Лоренс Шуновер - Крест королевы. Изабелла I
Чтобы защитить выпущенные ими новые монеты, Фердинанд и Изабелла сразу же опубликовали декрет без санкции кортесов, разрешая выпуск монет в королевстве только монархам, — решительный и отважный шаг. Другие правители Европы, которые претендовали на такое же право, хотели бы, чтобы их указы выполнялись так же основательно, как указы юной королевы Кастилии. С удивлением они отметили, что Изабелле каким-то образом удалось завоевать симпатии всех жителей своей страны. Как же иначе могла она осмелиться лишить множество феодалов их древнего права: чеканить свои собственные монеты?
Теперь в Кастилии существовало лишь пять монетных дворов, которым было разрешено выпускать монеты, и все они принадлежали королеве. Древо королевской власти, хиревшее и увядавшее, внезапно обрело новую силу и стало расти. Ветер всё ещё гнул его ветви, но корни укрепились, так как они уже глубоко вросли в землю Кастилии и получали поддержку народа. Таким образом, в самом сердце страны, имевшей форму щита, единство нации стало крепнуть, хотя окраины всё ещё были слабыми из-за вековечных раздоров.
Полновесные новые монеты внесли немедленные изменения в положение армии. Войскам платили; солдаты со всей Испанки стали записываться в армию королевы. Но она не собиралась молча соглашаться на использование власти денег, и только. Это была новая армия, гласил её декрет, армия монархов, чьи подписи стояли под каждым указом: подписи подлинных правителей Испании. Со временем, она это знала, все к этому привыкнут.
Изабелла закупила орудия, порох, ядра, причём покупая только то, что было высокого качества. Артиллерия была специальностью Фердинанда, но кошелёк был в руках Изабеллы; он наблюдал, как его жена прибавляет к другим своим достоинствам вполне компетентное понимание баллистики. Нехотя — он всё ещё переживал потерю принца — Фердинанд приходил к понимаю того, что женщина может стать знатоком в чём-то гораздо более важном, чем шитье его любимых рубашек. Вокруг Вальядолида возникали литейные мастерские. Изабелла нарушала все правила этикета Кастилии, который предписывал сохранять определённую дистанцию в отношениях с простыми людьми: она расхаживала между кузнечными горнами, трогая пальцем наконечник копья, брала в руки незаконченную шпагу, изучала гранитную глыбу, которую обтёсывал каменщик, превращая в пушечное ядро. В глазах Фердинанда такое поведение было неподобающим для женщины и королевы и он упрекал её в этом, но рабочие её боготворили.
— Я не считаю, что унижаю своё достоинство, когда наблюдаю за производством оружия, которое означает жизнь или смерть для Испании, — отвечала Изабелла, — или за испанцами, которые производят его. Драгоценные реликвии прошлого были уничтожены, чтобы создать это оружие.
— Ты тратишь деньги наилучшим образом, — сказал Фердинанд. — Никогда прежде я не видел, чтобы люди работали так старательно.
Она покупала продукты для работников, корма для военных лошадей, тягловых мулов. Она без устали верхом инспектировала дороги. Её интерес к состоянию дорог превратился в манию, с тех пор как ей не удалось вовремя доставить орудия в Торо.
— Нет ли капли крови одного из строителей старых римских дорог в крови наследников дома Трастамара? — улыбался Фердинанд.
— Боюсь, что в крови Трастамара смешалось очень много разных кровей. — Изабелла всегда была в хорошем настроении, когда предоставлялась возможность пошутить о незаконном происхождении её дома.
К зиме 1475 года, спустя пять месяцев после провала штурма Торо, у Фердинанда и Изабеллы была превосходно оснащённая армия из пятнадцати тысяч отборных воинов, значительно превосходящая ту, что разбежалась весной.
Произошли изменения и в настроениях жителей городов. Небольшой городок Виллене, давший имя маркизу Виллена, взбунтовался против молодого маркиза и перешёл на сторону Изабеллы. Она сразу же отправилась верхом, чтобы лично принять присягу от коменданта, надев по этому поводу корону и горностаевую накидку, ослепительно прекрасная в придворном платье. После принятия присяги она предусмотрительно назначила в местный гарнизон несколько наиболее преданных людей.
Потеря первого, хотя и самого маленького из всех поместий, сильно обеспокоила молодого маркиза. Может быть, в этом постоянно меняющемся мире он служит не тому хозяину? Королева Хуана, вдова Генриха, мать ла Белтранехи, которая давно уже была гостьей в его доме, упрекнула его:
— Вы могли бы вновь занять город Виллену в течение одного дня, если бы не уделяли так много времени охоте.
— Сеньора, — возразил молодой маркиз с элегантным сарказмом в голосе, так отличавшем его отца, — я люблю охоту так же сильно, как люблю женскую красоту. — Этим ответом он обезоружил увядающую красавицу.
...Хорошие карты местности, крупные и чёткие, были одним из необходимых условий подготовки к войне, которые требовались Изабелле; и если некоторые детали были не совсем ясны, то она посылала разведчиков, чтобы изучить места. Долгими зимними вечерами она и Фердинанд склонялись над этими картами после возвращения из инспекционных поездок в войска, где они всегда появлялись вместе. Красные линии на картах паутиной разбегались в сторону Португалии, где дороги были подготовлены к перевозкам людей, амуниции, орудий. Вокруг Торо эти линии были особенно широкими и чёткими.
Вместе они строили планы, вместе принимали решения, молились, интриговали, не оставляя без внимания ни одной детали кампании, которую собирались начать весной. Их умы работали на удивление одинаково, почти одновременно предлагая тот или иной обманный манёвр против Португалии, с помощью которого можно было разрушать тылы армий Альфонсо.
— В этот раз твоя жена предоставит тебе орудия, — пообещала Фердинанду Изабелла. Она подумала, что они постепенно снова сблизились.
— Судя по тому, как выглядит эта карта, безопасная перевозка орудий, похоже, и в самом деле удастся, — сказал удовлетворённо Фердинанд, ведя по красной линии пальцем.
Она вспомнила, что прошло много времени с тех пор, как он упоминал о возможности появления другого принца. Холодность в нём всё ещё проявлялась. Но всё же тон его голоса уже не был грубым. Просто деловым.
— Как всё просто, когда есть деньги. — Фердинанд усмехнулся. — У меня их совсем не было, когда я первый раз стоял под стенами Торо. Твой казначей, этот еврей. Кабрера... ну ладно, не стоит...
— Он отчитывается за каждый мараведи, — воскликнула Изабелла. — Ты сам после Торо целыми днями просматривал его книги.
— По крайней мере один комплект уж точно...
— О, Фердинанд, Фердинанд. Неужели ты не чувствуешь, когда люди любят тебя и верят тебе? Я это чувствую.
Он вежливо похлопал её по плечу.
...Иногда, когда Изабелла особенно уставала, маленький железный крестик на груди каким-то мистическим образом становился тяжелее, но это, конечно же, было просто иллюзией.
В своей бархатной тюрьме королева Хуана была напугана, сердита и изнывала от скуки. Близкое знакомство со многими мужчинами научило её чувствовать, когда её чары перестают действовать. Кроме того, она ощущала и изменение в политических ветрах; молодой маркиз Виллена вращался под их действием, как флюгер. Её статус изменился: из почётной гостьи она превратилась в находящуюся под защитой. Вскоре она станет пленницей, если успешное движение к власти Фердинанда и Изабеллы будет продолжаться. Мысленно она представляла себя запертой в узкой келье какого-нибудь монастыря под строгим надзором вдали от остального мира, который она так любила. Запертой на всю оставшуюся жизнь, которую и не стоило бы называть жизнью. Но в Португалии она будет свободна.
Угрюмые леса вокруг Мадрида стонали под порывами северного ветра, печальные звуки проникали сквозь окутанные бархатом решётки. Хуана проклинала короля Генриха, Виллену, даже дона Белтрана, который предал её ради Изабеллы. Она проклинала всех мужчин и не в силах была посмотреть на себя в зеркало. Она ела и пила очень мало, всегда так любившая хорошую еду и вино. Она очень страдала от невозможности увидеть свою дочь, ставшую теперь королевой, женой Альфонсо. Она писала ей длинные письма, ласково советуя приобретённой годами мудростью, как оставаться хорошей и добродетельной женой. Но ла Белтранеха не отвечала, и королева Хуана раздумывала, не сжигает ли маркиз Виллена её письма. Вероятно, он так и поступал, выжидая, кто одержит победу, и прикидывая, не пора ли перейти на ту или иную сторону. Иногда из своего окна она наблюдала, как он уезжал куда-то верхом со своими людьми, все они были одеты в охотничьи костюмы. В настоящее время дом Виллены соблюдал строгий нейтралитет. Она знала, что много других влиятельных вельмож в Испании делают то же самое.
