Огуса – и откатывались со звериными воплями ужаса и ярости. Мертвые воины падали с коней. Кони без всадников разбегались по полю.
Богатырь Огус кусал губы и выл тихо, отчаянно и яростно, как шакал, попавший в западню. Ему в начале битвы хан Сатмоз поручил самое легкое и выгодное дело – напасть на отряды ремесленников, которые князь поставил на краю стана. Огусу уже виделись сотни выносливых работящих рабов, которых он продаст на Царьградском рынке. Богатырь приказал своим воинам убивать только вначале – для устрашения. Он не сомневался, что ремесленники сразу же обратятся в бегство, и поэтому расставил всюду небольшие заградительные отряды.
И вот лавина всадников ворвалась в русский стан. Кривые сабли опускались на русые головы. Испуганные крики, стоны, проклятия… Богатырь Огус довольно улыбался и раздувал ноздри – это было сладостней, чем увеселительные песни рабынь. Но внезапно в мелодии стонов и проклятий что-то нарушилось. Еще не успев сообразить, что случилось, Огус почуял неожиданную опасность. Со своими телохранителями он поскакал в ту сторону, где вместо испуганных криков русичей слышались вопли людей племени гуун. Горе охотнику, видящему, как лебедь терзает сокола…
Первыми дали отпор врагам градоделы. Они давно привыкли трудиться плечо к плечу, помогая друг другу в своей сложной, тяжелой работе. И теперь вместо того, чтобы разбежаться в разные стороны, как ожидали половцы, они сбились в кучу, ощетинившись копьями. На этот островок наткнулась река всадников и забурлила, окрашиваясь кровью.
А уже с другого конца, перекрывая шум сражения, прогремел бас кожемякского поводыря Славяты:
