Игорь Росоховатский - Изгнание Изяслава
Вот уже и опушка. Преследователи приготовили арканы. И вдруг их кони споткнулись. Всадники полетели на землю, разбивая головы, сворачивая шеи. Русичи усеяли за собой всю опушку острыми якирцами.
Предводитель степняков приказал объехать опасное место и догнать русичей. Половцы вступили в лес. Тут им приготовили встречу. Еще анты излюбленным местом боя считали лес. Они устраивали засады, внезапно нападали на врага со всех сторон. И теперь в половцев полетели с деревьев стрелы и сулицы-дротики. Самым страшным для степняков было то, что они не видели русичей. Казалось, чужой лес превратил ветви своих деревьев в копья, послал в непрошеных гостей кучу стрел. Половцы повернули коней. Но земля за ними оказалась также усыпанной якирцами. Отовсюду – с деревьев, из-за деревьев – их встречали боевые топоры, дубины и копья.
Русские всадники вылетели из леса и напали на воинов, стерегших рабынь. Женщины бросались навстречу всадникам, рискуя попасть под копыта лошадей. Из их глаз текли слезы, сухие губы повторяли одно лишь слово:
– Свои!
Изяслав-отрок прискакал к князю с радостным известием о первой победе. Он смотрел на красивое зарумянившееся лицо старшего Ярославича и с сожалением думал, что в последнее время сердцем отдалился от князя. "Кто виноват в этом? – думал отрок. – Ведь князь не волен сделать бояр добрыми и честными, он не отвечает за их подлые дела. Но кто же тогда отвечает?"
Рядом с Изяславом Ярославичем находился черниговский князь Святослав. И он привел меньше войска, чем ожидалось. Лучшую, отборную часть дружины оставил Святослав в Чернигове. Он больше не доверял брату, не надеялся на его помощь в трудную минуту.
Позади князей безмолвно стояли Жариславичи.
Изяслав-отрок встретился взглядом со Склиром, поспешно отвел глаза. Из-за него, из-за этих хищников-резоимцев он отдалялся от любимого князя. Это они подбили благородного на лиходейства…
Старший Ярославич привлек гонца к груди, облобызал его в обе щеки.
– Вот тебе, тезка мой, за доброе известие, – проговорил киевский князь, отстегивая харалужный меч. – Поднимай его против врагов моих.
Отрок бережно принял меч и вторично встретился взглядом со Склиром. Вот на кого он бы поднял меч!
3
Тысяцкий Гарлав и несколько воинов ввели в шатер киевского князя боярина Жарислава и Склира.
Гарлав, зло сверкая глазами, сказал громче обычного:
– Княже, приструни боярина и его чад. Что хотят, то и делают. Склир снял свою сотню да пограбил селение черных клобуков. А Жарислав, думаешь, разгневался на сына? Как бы не так! Начал с ним добычу делить…
Кровь бросилась в лицо Всеволоду Ярославичу, стоявшему рядом с братом. Он даже в сердцах замахнулся на Склира, но Изяслав перехватил его руку.
Жарислав поспешно заговорил:
– И вовсе не пограбить клобуков хотел Склир, а только наказать. Узнали мы:они ждут половцев, с ними вместе на нас пойдут.
"Врет пес!" – хотел крикнуть Гарлав, но остановился – разве князь сам этого не поймет? Глянул на князя и остолбенел:лицо у того такое, будто услышал важное известие от боярина.
– Доподлинно узнал? – спросил Изяслав.
– Да поклеп это! – закричал Всеволод, но старший брат положил ему руку на плечо, требуя замолчать. Изяслав повернулся к тысяцкому, твердо молвил:
– Ты ошибся, Гарлав. Сам ведь слышал:боярин не грабил. Он хотел наказать предателей.
Старый воевода чуть не сгорел со стыда. Он поклонился князю и вышел из шатра вместе со своими воинами, а вслед за ними вышли и Жарислав со Склиром.
Наконец-то Всеволод мог высказать брату все, что думал:
– Боярин Жарислав солгал. Разве ты не видел того? Зачем напрасно оскорбил Гарлава? Лжа – что ржа:тлит.
– Нельзя перед боем давать волю раздорам среди бояр, – примирительно сказал Изяслав. – Потом правый суд учиним.
Всеволод упрямо покачал головой:
– Нельзя потакать татям и лжецам, а правый суд откладывать. Нельзя в бой идти, имея их за собой. Дьявольское семя дает дьявольский плод.
В июне, в лето 1068-е, русское войско расположилось на берегах реки, на Летском поле. Здесь некогда Ярослав разгромил своего коварного брата Святополка, убийцу Бориса и Глеба. Мудрый князь разбил орды печенегов, которые Святополк вел на Русь, чтобы захватить киевский стол.
Изяслав Ярославич вспоминал о победе своего отца с радостной надеждой. Не суждено ли ему на этом самом месте повторить славное деяние родителя? Не следует ли видеть в подобном совпадении перст Божий?
Ночь выдалась безлунной, беззвездной. Ветер тихо шелестел травами. Дозорным было жутко. От напряжения болели глаза, ныло тело. Постепенно охрана привыкла к тревожным шорохам, и, когда засерел рассвет, некоторые из дозорцев задремали.
Жариславу пришлось тормошить воинов своей сотни.
– Вставайте, лентяи, сучьи дети! – рычал он вполголоса. – Счастье свое проспите!
Ему не давала покоя сыновья добыча. Он задумал тоже пограбить селение черных клобуков, тем более что начинался рассвет, и если половцы не напали ночью, то вряд ли, как считал Жарислав, нападут теперь. А если что непредвиденное случится, он услышит шум боя и вернется… Его сотня, поставленная воеводой Коснячко на правом крыле, тихонько снялась и растаяла во мгле…
А именно напротив этого места, будто в оправдание пословицы "Где тонко, там и рвется", половцы начали переправу через реку, обходя русский стан справа. Тихо плыли кони. К их хвостам были привязаны набитые соломой кожаные мешки. За мешки уцепились воины.
К русским дозорцам поползли враги, держа кривые ножи в зубах, поползли с той стороны, где должна была находиться надежная застава сотня Жарислава, опытного воина. Один из русичей заметил какие-то тени, но подумал:"Почудилось. Не могли же степняки всю сотню без звука вырезать…"
Застонала земля от тяжкого конского топота. Содрогнулась от хриплого крика. И только тогда русичи проснулись, не понимая еще, что случилось. Они метались по лагерю, и отовсюду из серой рассветной мути на них лезли разгоряченные конские морды. Свистели арканы, падали на шлемы сабли степняков.
Тысяцкому Гарлаву удалось кое-как собрать свои сотни. Он поднял двумя руками длинный тяжелый меч, и русичи ударили на врагов. Они рубились молча, исступленно. И их молчание было страшнее крика.
Хан Сатмоз предусмотрел все случайности. Если неожиданное нападение сорвется или кому-нибудь из русских воевод удастся собрать своих воинов, отряд Карама должен выманить боеспособного неприятеля из лагеря туда, где были спрятаны в засаде четыре отряда, насчитывающие четыре тысячи сабель.
Одного не мог предусмотреть хан – отчаянной храбрости людей, попавших в ловушку. Русичи бились до конца, насмерть. Они кололи врагов копьями, разили мечами и булавами, били окованными сталью дубинами. Раненые, падая с коней, стаскивали за собой на землю противников и тут пускали в ход острые засапожные ножи. Несмотря на то что врагов было в несколько раз больше, тысяцкий Гарлав с двумя сотнями смельчаков прорвал кольцо.
Русичи спустились с холма и прямо перед собой в трех сотнях локтей увидели смутные очертания юрт. Воевода Гарлав смекнул, что это должны быть ханские вежи, и устремился к юртам.
Хан Сатмоз так надеялся на успех внезапного нападения, что для своей личной охраны оставил лишь сотню телохранителей. Увидев неизвестно откуда взявшихся русичей, хан приказал телохранителям сойтись с противником, а сам вскочил на коня и помчался за подкреплением.
Даже перед лицом смерти степняки не посмели ослушаться хана. Они знали:труса ждет неумолимый суд всего племени, позор, лютая казнь. Сотня половцев, визжа от страха, понеслась навстречу двум сотням стальных воинов Гарлава.
Ханский певец Елак мчался на правом фланге. Наконец-то он покажет себя в битве. Ирци убьет много врагов и прославится.
Словно не конь, а ветер нес на своих могучих крыльях Елака. Все вокруг казалось слабым и призрачным:и враги, и телохранители. И только он один, несущийся на крыльях ветра, был великаном и богатырем.
Елак был упоен сознанием своей силы. Он приподнялся в седле, вскинул меч, подаренный отроком, ставший как бы продолжением руки. Вот блестит впереди железная шапка русича. Елак опустил меч. Он ударил мимо шелома в плечо противника, и тот свалился с коня. Это было так легко, так молниеносно. Вот еще русич. Вот он!
Елак занес меч вторично. Яростные ненавидящие глаза Елака и глаза Изяслава-отрока на миг встретились. Приятели не узнали друг друга. "Сейчас убью врага, сейчас!" – стучит мысль в голове Елака. Но что это? Почему…
Елак не успел удивиться. Харалужный меч Изяслава-отрока переломил его меч и обрушился на голову…
А хан Сатмоз был уже далеко от того места, где, защищая его жизнь, погибли ирци Елак и сотня телохранителей. Хан нахлестывал коня. Сзади раздавались крики преследователей.
