Геннадий Левицкий - Ягайло - князь Литовский
Вдруг лес огласили громкие воинские кличи, затрубили рога. Это на помощь оказавшемуся в беде предводителю бросилось все, только что собранное, войско. Положение изменилось не в пользу преследователей. В несколько мгновений большинство их оказалось лежащими на земле. Лишь троим всадникам удалось добраться до крепостных ворот. Однако защитники Трок не спешили их отворять, боясь, как бы неизвестно откуда появившееся войско не ворвалось в город на плечах беглецов. Несчастные люди в страхе метались между противником и каменной стеной, которая отказывалась принимать их обратно.
— Стойте! Назад! Назад! — кричал Витовт, пытаясь остановить воинов, некоторые из которых уже добрались до рва.
Многие, из сохранивших хладнокровие бояр, принялись помогать князю в попытках образумить свое войско. Но окончательно отрезвили жемайтийцев лишь два выстрела из пушек, прозвучавшие словно гром с ясного неба.
Отряд повернул к лесу, оставляя за собой изрытое, перепаханное снежное поле.
36. Встреча на острове
Как только Витовт покинул столицу Тевтонского ордена и направился в Жемайтию, вслед за ним из Мальборка выехал и великий магистр. Конрада Цольнера сопровождали два епископа, два комтура и десятка полтора отборных телохранителей. Такие отряды почти ежедневно покидали Мальборк или въезжали в город, поэтому на него никто не обратил внимания. Тем более, великий магистр не пожелал в своем наряде отразить полагающимися регалиями высокий сан, и вплоть до городских ворот ехал с опущенным забралом.
Дальнейший маршрут отряда Конрада Цольнера и Витовта совпадал на всем протяжении до литовско-прусской границы. Наконец, достигнув небольшого приграничного замка Христмеле, великий магистр остановился. Шел день за днем, а глава Ордена вместе со своей свитой продолжал оставаться в замке.
Что же заставило магистра променять великолепный Мальборк на небольшую захолустную крепость, пребывание в которой, помимо неудобств, было сопряжено с известной опасностью?
Все становится ясным, если учесть, что в десятке верст, только по ту сторону границы, в сторожевом замке-крепости обосновался Ягайло. Между городками, давшими приют главам двух государств, установилось оживленное движение. Туда-сюда носились на быстрых конях гонцы, развозя государям грамоты, зашитые в кафтаны, шапки, спрятанные в сапоги.
Однако нет! не получалось у великого магистра найти общий язык с Ягайлом за спиною Витовта. С каждым вновь доставленным посланием мрачнело лицо великого магистра, с каждой полученной грамотой все более озабоченным и взволнованным становился Ягайло. Государи заверяли друг друга в преданности и дружбе, а сами принимали дополнительные меры предосторожности для охраны своих персон. Один слал свои предложения уладить возникшие недоразумения, другой отвергал их и слал другие, заведомо неприемлемые противоположной стороной. Бессмысленная переписка тянулась около месяца, и конца ей не было видно.
Первым не выдержал великий магистр, отправив Ягайле гневное послание-ультиматум: «Князь Ягайло, все в этом мире имеет конец, настал конец и моему ангельскому терпению, — писал Конрад Цольнер. — Если в течение пяти дней не приедешь ко мне и не выполнишь свои обещания, то утром шестого дня Тевтонский орден объявит войну Великому княжеству Литовскому».
Воевать Ягайле не хотелось, но еще меньше было желание выполнять данные обещания, а тем более, ехать прямо в руки обманутого союзника. Ведь известно, что даже враг менее опасен, чем обманутый друг. Посоветовавшись с боярами, Ягайло на следующий день направил магистру ответ:
«Высокочтимый глава могущественного Ордена, прими искреннее изъявление преданности и дружбы от твоего младшего брата Ягайлы. Если чем провинился пред тобой, то прости и не держи зла, хотя я не понимаю, чем мог заслужить твой гнев. За что хочешь огнем и мечом покарать несчастную Литву? Чтобы уладить возникшие между нами недоразумения, я согласен встретиться с тобой, но только не в Христмеле. Я опасаюсь, что едва ступлю на землю Пруссии, меня пронзит из арбалета первый же воин креста, приняв за жемайтийского разбойника. Поэтому осмелюсь предложить великому магистру встретиться 15-го числа сего месяца в полдень на границе между нашими государствами. Наиболее подходящим местом для этого, является одинокий остров на реке Дубиссе. За свою безопасность можешь не волноваться, и в этом ты убедишься, осмотрев место встречи. За сим прощаюсь, и да пошлет тебе бог сто лет счастливого правления на благо и процветание Великого Ордена».
— Лицемер проклятый!.. — в сердцах вырвалось у магистра, едва он прочел грамоту Ягайлы.
Затем Конрад Цольнер принялся рвать послание прямо на глазах у гонца, доставившего его. Прочный пергамент плохо поддавался изнеженным рукам, и это еще больше разозлило великого магистра. Несчастный литовец стоял сам не свой от страха и мысленно прощался с жизнью. Наконец немец разорвал грамоту на четыре части, скомкал их и бросил в угол. Лишь после этого великий магистр немного успокоился и обратил внимание на терпеливо стоявшего у двери гонца.
— Ты что стоишь как идол? — спросил Конрад Цольнер.
— Жду ответа на послание моего господина.
— Ответа…, — недовольно буркнул великий магистр и принялся торопливо ходить по комнате. Понемногу гнев, вызванный письмом Ягайлы, начал проходить, и к магистру вернулась трезвость рассудка. — Передай Ягайле, что я буду на острове 15-го числа. Со мной приедет пять человек, столько же должно быть литовцев.
Накануне встречи великий магистр посетил берег Дубиссы, разделявшей владения Ордена и Литвы. Остров лежал точно на середине реки. По обоим берегам росли лишь небольшие кустики, за которыми не спрячешь не то что войска, но даже одного человека. По всему видно, магистр остался доволен местом будущих дипломатических переговоров.
На следующий день со стороны владений Тевтонского ордена к реке подъехало семь всадников во главе с Конрадом Цольнером. На острове уже грелись у костра пятеро литовцев. Шестой человек остался на противоположном берегу охранять оседланных лошадей. Немцы также спешились и направились к покрытой голубым льдом Дубиссе. Ступив на скользкую гладь, великий магистр остановился и начал о чем-то переговариваться со спутниками.
— Ягайло! — крикнул вдруг Конрад Цольнер.
— Да, великий магистр!
— Лед может не выдержать тяжелых доспехов моих воинов. Я пойду на остров один.
— Хорошо, магистр, я отошлю литовцев на берег.
Литовский князь встретил Конрада Цольнера упреком. Видимо, он решил, что лучший способ защиты — это нападение.
— Великий магистр, мы договорились, что с каждой стороны будет по пять воинов, а с тобой пришли семь.
— Двое лишних должны позаботиться о спасении души твоей, грешник.
— Вот как? — удивился Ягайло.
— Да, я взял с собой двух епископов. Ведь ты обещал креститься в нашу веру, а крестным отцом твоим стану я.
— Спасибо за честь, отец, — с плохо скрываемой насмешкой поблагодарил Ягайло, — но с крещением я, пожалуй, подожду. От князя-католика отвернутся и православные и язычники, а что я получу взамен?
— Ты уже получил литовский трон.
— Я его еще с большей легкостью потеряю, чем получил, если приму крест из твоих рук, великий магистр.
— Креститься ты не хочешь, — печально подвел итог Конрад Цольнер. — А как же быть с другими невыполненными обещаниями.
— О чем ты говоришь, дорогой магистр?
— В недавнем договоре ты обязался не вступать в войну ни с кем из соседей без нашего согласия. Почему же ты, не посоветовавшись с Орденом, напал на мазовецкого князя?
— Он укрыл в Черском замке моего пленника Витовта. И если бы литовцы не вошли в Мазовию с единственной целью — вернуть свои исконные владения, Янош с Витовтом непременно бы напали на Литву. В этой войне был дорог каждый день, поэтому я и не послал гонца в Мальборк.
— По какому праву Витовт твой пленник?
— Он хотел продаться Москве, а его мать отдала Яношу мазовецкому города, принадлежавшие Великому княжеству Литовскому.
— Витовт, прежде всего, великий князь литовский, и он имеет полное право распоряжаться половиной княжества. Поэтому ты должен вернуть Витовту хотя бы часть земель из наследия его отца.
— Отдать Витовту даже один город Литвы равносильно тому, чтобы выкопать своими руками себе могилу, — ухмыльнулся Ягайло.
— Признаться, меня мало волнуют твои отношения с Яношем мазовецким и даже с Витовтом, — смирился великий магистр. — Меня интересует другое: когда ты выполнишь первый пункт нашего договора?
Ягайло напряженно молчал.
— Или ты забыл, что в договоре написано твоей рукой? — сурово спросил Цольнер, сжигая собеседника пронизывающим взором.
